«С первым ампера!» – рассмеялся человек и пошёл сжигать литературные мостки. Было завтра. Будильник работал, как часы.
Единство с насекомыми
Насекомые с доисторических времён очаровывались видом, запахом и ощущением цветов, влечение к которым оправдывалось для них нектаром, что они из цветов отсасывали.
Человек тоже испокон веков очарован цветами, ибо они являются для человека воплощением красоты: зрительной, обонятельной, тактильной. То есть эстетические критерии красоты усвоены человеком ещё от насекомых и являются идентичными. Но в отличие от насекомых, у которых эстетика основана на связи со жратвой, у человека эстетика основана на сексе, ибо цветок, являющийся половым органом растений, ассоциируется у человека (чаще всего подсознательно) с женскими половыми органами.
То, что удовлетворяет самое сильное желание – голод (пищевой и половой) – становится воплощением красоты.
Так что не зря насекомые и человек без ума от цветов – их эстетика едина, а значит человек и насекомые – братья навек.
Не до небес
Гулял с женщиной вокруг озера. Гуси, потягиваясь, делали «ласточку», ворковали голубками и гадили как свиньи. Так что я всё смотрел под ноги, чтобы не наступить.
А женщина тем временем призывает:
– Посмотри на небо, какие красивые облака.
– Не могу, – отвечаю я, – вляпаюсь в дерьмо, – а сам дивлюсь: как она умудряется не вступать и небом любоваться? Непостижимо. Одно объяснение – женщина.
Потом меня осенило. Я остановился, посмотрел на облака, восхитился и пошёл дальше, уставясь в землю. Вот уже где действительно – либо земля, либо небо.
Следствия долгожительства
Молодёжь и люди средних лет не любят думать и размышлять о болезнях, старости и потому особенно в России да и в других странах инвалидов и стариков убирали в маловидные места, старались от них побыстрей избавиться, желали им скорейшей смерти и всячески этому способствовали.
В Америке и других человеколюбивых странах продолжительность жизни резко возросла (России это пока «не грозит»). Количество стариков с каждым годом растёт.
В связи с этим приходится усомниться в мудрости, якобы присущей старости. Убеждённость в мудрости стариков существует с давних времён, когда продолжительность жизни была мала, и 60 лет считались глубокой старостью, а это возраст, когда ум ещё прекрасно работает, и, оснащённый жизненным опытом, человек часто представляется мудрым по сравнению с двадцатилетним.
Теперь же люди живут с лёгкостью до 80–90 и более лет. В эти, последние годы ум заметно тускнеет и старик лишается не только мудрости, но тщетно цепляется за обыкновенный разум. Так что миф о мудрости стариков при нынешнем их долголетии приходится похерить.
В то же время резкое возрастание количества стариков предоставило молодёжи возможность дольше и внимательней следить за влиянием старости на их родителей, дедушек и бабушек и окружающих их людей и благодаря этому наблюдать за влиянием старости на жизнь и не отворачиваться, а видеть в этом своё неизбежное будущее, а значит быть более осмотрительными в юношеской оценке старости.
Другими словами, из-за увеличения количества стариков становится мудрее молодёжь.
Настоящий бардак!
Всё то, что запрещено – преподносится обществом как отвратительное и устрашающее, тогда как на самом деле многое весьма наоборот.
Например, в недавние времена в СССР слово «спекулянт» являлось оскорблением, поскольку спекуляция – это основа свободного рынка (купил дёшево, продал дорого).
Так и бардаки, которые запрещены, до сих пор ассоциируются с негативным. Это настоящий бардак! – восклицают в России, подразумевая высшую форму беспорядка и беспредела, тогда как в обществе с разрешённой и лелеемой проституцией бардак – это образец порядка и организованности.
Не зря же существует мечтательная поговорка-переделка:
Будет и на нашей улице публичный дом.
Поэзия опасна для жизни
У А. Кушнера в книжке Письмо, которая была издана в 1974 году, было напечатано стихотворение, ставшее одним из самых его известных: «Пойдём же вдоль Мойки, вдоль Мойки». Стих этот является путеводителем по памятным местам Петербурга и по интимным местам плохо прожёванных чувств.
Но самые важные для бытия строчки, насколько мне известно, остались не замеченными литературной критикой. Вот они:
…Глотая туманный и стойкийбензинный угар на ходу.
Этот угар проявлял свою тумманость и стойкость ещё в те годы. Теперь же, как мне рассказывают питерцы, гульба по указанному Кушнером маршруту может стать смертельным предприятием, если не надеть противогаз.
Так что поэзия не только устаревает, но и становится опасной для жизни, если следовать её романтическим предписаниям.
Без русского на чужбине
Мать разговаривает с сыном, забывающим русский.
– Ты хоть понимаешь, что я тебе говорю?
– Yep.
– А ты можешь ответить мне по-русски?
– Nope[12].
Отец-литературовед вытаскивает пистолет и застреливает сына, жену и под конец – себя.
Занавес.
Великое открытие для скудоумных
Намедни учёный, известно из чего печёный, громогласно обнаружил, что Кафка любил порнографию.
Из этого само собой разумеющегося факта печёный и прочие недопечённые пытаются сделать великое литературное открытие.
С таким же успехом можно было бы сделать эксгумацию трупа Кафки и открыть, что у него был хуй.
Я думаю, поистине великим (и невозможным) открытием было бы найти человека, который порнографию не любит. А тех, что лгут, будто она им противна, заставить заявить это под присягой, а потом принудить их смотреть всевозможную порнографию в течение четверти часа, производя замеры неизбежного притока крови к их половым органам. Документально и научно зарегистрировав эрекцию или лубрикацию, использовать это как доказательство лжи под присягой и бросать этих фальшивок за клятвопреступление в тюрьмы, где всем заключённым разрешалось бы использовать их во все дырки в качестве воспитательного мероприятия. В конце срока эти клятвопреступники и впрямь бы перевоспитывались (что для других преступлений происходит весьма редко) и по выходе из тюрьмы, освобождённые от стыда, они вели бы половую и порнографическую жизнь без былых моральных закидонов. (Мой вариант рассказа Кафки «В исправительной колонии».)
Возвращаясь к «великому открытию» сексуальности у знаменитых людей, факту, к которому принято относиться высокомерно и с пренебрежением, моралисты прибегают к стандартной формуле: мол, «для лакеев не существует великих людей – ведь они пьют, едят, испражняются и спят, как и все прочие смертные». То есть человека, увидевшего сексуальные отправления знаменитости пытаются унизить словом «лакей». А почему бы вместо лакея не вспомнить о враче, который не только видит все физиологические отправления своих великих пациентов, но и изучает их для усиления эффекта от медицинской мощи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
