То, что ощутил он, глядя на девушку, не могло быть любовью. Даже не жалость – её бесплотная, едва живая тень. Но он не мог рисковать. Суб не хотел умирать.
Он шагнул к ней, собираясь покончить с несчастной одним ударом. Потребность организма остановила его. Требовалось удовлетворить эту очень и очень редко возникающую потребность.
Хлёсткий удар, бросил её на спину, окончательно разбив красивое личико. А сверху на уже бесчувственное тело навалился человек в маске, скрывающей нижнюю половину лица. Дикая леденящая боль, пронзившая каждую клеточку тела, привела девушку в чувство. Открыв глаза, она увидела холодное, не выражавшее ничего человеческого лицо в маске. К боли прибавился всеобъемлющий ужас. Она заглянула в окно, показавшее ей беспредельный, пустой от всякой жизни, заваленный снегом и Тьмой смерти, мир Ледяных Пустошей. Чуждый всему живому, мир Слитого с одной из Сил.
Пытаясь вырваться, она начала хлестать ладонями по этому страшному лицу, чувствуя как леденящий холод, забирает её жизнь, идя от низа живота к каждой частичке её хрупкого тела.
Пустоши взяли новую жизнь, новую жертву своему Величию и Бездушию…
Оставив за спиной горку светло-красного льда, Суб-Зеро двинулся к деревне, где уже звенело оружие. Он был почти доволен. Со всеми девушками, вызывавшими отклик в его застывшей во льдах душе, он поступал так. Никогда не случится того, что предсказал ему Тэя! Никогда! Если и падёт он, то падёт от рук Богов, а не жертвой пустых эмоций.
Среди широких улиц (их было целых две, длиной в десять домов с каждой стороны), Суб не обнаружил возможности применить свои бойцовские навыки. Деревенских мужичков резали походя, едва удерживаясь от зевоты. Аборигены, правда, дрались с отчаянием, будто им противостояли не крестьяне всю жизнь ходившие за плугом, к тому же большей частью пьяные, а профессиональные солдаты. Ну, для них и ребёнка вооруженного вилкой убить, великая победа. Тарские юнцы десяти лет покрошили бы их, так, между делом, перед завтраком. Так что им приходилось не просто и одного уже зарезали. Почти. Получил серьёзную рану и был брошен, так как бой переместился дальше. Суб проходя мимо, помог ему повстречаться с его почившими предками: идти дальше он всё равно не мог, а останавливаться нельзя. Нести его? Так движение отряда замедлится, да и лень, опять же. Парень должен был быть счастлив умирая. Суб оказал ему великую честь: убил лично, своими руками, не прибегая к Силе. И он заслужил эту честь, надо признать. Всё-таки, в бою с гвардейцами парень сумел выжить - он заслуживал хорошей смерти, смерти от рук Могучего воина. Доблесть, воин льда уважал, ибо он сам был воином.
Он прошёл по улице забитой трупами. Сильно сказано, конечно, но человек тридцать тут лежало. В домах были люди. Он чувствовал их тепло. Они не убегали, они тряслись от страха, не способные заставить себя бежать. Семьи тех, кто уже полил своей кровью, улицу. Он прибавил шагу, в конце этой маленькой улицы дрались последние способные драться защитники деревни. Возможно, господину нужна его помощь. Когда он подошёл, всё было кончено.
-Они ваши! – Сказал Логан, вытирая меч, какой-то тряпкой и указав рукой на дома. – До рассвета. – Он усмехнулся, довольно добро, учитывая его характер. – С рассветом тронемся. Живых не оставлять, нам ни к чему хвост из пары сотен рыцарей. Не напиваться, кто утром будет не в силах идти, останется здесь. – Что б не возникло сомнений в том, в каком виде останется, он провёл ладонью по горлу.
Народ с дружным счастливым воплем кинулся к домам. Они давно устали и были злы как собаки. Теперь они будут развлекаться. Кивнув Суб-Зеро, Логан присоединился к своей команде в поисках развлечений. Суб остался на месте. Он будет следить за тем, что б никто из жителей не покинул деревню.
Он стоял и смотрел как варвары и разбойники врываются в дома крестьян. Слушал вопли насилуемых женщин и убиваемых детей. Ему было противно. Он чувствовал, как в душе поднимается волна отвращения. Нет, его не беспокоили их страдания, ужас творимого его спутниками. Нет. Ему плевать было на это. Он столько раз видел подобные картины, будучи ещё просто человеком: теперь они уж точно не могли волновать его. Ему было противно, творимое воинами, совсем по другой причине. Он чувствовал себя униженным. Воин, командовавший ратями Богов, теперь среди шайки презренных разбойников. Воин, дравшийся за судьбы Миров, теперь участник грабительского набега на Богами забытую деревеньку в отсталом и грязном мирке! Появись здесь вдруг Раахнон, Суб покончил бы с собой от стыда. Конечно, последнее сказано так, для красного словца и преувеличено, но всё же противно, что он связался с бандой убийц и висельников. Впрочем, Логана вело нечто большее, чем желание пытать вонючих крестьян. Он и не пытал их. С чего-то считал это недостойным, низким занятием, для того, кто взял в руки меч. При этом совершенно спокойно на пытки смотревший, как и люди, пришедшие с ним. Странный народ. Суб уже успел приглядеться к ним и отметить множество отличий от местных жителей и ранее виденных им народов, как в психологии, так и во внешности. Особенно во внешности. Лица, в них почти не было несуразных черт, делавших людские лица неприятными глазу. Неизменно богатырское сложение, порой, как в Логане, сильно переходившее обычную человеческую грань. Огромные, дикие, с лицами коими могли бы гордиться лорды. Если б не шрамы и глаза безжалостных убийц. Ещё некоторые черты, явно привнесённые извне. Было бы интересно проследить историю этого народа. Они напоминали ему Титанов, только очень маленьких, измельчавших в результате вырождения. А может за горами все такие? Нет, не похоже. Суб решил порасспросить Логана о его народе – в частности о прошлом этого народа, но потом. Слишком они не походили на детей этого мира. Может они тоже пришельцы здесь, как и он? Только успевшие разбавить свою кровь местной. Глупо конечно, но эта мысль ему понравилась. Служить потомку какой-то могучей расы, загадочным образом попавшей сюда из иного мира, было приятнее, чем грязному варвару, рождённому от изнасилованной девушки и волосатого полуидиота задорно махающего куском ржавого железа, что он по тупости своей гордо зовёт мечом…
Минуло минут десять и из одного дома, абориген вытащил на улицу голую девчонку. Совсем молодую. Его товарищ из тех же аборигенов, схватил её за руки и грубо опустил на колени. Девчонка завопила, упав на коленки и разбив одну из них, о камень. Второй громко заржал и воткнул ей в глаз, нож. Теперь девушка выла. Бандиты засмеялись громче. Очень, кстати, зря. Из ближайшего здания, самолично зачищенного от населения, вышел Логан. Его лицо не сулило ничего хорошего двум бойцам отряда, изнасиловавшим, а теперь пытавшим девчонку. К сожалению, они не обратили внимания на презрение (откровенное) и недовольство (которое, в общем-то, и не было показано явно) арийцев, когда они забавлялись в той деревне, что стала местом гибели для многих из них от мечей гвардейцев Энейда. Не обратили внимания они на это и сейчас, когда смурной лицом ариец не торопясь, подошёл к ним. Шалун с ножом, вырезал второй глаз орущей девчушке и вновь принялся хохотать. Так, со счастливой улыбкой на лице, его дурна головушка и отлетела в сторону. Постояв секунду задорно фонтанируя кровью, обезглавленное тело выронило нож и рухнуло. Рядом упала притихшая ослеплённая девушка. Её сердце было пробито мечом арийца. Она умерла, почти не почувствовав удара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
