— Послушай, моя мама ожидает, что мы вернемся не раньше чем через час. Почему бы нам не пообедать где-нибудь?
— Я бы хотел поскорее приехать домой и увидеть Дженну.
— Хорошо. — Лаура понимала, как ему не терпится снова увидеть свою сестру, взять ее на руки и осознать, что они семья. Знаешь, я бы могла оказать помощь в твоем деле, если бы у тебя было согласие твоего отца на удочерение Дженны. Как думаешь, он даст согласие?
Джастин покачал головой.
— Понятия не имею. Я с пяти лет с ним не виделся.
Когда они вернулись, Дженна спала, и Джастин моментально исчез в спальне. Лаура села с мамой на кухне попить кофе, чувствуя, что ему нужно побыть одному со своей сестрой. Она дважды пересказала маме эту историю, выпила три чашки кофе, выслушала самые разнообразные рассказы о внуках и только тогда решила проверить, как там Джастин.
Малышка лежала на середине кровати, размахивая ручками и ножками и держа игрушку в одной руке. Джастин расположился рядом, подперев рукой голову, его палец был зажат в ее кулачке.
Лаура погладила малышку по щеке и села на кровать.
— Привет, — тихо сказала она. — Знакомитесь друг с другом получше?
— Да. Она действительно моя сестра. — В его голосе звучало удивление. — Разве это не изумительно?
Она усмехнулась:
— Да. Не у многих мужчин твоего возраста есть такие крошечные сестренки. Боишься?
Джастин беспомощно пожал плечами.
— Конечно, боюсь. Не знаю, смогу ли я хорошо о ней позаботиться.
— Думаю, родители никогда не могут этого знать.
Джастин вскочил и подошел к окну. Открыл его и высунулся.
— Мне нужен кислород. О господи! Я — отец. Отец собственной сестры. Каково это?
— Все будет хорошо, Джастин. До сих пор ты все делал правильно.
— Это не одно и то же. Мне помогала ты, и все это было временно. Я не справлюсь с ребенком.
— Конечно, справишься. Ты уже неделю этим занимался, и все было отлично.
Джастин покачал головой.
— Ты не понимаешь. Мой младший брат, Бен. Я не смог о нем позаботиться.
— Твой младший брат? Тот, который умер ребенком?
— Да. Я должен был за ним присматривать. А он заболел воспалением легких и умер. Наверное, я не держал его в тепле. Я мог бы сходить к соседям и попросить помощи. Мне следовало что-нибудь сделать. Бена могли бы спасти, если бы… — он потер лицо руками, — если бы я сделал что-нибудь.
Лаура нахмурилась, сочувствуя горю Джастина, но не понимая его вины.
— Ты говорил, что был еще ребенком, когда Бен умер?
— Мне было пять лет.
— Ты не можешь всерьез считать, что это твоя вина.
— Возможно. — Джастин отошел от окна. — Но мысль о том, что придется… воспитывать ребенка… Подгузники — это еще ничего. Нужно будет устраивать дни рождения для двадцати маленьких девочек. Обсуждать птичек и пчелок. Потом она вырастет. Станет подростком. Придется прогонять мальчиков от дверей дома, не разрешать ей ни с кем встречаться до двадцати пяти лет. О господи, — он рухнул в кресло, — я с этим не справлюсь!
— Джастин, ты продумываешь варианты развития разносторонней личности или просто паникуешь?
Ее неудачная шутка вызвала у него слабую улыбку.
— Я всегда был так осторожен, что ни на мгновение не сомневался в том, что она могла быть моей дочерью, помнишь? Я был твердо намерен не производить на свет детей до тех пор, пока не смогу дать им все, в чем они будут нуждаться. И теперь я собираюсь стать отцом. Какая-то злая шутка судьбы…
— Подожди, — остановила его Лаура. — Мы еще не знаем, удастся ли тебе ее удочерить. Нам нужно будет поговорить с твоим отцом и с властными структурами. Еще ничего не решено.
— Что ты имеешь в виду? — он уставился на нее как озлобленный тигр. — Что еще надо решать? Никто из родителей Дженны не в состоянии ею заниматься. Я ее брат, ее единственный родственник. Все уже решено.
— Нам нужно встретиться с твоим отцом. Ты знаешь, где он сейчас?
— Нет.
— Хорошо, что у нас есть мистер Харрис.
Джастин кивнул головой.
— Я с ним поговорю. — Он взглянул на Дженну. Знаешь, а похоже, я действительно ее брат. У нее глаза сейчас голубые, но они такой же формы, как мои, и вполне возможно, что впоследствии они станут карими. — Эй, Дженна, — прошептал он, — ты и не знаешь, что у тебя есть старший брат, который тебе почти в дедушки годится.
— Перестань. Ты должен был бы стать папой очень рано, чтобы сейчас быть дедушкой.
Джастин усмехнулся.
— Это было бы вполне возможно, если бы я следовал семейной традиции. Мне тридцать один. Моему отцу сорок семь.
— Сорок семь? То есть ему было шестнадцать, когда ты родился? А сколько же было твоей маме?
— Пятнадцать, — Джастин смотрел на сестру благоговейным взглядом. — Нам пора домой. Мне нужно скорее позвонить Харрису. После этого мы начнем процесс удочерения.
— Джастин… ты уверен, что хочешь этого? Ты все обдумал?
— Обдумал что?
— Быть одиноким отцом — нелегкое дело. Посмотри, как мы измотались за одну неделю. А нас было двое. У тебя одного работы будет в два раза больше. Ты подписываешь себе пожизненный приговор.
— Я знаю. И это меня ужасает. Но у меня нет выбора.
— Я не отговариваю тебя. Я просто говорю о возможных проблемах. Например, как ты будешь работать и растить младенца?
Не знаю, — голос Джастина смягчился, как только он посмотрел на сестру. — Но мы приспособимся. Одинокие матери справляются, а чем я хуже? И мне повезло, что график работы у меня относительно гибкий. И еще я смогу брать ее с собой на работу. Все у нас будет отлично. Все будет замечательно.
Пораженная решимостью Джастина, Лаура положила руку ему на плечо.
— А вдруг твой отец решит взять ее себе?
— Я ему этого не позволю. Если он захочет забрать ее, я пойду в полицию. После того, что случилось со мной и Беном, я не думаю, что ему разрешат забрать ее.
— А чем он занимается? Он работает?
— Я не знаю. Думаю, он берется за все, что подвернется. Раньше ему везло в азартных играх. Это было его основное занятие.
— Он что, профессиональный игрок?
Джастин пожал плечами.
— Так говорилось в моем личном деле. Если ему удавалось остановиться в нужное время, он тратил свой выигрыш на длительный запой. А еще он вор и алкоголик и отлично умеет вытягивать деньги, особенно у женщин.
— Тебе удалось прочитать твое личное дело?
— Мне было любопытно, и я его украл.
— А как же твоя мама?
— Моя мама была еще ребенком. Она родила меня в пятнадцать. А брата — в девятнадцать. Она погибла спустя несколько месяцев после рождения брата. В автокатастрофе. Я почти ее не помню.
— А что с тобой было потом?
