В расстановке своей нынешней семьи Гитти увидела, что взяла на себя слишком много ответственности не только за мать, но и за мужа. Благодаря этому опыту значительно улучшились ее отношения с мужем.
Первым шагом к решению стало согласие терапевта с желанием клиентки умереть. Вторым шагом была злость на мать, перенесенная на терапевта. Третий шаг к решению, когда Гитти оставила матери тайну ее системы, стал возможен только после такого яркого и мощного выражения злости. Из лояльности к «страшной тайне» в системе матери и в качестве компенсации за что-то, узнать о чем было невозможно, Гитти «при помощи своей болезни» хотела умереть.
КАРИН, БРЕД ПРЕСЛЕДОВАНИЯ И УМЕРШАЯ ТЕТЯ
Симптом
Бред преследования, описывается как «тень».
Нынешняя семья
Карин 45 лет, она разведена, детей нет. Она сделала два аборта. С 16 лет Карин жила в садомазохистских отношениях с мужчиной на тридцать лет старше ее, которому она была полностью подчинена. Эта связь длилась двадцать лет и закончилась со смертью этого женатого мужчины. Затем она вышла замуж, но брак продлился лишь два года. По поводу абортов она сказала, что это произошло как по принуждению, она не знает, почему так поступила.
Родительская семья
Матери Карин 82 года, она живет одна в родной деревне. Отец умер двадцать лет назад. Деда (отца матери) все боялись. Говорят, что сестра матери отравилась. Существует предположение, что эта тетя была беременна от деда, и не исключено, что яд, от которого она умерла, дал ей именно он.
Расстановка
Расставлены Карин, ее мать и симптом (тень). Симптом стоит за спиной у матери, Карин стоит отвернувшись. Я ставлю Карин напротив матери. Мать говорит: «Я чувствую холод и глубокую пропасть. За спиной тепло». Там стоит симптом (тень). Тогда я ставлю мать и симптом напротив, они смотрят друг на друга. Мать почему-то смеется и говорит: «Теперь я вся кругом замерзаю». Симптом говорит: «Становится все холоднее».
Тогда я разворачиваю мать и тень лицом наружу и ставлю рядом с матерью ее умершую сестру. Карин стоит позади этого ряда и смотрит им вслед. Мать говорит: «Я чувствую тяжесть и боль в ступнях». Симптом: «У меня по бедрам бегают мурашки, а руки ледяные». Карин испытывает желание убежать.
Я ввожу в расстановку заместителя деда и ставлю его рядом с матерью. Она говорит: «Тяжесть спадает, становится легче». Умершая сестра начинает плакать и говорит: «Я безумно боюсь». Теперь я прошу заместителей лечь на пол, обращая внимание на порядок: сначала дед, рядом с ним симптом, затем мать и, наконец, умершая тетя Карин.
Я ставлю Карин напротив лежащих.
Мать: «Мне дурно».
Дед: «У меня мурашки».
Сестра: «Я спокойна».
Симптом: «Так все правильно».
Карин удивлена: «Для меня тут много вопросов без ответа».
Я прошу ее склониться перед всеми. Карин кланяется. Потом она медленно выпрямляется, и я ставлю ее напротив лежащей матери и предлагаю сказать: «Мама, я уважаю твою судьбу и проживу свою жизнь сполна». Мать: «Я рада». Внезапно тетя встает и сердечно обнимает Карин: «Хорошо, что ты меня любишь, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо».
После того, как умершая сестра матери снова ложится, я прошу Карин встать перед ними на колени. Это приносит ей некоторое облегчение. Она выпрямляется, и я ставлю за ней заместителя ее отца. Карин становится еще спокойнее. Она говорит: «Так хорошо. Теперь я могу спокойнее смотреть на страшное».
Мазохистскую связь Карин с мужчиной на 30 лет старше ее можно рассматривать как компенсацию за тяжелую судьбу тети и одновременно лояльность по отношению к ее судьбе. Вопрос, насколько в это переплетение была вовлечена ее мать, остается открытым. Симптом почувствовал себя «на месте», находясь между матерью и дедом. Это говорит в пользу того, что мать была переплетена с дедом.
После этого семинара Карин стало заметно лучше. Симптом «тень» мучил ее несколько меньше, но не исчез. Это соответствует расстановке, где симптом остался между дедом и матерью. В этом случае симптом уйти не мог. Если считать исчезновение симптома или его ощущение, что он лишний, индикатором решения, то очевидно, что первый шаг был сделан, но решение пока не достигнуто.
АНТОН, ГЛУХОТА НА ОДНО УХО И ТАЙНА
Симптом
Глухота на левое ухо.
Нынешняя семья
Антону 50 лет, он женат. Имеет трех дочерей. Его единственный сын в возрасте пяти лет попал под машину и погиб.
Процесс
Антон последним заявляет о своем желании сделать расстановку. Перед лицом судеб других членов группы свою собственную он воспринимает как «слишком незначительную» для расстановки. В беседе становится ясно, что он не может сказать ни «да», ни «нет». Поэтому мы сообща решаем назвать его симптом «ни да, ни нет».
Расстановка
Мы расставляем Антона и его симптом. Он ставит заместителей рядом друг с другом, так что они смотрят в одном направлении. Антон говорит: «Я оцепенел и дрожу».
Симптом: «У меня дрожит правая рука».
Я спрашиваю Антона (клиента), который наблюдает за расстановкой: «Куда они оба смотрят? Когда они смотрят в одном направлении, они там что-то видят?» Антон не отвечает.
На этом месте мне следовало прервать расстановку. Вместо этого я ставлю симптом и Антона друг напротив друга. Симптом отходит назад и говорит, что у него мороз по коже. Антон преследует симптом. Симптом дрожит все сильнее, а Антон говорит, что он полон энергии. Я прошу симптом подойти к Антону. Антон говорит, что у него начинает кружиться голова. Симптом дрожит все сильнее и испытывает желание отойти. Теперь я прошу Антона встать перед ним на колени. Антон отказывается. Потом, после уговоров, он все-таки встает на колени. Как только он это сделал, симптому становится спокойнее. Стоя на коленях, Антон начинает тяжело дышать и дрожать всем телом. Он кричит: «Он меня обманывает».
Я прошу заместителя Антона продолжать следовать своим импульсам. Он прячет голову в руки и весь извивается.
По словам симптома, ему становится все спокойнее. Я еще раз спрашиваю, было ли в семье Антона что-то тяжелое. Клиент отрицает. Тогда я заканчиваю расстановку.
В заключение я спрашиваю Антона, как он теперь себя чувствует. Тот отвечает: «Я не верю заместителям».
На что я говорю: «Тут я ничего поделать не могу».
В случае с этим клиентом ошибкой было вообще делать расстановку. После его явного отказа эмоционально включиться, мне нужно было прекратить расстановку. Я совершенно сознательно описала этот случай, чтобы на примере показать, что все усилия терапевта найти решение будут бесполезны, если к этому не готова душа клиента.
СЮЗАННА, ПОРОК СЕРДЦА И ТАЙНА МАТЕРИ
Симптом
Врожденный тяжелый порок сердца.
Нынешняя семья
Сюзанне 47 лет, она в разводе. Детей нет.
Процесс
На первую расстановку Сюзанна пришла, поскольку хотела знать, делать ли ей еще одну операцию. Оказалось, что в системе матери есть какая-то тайна и болезнь Сюзанны имеет к ней непосредственное отношение. В расстановке стало ясно, что из любви к матери она хочет нести свою болезнь и дальше. На этом мне пришлось остановиться.
Через полтора года она снова пришла на семинар со следующим запросом: «Теперь я хочу жить». После первой расстановки она на операцию не легла. Однако после приступа ей была сделана экстренная операция. То есть она ждала до тех пор, пока не стала «почти мертвой». Операция прошла успешно.
Во время кругов она не раз говорила, что чувствует себя слабой и уставшей. Лишь в последний день она была готова сделать расстановку. Я чувствовала с ее стороны призыв, почти крик о помощи. Я предложила Сюзанне поставить только ее саму и смерть, она согласилась.
Расстановка
Расставлены Сюзанна и смерть. Выясняется, что она не принимает смерть всерьез. Тогда я ввожу в расстановку заместительницу жизни. Ей очень плохо. Она стоит с опущенной головой. Только после того, как Сюзанне удается сделать низкий поклон перед смертью, заместительница жизни поднимает голову и произносит: «Теперь я могу смотреть на тебя дружелюбно».
Эта расстановка очень ярко показала, как тесно связаны между собой жизнь и смерть. Лишь когда смерть получила признание, жизнь смогла «жить».
2. Симптом как выражение перенятой вины
КАРЛА, СТРАХ СМЕРТИ И ЖЕРТВЫ ДЕДА
Симптом
Приступы паники со страхом смерти.
Нынешняя семья
Карле 24 года, живет с мужчиной в гражданском браке.
Родительская семья
Отец Карлы третий из шестерых детей. Дед был участником Второй мировой войны, но о том, где и в качестве кого он воевал, ничего не известно. Он бросил семью через два года после окончания войны. Отцу Карлы было четыре года, когда дед «растаял в тумане». Больше он никогда не появлялся. Если про деда и говорили, то только как о «черном дьяволе».
