— С прибытием. — Темноволосый захохотал, видимо сочтя шутку удачной, и вновь схватился за бутылку.
— Это ваш дом? Как отсюда выбраться? — заорала Лера.
— Это не наш дом, между прочим. Мы только живем здесь, — спокойно ответил мужчина в шарфе. — А выбраться отсюда нельзя. Никак. Никогда.
— Так не бывает.
— Бывает… Бывает. — Серый тип медленно водил пальцем по краю стакана.
— Да ты не расстраивайся, садись вот за стол. Коньячку? — снова оживился одноглазый.
Лера тряхнула головой, отбросила с глаз непослушную челку, но металлический прут из рук так и не выпустила.
Все равно выберусь, подумала она. Не бывает так, чтобы выхода не было.
Девушка заглянула в дверь, из которой только что вышла, и отпрянула. Странно было видеть ту же самую комнату, тех же самых людей и собственную спину. «Это у меня так волосы смялись?» — только и успела подумать Лера. Она закрывала и открывала дверь, но все оставалось по-прежнему. Девушка переходила от одной двери к другой, исследовала каждую щелочку, но выхода так и не нашла.
Мужчины тем временем вернулись к своей игре. Казалось, они не обращают на девушку вообще никакого внимания. Периодически до Леры долетали обрывки их разговора.
— Как думаешь, скоро ей надоест?
— Надоест, не переживай. Выхода-то нет, между прочим.
— Коньячку?
И тогда девушка слышала, как булькает выплескивающаяся из бутылки жидкость, как шумно выдыхает один из товарищей. В конце концов девушке надоело бродить по комнате. Она устало привалилась к стене и обреченно спросила:
— Выхода действительно нет?
— Да ты не стой там, — вместо ответа сказал мужчина в шарфе. — Присоединяйся. Коньяк у нас вкусный, между прочим.
Он уступил Лере свою табуретку, а сам уселся на посылочный ящик, который выудил из-под стола. Его товарищ в это время достал откуда-то третий стакан, разлил коньяк.
— А мы, кстати, не познакомились. Меня Андреем зовут, а вот это мурло кругломордое — Кириллом.
— Лера, — тихонько сказала девушка.
— Да мы знаем, знаем. — Кирилл схватил ее руку и хорошенько потряс. — Приятно познакомиться. Сам ты мурло кругломордое, — буркнул он в сторону товарища. — Ну, вздрогнули.
Лера осторожно взяла не слишком чистый стакан, понюхала коричневую жидкость и залпом выпила. Коньяк она не особенно любила, но сейчас это было не важно. А напиток и правда оказался неплохим.
— Ну а теперь в преферанс? — Андрей умоляюще посмотрел на девушку. — А то скучно все в дурака, между прочим…
— Сдавай, — равнодушно ответила Лера. — Кто писать будет?
— Я. — Кирилл уже расчерчивал листок, от напряжения высунув кончик языка.
Игра шла ровно. Когда везло, Кирилл сыпал старыми, но все-таки смешными анекдотами, а когда не удавалось взять свои — проклинал весь мир. Андрей практически все время молчал, изучая свои карты, будто надеялся увидеть в них что-то новое. А Лера тихонько разглядывала мужчин.
Один с самого начала показался ей знакомым. Вот только девушка никак не могла понять, где они могли встречаться. А сейчас, сидя рядом, она осторожно рассматривала лицо Андрея, пытаясь выковырять из глубин памяти нужное воспоминание.
— Эх, в Питер бы сейчас. В Питере сейчас хорошо, — вдруг мечтательно протянул Андрей.
И Лера увидела картинку. Яркую, будто все происходило сейчас.
…Заснеженный лес, убегающая вдаль дорога, просыпающиеся звезды. Вдоль дороги идут две девушки. Обе в теплых куртках, обе с рюкзаками. Одна в пушистой шапке, вторая с непокрытой головой. Белые снежинки оседают на упругих темных кудрях, тают, склеивая волосы.
Машин мимо едет много, но никто не останавливается. Изредка сигналят, а подвозить не хотят. Девушки злятся. Темнеет уже, еще чуть-чуть — и вовсе ничего видно не будет. Кто их тогда подберет?
Вдруг одна из немногочисленных легковушек тормозит, девушки бросаются к ней. Водитель, щупленький мужчина в очках и поношенном костюме, выходит и стоит, опираясь на открытую дверцу.
— Красавицы, вам куда?
— Дяденька, а нам в Питер. Подвезите…
— В Питер? В Питер можно. Я сам из Питера, вот домой возвращаюсь, между прочим.
Мужчина открывает багажник, девушки укладывают рюкзаки, шумно благодарят водителя.
И вдруг удар. Асфальт бросается в лицо, в глазах темнеет.
Она приходит в себя, оглядывается. Снег, лес, подруги нет, незнакомого водителя тоже. Справа, метрах в двадцати, шоссе — сквозь деревья виден свет фар, шумят машины.
Пытается встать. Все ничего, только голова раскалывается, цветные пятна перед глазами мечутся. Ухватиться за ветку, теперь за ствол, прислониться, отдышаться. Стоит.
Куда теперь идти? На трассу? А где подруга? Где вещи? Вот и шапка потерялась.
— Помогите! Спасите!
На помощь зовет кто-то. Только ей бы самой кто-ни-будь помог. А вокруг лес.
— Лера! Лера!
Это ее зовут. Надо идти. Надо, помочь.
Она отталкивается от ствола, делает несколько шагов, хватается за следующий. Ноги проваливаются в снег. Девушка падает, встает и снова падает. А из леса зовут. Голос страшный, с надрывом. Ужас и безысходность. Она должна дойти, обязана. Цветные круги застилают все вокруг, девушка идет уже практически на ощупь. Отдышаться и дальше, дальше. Только бы голос не оборвался, иначе собьется, не найдет.
А голос все ближе и ближе.
— Лера! Помоги!
Хочется закричать в ответ, но не удается произнести ни слова. Какая-то кочка, падение. Сил почти не осталось, и голова словно чугунная. Со злостью девушка бьет себя по щеке. Вставай, дура. Тебя зовут. Совсем чуть-чуть осталось.
— Лера-а-а!
— Кричи, кричи, сучка. Не слышит тебя твоя Лера. И никто тебя не слышит. А ты кричи, мне это даже нравится, между прочим.
Это уже какой-то другой голос. Тихий, насмешливый.
Цветные круги медленно отступают.
Темноволосая девушка лежит на снегу, руки стянуты шарфом, ноги раздвинуты и привязаны какими-то веревками к стволам молодых берез, куртка валяется рядом. Девушка дергается, пытается вырваться, но куда там. И кричит, кричит:
— Лера-а-а!
Над ней склонился мужчина. Лера видит только его спину, светлые, почти бесцветные волосы и что-то блестящее в руке.
— Сейчас, маленькая моя, сейчас. Кофточку разрежем, потом штанишки. А ты кричи, не останавливайся.
Лера слышит, как он хихикает. Она поднимается, делает шаг, другой. Цветные круги снова появляются, но она только отмахивается от них. Господи, как же болит голова. Чем этот урод ударил? В руке нож. Складной, острый. Папин любимый. Хорошо, отец не знает, что дочка нож свистнула.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
