— Ничего.
— Тогда зачем напали?
— Мы. хотим. спросить. Его.
— Его?
Девушка вытянула руку и показала на белокаменный алтарь.
— Великий белый дух... О чём вы хотите его спросить?
Тишина.
А вот и ветер, подумал Ром, когда кипарисы стали шуметь.
— Тогда ещё один вопрос, если можно... — заговорил было Ром и вдруг замолчал, и вытаращил глаза.
«Мира» проследила за его взглядом. Лицо её осталось непоколебимо, но в зрачках вспыхнули огоньки.
На краешке алтаря сидела белая птица.
Висела тишина.
Птица поправила свои крылья дёрганым движением, затем открыла клюв и спросила:
— Вы хотите узнать, в чём смысл вашей жизни?
«Мира» осторожно кивнула.
Наблюдая за ней, Ром вдруг подумал, что, хотя это создание и не могло в полной мере выражать свои эмоции, они у него всё-таки были.
Птица снова поправила перья, сделала драматичкую паузу и ответила:
— Тебе решать.
— Я... Мы не поминаем, — скрипучим голосом сказала «Мира».
— У каждого свой смысл. Некоторые хотят свободы, другие власти, третьи спокойствия, четвертые мести, пятые — любви... Каждый сам выбирает, или позволяет выбирать своему сердцу, чего ему хочется от жизни... — птица повернулась и вдруг совершенно неожиданно обратилась человеком. Совершенно заурядным человеком, прямо как те, которых Ром видел во время своих странствий в дремучие южные леса. Разве что одет этот человек был странно. На нём были тонкая меховая шуба, которая кончалась в районе пояса, и штаны из странного материала, который Ром прежде никогда не видел.
— Ты хочешь знать, зачем я вас создал? — спросил мужчина, спокойно разглядывая Миру.
Девушка кивнула.
— Потому что захотел, — он пожал плечами.
Рому показалось, что перламутровые глаза округлились.
— Я захотел, и поэтому вы здесь. А сами вы... Чего хотите?
И снова повисла тишина. Ром заметил про себя, что в этом месте она нависала довольно часто. Наблюдая за тем, как непоколебимое выражение на лице «Миры» постепенно превратилось в задумчивость, Ром уловил момент, приподнял руку и, улыбаясь, сказал:
— Если можно, ваше Божественное величество...
Мужчина повернулся к нему и щёлкнул пальцами.
В следующую секунду возле Рома появилась ещё одна Мира, с чёрными волосами и закрытыми глазами. Она шатнулась и стала падать. Ром немедленно поймал девушку, а затем с великой нежностью посмотрел на её лицо. Наконец он низко поклонился Великого Белому Духу.
— Благодарю вас, — сказал Ром без толики своей обыкновенной весёлости, но, впервые в своей жизни, с истовым раболепием.
— Обещание есть обещание, — пожал плечами мужчина.
Ром ничего не понял, но спрашивать не стал. Отвесив очередной поклон, он приподнялся и с Мирой на руках пошёл на выход из рощи.
Заворачивая за угол, он заметил краем глаза, как губы другой, «Белой Миры» наконец зашевелились. Она что-то сказала, по всей видимости высказала собственное сокровенное желание, но в чём оно заключалось Ром не услышал.
Он спустился по тропинке, прошёл под каменной аркой и вышел на мощёную улицу. Через десять минут Ром уже устраивался в новой лодочке и укладывал в неё Миру.
Когда они вышли в море, он усиленно грёб до тех пор, пока город не скрылся из виду.
Примерно в это же время Мира медленно приоткрыла веки, приподнялась, посмотрела на небо, на морские дали и наконец прищурилась на Рома.
— С добрым утром, — сказал он, отпуская вёсла и заставляя их работать только силой своей мысли.
Мира прошептала:
— Сколько лет прошло?
— Много.
— Как дети?
— Живы.
— Ты постарел.
— Я знаю. А ты, кстати говоря, нет.
— Гребёшь на юг?
— Да. У меня там империя.
— Моя империя. Но я туда не хочу. Давай, лучше, на какой-нибудь необитаемый остров, — сказала она, устало закрывая веки.
Ром улыбнулся светлой улыбкой и ответил:
— Ваша воля закон, императрица...
Глава 25. Другая форма жизни
Вернувшись в чёрное пространство, Александр проводил взглядом лодочку Рома, а затем стал разглядывать Восточный континент, на котором теперь хозяйничали Маргулы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
За полвека, которые прошли с тех пор, как эльфы покинули эти земли, последний неминуемо должен был измениться под властью своего нового хозяина.
Так и случилось, и перемены эти были довольно своеобразны. Города и деревни, в которых прежде проживали эльфы, теперь в большинстве своём были заброшены. Некоторые из них и вовсе оказались стёрты с лица земли, разобраны на дерево и камень. В то же время за пределами поселений просторную долину теперь испещряло великое множество новеньких искусственных озёр. Многие из них соединялись сетью обделанных камнем речных каналов, которые напоминали акведуки.
Александр даже смог наблюдать строительство одного такого собственными глазами. Он видел процессию из нескольких гигантских, вышиной в два метра, лошадей с перламутровыми глазами, которые тянули массивный железный плуг. За ними следовали простые «эльфы», которые покрывали образованное углубление каменной кладкой.
Когда очередная водная магистраль будет готова, медузы смогут свободно перемещаться между своими водоёмами.
Некоторые создания с перламутровыми глазами работали на поле, выращивали пшеницу и прочие злаки и разводили скот.
Маргулам, как и всем прочим живым существам, необходимо было пропитание. Прежде они присоединяли свои особенные жгутики к живому организму, подчиняли его своей воле, и, насыщая оный привычным для него способом, — мясом, если речь шла о плотоядном животном, или травой, — выкачивали из него жизненные соки.
Но с тех пор Маргулы снова изменились. Их стремительная эволюция не стоит на месте. Александр увидел, что теперь возле каждого водоёма стоит несколько полутонных свиней с Острова Великанов, к которым присоединяется сразу множество жгутиков. Эльфы и прочие рабы их кормят, после чего Маргулы впитывают жизненные соки из единого источника.
Наблюдая за такой эффективной моделью потребления, Александр вздохнул и снова вспомнил ответ «белой Миры».
Чего Вы хотите?
Мира подумала, приподняла руку и, показывая на него пальцем, сказала: «Т е б я».
По спине Александра пробежал мороз.
Что ж... по крайней мере теперь ему было понятно, чего конкретно от него хотели Маргулы. Вряд ли их желания в альтернативной реальности и изначальной сильно отличались. Александр давно уже хотел разобраться, чего они, собственно, добиваются. Так почему бы не спросить их об этом в безопасной среде иного мира? Идея показалась ему отличной. Он её исполнил, и теперь вынужден был мириться с последствиями страшного откровения...
Впрочем, подумал Александр, когда страх его немного притупился, не нужно торопить события. Что именно Маргулы подразумевали, когда сказали, что хотят «его»? Первой его мыслью было, что они намереваются сделать из него куклу с перламутровыми глазами, но очень может быть, что это не так, и у них были другие планы.
Какие?
Кто его знает.
Можно уточнить, конечно, но делать это сейчас было как-то неловко...
Немного беспокоила Александра и вторая половина его разговора с белой Мирой. Они уже прощались, когда она вдруг спросила его:
— Это. ты. поёшь?
— О чём ты? — спросил Александр.
— Мы. слышим. пение. Когда. мы. спим.
Александр напрягся:
— И что это за пение?
Вместо ответа «Мира» приподняла свои перламутровые глаза и долгое время смотрела в ясное голубое небо. Наконец она помотала головой.
Александр вздохнул, ещё раз проверил весь мир, а затем с чистой совестью поставил время на промотку. Ему не нужно было пристально следить за новой реальностью, чтобы отвечать на молитвы своих почитателей, и поскольку в ближайшее время никаких потрясений там не намечалось, он с чистой совестью мог заняться другими делами. Например, проверить, как поживает Матвей.
Прошло уже четырнадцать лет с тех пор, как он попал в новый мир и обрёл новое тело. Не самое ли время, чтобы проведать юношу?
