В МУЗЕЕ ВИНКЛЕРА*,
на Цветном бульваре,
кроме всевозможной чепухи стран Старого и Нового Света, показываются еще и следующие редкости:
1) Театральная карета, сооруженная в 1343 году. Вмещает в себе 26 балерин, 8 благородных отцов и 5 комических старух. Никуда не годна, но величественна. Верх проломан, на прошлой неделе, перед репетицией, воробьем, севшим на карету, дабы воспользоваться ватой, выпавшей из шапки возницы.
2) Две театральные лошади, впряженные в означенную карету, неопределенной масти, безгривые, бесхвостые, с винтообразными ногами. Одной 84 года, другой — 67. На одной из них в 1812 году был взят в плен французский генерал, маркиз Бланманже. Питаются соломой и бурьяном. Говорят, что это лучшие из театральных лошадей. Для скачек едва ли годны… Театральное дело любят и (о, equina simplicitas!![23]) считают себя непременными членами артистической корпорации.
3) Портрет иезуита Цитовича в монашеской одежде. Уста раскрыты, и правая рука внушительно поднята вверх. Под ним подпись: «Veni, vidi, non vici[24], взял и… разумеется, ушел. Homo maximissimus»[25].
4) Аполлон Бельведерский. Перл искусства. Приобретен за 10 000 руб. Принимая во внимание, что наш музей посещают иногда mesdames, mesdemoiselles и юноши моложе 25 лет, мы, в видах нравственности, по совету г. инспектора училища живописи, нарядили статую в фрачную пару. Одевал Айе, цилиндр от Поша и обувь от Львова.
5) Сети, в кои увлекла развратного Антония прекрасная Клеопатра.
6) Белая крыса (stultum animal[26]), 1¼ фута роста. Редкий экземпляр. Найдена в 1880 году запеченной в филипповском калаче. Наспиртованный препарат. Новинка для молодых зоологов.
ЗУБНОЙ ВРАЧ ЛУМПЕНМАК
Показывает публике зубы.
Ахахаевский проезд, дом № 35½.
И то и се (Поэзия и проза)*
Прекрасный морозный полдень. Солнце играет в каждой снежинке. Ни туч, ни ветра. На бульварной скамье сидит парочка.
— Я вас люблю! — шепчет он.
На ее щечках играют розовые амурчики.
— Я вас люблю! — продолжает он… — Увидев впервые вас, я понял, для чего я живу, я узнал цель моей жизни! Жизнь с вами — или абсолютное небытие! Дорогая моя! Марья Ивановна! Да или нет? Маня! Марья Ивановна… Люблю… Манечка… Отвечайте, или же я умру! Да или нет?
Она поднимает на него свои большие глаза. Она хочет сказать ему: «да». Она раскрывает свой ротик.
— Ах! — вскрикивает она.
На его белоснежных воротничках, обгоняя друг друга, бегут два большущие клопа… О, ужас!!..
* * *
«Милая маменька, — писал некий художник своей маменьке. — Еду к Вам! В четверг утром я буду иметь счастье прижимать Вас к своей полной любовью груди! Чтобы продолжить сладость свидания, я везу с собой… Кого? Угадайте! Нет, не угадаете, маменька! Не угадаете! Я везу с собой чудо красоты, перл человеческого искусства! Везу я (вижу Вашу улыбку) Аполлона Бельведерского!..»
«Милый Колечка! — отвечала маменька. — Очень рада, что ты едешь. Господь тебя благословит! Сам приезжай, а господина Бельведерского не вези с собой, нам и самим есть нечего!..»
* * *
Воздух полон запахов, располагающих к неге: пахнет сиренью, розой; поет соловей, солнце светит… и так далее.
В городском саду, на скамеечке, под широкой акацией сидит гимназист восьмого класса, в новеньком мундирчике, с пенсне на носу и с усиками. Возле него хорошенькая.
Гимназист держит ее за руку, дрожит, бледнеет, краснеет и шепчет слова любви.
— О, я люблю вас! О, если б вы знали, как я люблю вас!
— И я люблю! — шепчет она.
Гимназист берет ее за талию.
— О, жизнь! Как хороша ты! Я утону, захлебнусь в счастье! Прав был Платон, сказавший, что… Один только поцелуй! Оля! Поцелуй — и больше ничего на свете.
Она томно опускает глазки… О, и она жаждет поцелуя! Его губы тянутся к ее розовым губкам… Соловей поет еще громче…
— Идите в класс! — раздается дребезжащий тенор над головою гимназиста.
Гимназист поднимает голову, и с его головы сваливается кепи… Перед ним инспектор…
— Идите в класс!
— Кгм… Теперь большая перемена, Александр Федорович!..
— Идите! У вас теперь латинский урок! Останетесь сегодня на два часа!
Гимназист встает, надевает кепи и идет… идет и чувствует на своей спине ее большие глаза… Вслед за ним семенит инспектор…
* * *
На сцене дают «Гамлета».
— Офелия! — кричит Гамлет. — О, нимфа! помяни мои грехи…
— У вас правый ус оторвался! — шепчет Офелия.
— Помяни мои грехи… А?
— У вас правый ус оторвался!
— Пррроклятие!.. в твоих святых молитвах…
* * *
Наполеон I приглашает на бал во дворец маркизу де Шальи.
— Я приеду с мужем, ваше величество! — говорит m-me Шальи.
— Приезжайте одни, — говорит Наполеон. — Я люблю хорошее мясо без горчицы.
И то и се (Письма и телеграммы)*
Телеграмма
Целую неделю пью за здоровье Сары. Восхитительно! Стоя умирает. Далеко нашим до парижан. В кресле сидишь, как в раю. Маньке поклон. Петров.
* * * Телеграмма
Поручику Егорову. Иди возьми у меня билет. Больше не пойду. Чепуха. Ничего особенного. Пропали только деньги.
* * * От доктора медицины Клопзона к доктору медицины Ферфлюхтершвейн
Товарищ! Вчера я видел С. Б. Грудь паралитическая, плоская. Костный и мышечный скелеты развиты неудовлетворительно. Шея до того длинна и худа, что видны не только venae jugulares[27], но даже и arteriae carotides[28]. Musculi sterno-cleido-mastoidei[29] едва заметны. Сидя во втором ряду, я слышал анемические шумы в ее венах. Кашля нет. На сцене ее кутали, что дало мне повод заключить, что у нее лихорадка. Констатирую anaemia[30] и atrophia musculorum[31]. Замечательно. Слезные железы у нее отвечают на волевые стимулы. Слезы капали из ее глаз, и на ее носу замечалась гиперемия, когда ей, согласно театральным законам, нужно было плакать.
* * * От Нади N. к Кате Х.
Милая Катя! Вчера я была в театре и видела там Сару Бирнар. Ах Катечка сколько у нее брилиянтов! Я всю ночь проплакала от мысли, что у меня никогда не будит столько брилиянтов. О платьи ее передам на словах… Как бы я желала быть Сарой Бирнар. На сцене пили настоящее шинпанское! очень странно Катя я говорю отлично по французски но ничего не поняла что говорили на сцене актеры говорили как то иначе. Я сидела… в галерке мой урод не мог достать другого билета. Урод! жалею что я в понедельник была холодна с С. тот бы достал в партер. С. за поцелуй готов на всё. На зло уроду завтра же у нас будет С. достанет билет тебе и мне.
Твоя Н.
* * * От редактора к сотруднику
Иван Михайлович! Ведь это свинство! Шляетесь каждый вечер в театр с редакционным билетом и в то же время не несете ни одной строчки. Что же вы ждете? Сегодня Сара Бернар злоба дня, сегодня про нее и писать нужно. Поспешите, ради бога!
Ответ: Я не знаю, что вам писать. Хвалить? Подождем, пока что другие напишут. Время не уйдет.
Ваш Х.
Буду сегодня в редакции. Приготовьте денег. Если вам жалко билета, то пришлите за ним.
* * * Письмо г-жи N. к тому же сотруднику
Вы душка, Иван Михайлыч! Спасибо за билет. На Сару насмотрелась и приказываю вам ее похвалить. Спросите в редакции, можно ли и моей сестре сходить сегодня в театр с редакционными билетами?! Премного обяжете.
Примите и проч.
Ваша N.
Ответ. Можно… за плату, разумеется. Плата невелика: позволение явиться к вам в субботу.
* * * К редактору от жены
Если ты не пришлешь мне сегодня билета на Сару Бернар, то не приходи домой. Для тебя, значит, твои сотрудники лучше, чем жена. Чтоб я была сегодня в театре!
* * * От редактора к жене
Матушка! Хоть ты не лезь! У меня и без тебя ходором ходит голова с этой Сарой!
* * * Из записной книжки капельдинера
Нонче впустил четверых. Читирнадцать руб.
Нонче впустил пятерых. Пятнацать р.
Нонче впустил трех и одну мадам. Пятнацать руб.
* * *
…Хорошо, что я не пошел в театр и продал свой билет. Говорят, что Сара Бернард играла на французском языке. Всё одно — ничего не понял бы…
Майор Ковалев.
* * *
Митя! Сделай милость, попроси как-нибудь помягче свою жену, чтобы она, сидя с нами в ложе, потише восхищалась платьями Сары Бернар. В прошлый спектакль она до того громко шептала, что я не слышал, о чем говорилось на сцене. Попроси ее, но помягче. Премного обяжешь.
