– Да, действовать нужно как можно аккуратнее, – согласился я с насмешливой улыбкой, – а потому, генерал, я прошу вас разрешить мне приступить к разработке такой операции, в ходе которой мы покажем врагу, что его пропагандистские усилия увенчались успехом, но при этом продемонстрируем ему ваше ядерное оружие. Надеюсь вы понимаете, что по отношению к врагу любой обман и коварство не просто допустимы, а должны всячески приветствоваться?
Президент Верзилин тоже улыбнулся:
– Лют, я с чистым сердцем пойду на любые договоренности с врагом, лишь бы его уничтожить. Вы правы, они никогда не оставят нас в покое и если у нас есть шанс нанести Америке и Европе, а вместе с ними всему остальному миру такой урон, от которого они уже никогда не оправятся, то вопрос решен. Правда, меня волнует и другое. Вы в состоянии сделать это? Что вы сможете противопоставить той военной силе, которой обладает наш враг? Сможет ли сотня тысяч таких огромных парней, как вы, и восемь тысяч гигантов противостоять их гигантской бронированной армаде?
Начался разговор по существу и я ответил:
– Генерал, вы забыли о том, что помимо нас через три года в бой пойдёт не менее восьми миллионов жестких мутов. Да, муты-гиганты и большие муты это главная ударная сила, которая будет действовать небольшими группами на поверхности, но из-под земли по врагу ударят наши пехотные дивизии, а один наш солдат равен по своей силе пяти, семи солдатам врага. Облачённые в органическую броню и вооруженные одним только стрелковым оружием и гранатами, они способны штурмовать их сухопутные крепости, но с ними справятся летающие муты, способные генерировать ЭМ-импульсы. Но и помимо летунов такие парни, как я, муты-альбиносы, тоже способны поражать вражескую технику мощными, узко направленными ЭМ-импульсами, а такие муты-химики, как капитан Ирис Вереск, могут вырабатывать в своих дополнительных желудках не только мощные боевые отравляющие вещества, но мутагены несколько видов. Полагаю, что вам было бы интересно посмотреть на что мы вообще способны?
– Не откажусь увидеть вас в деле, майор, – ещё шире улыбнулся генерал Верзилин, – когда вы сможете показать нам, на свою мощь?
– Думаю, что лучше всего сделать это завтра утром, – кивнув ответил я президенту и добавил, – не хочу, чтобы ночью вас мучили кошмары. Но для этого нам понадобится самый мощный полигон. Сегодня ночью привезут наше личное оружие, а завтра, после того, как вы окончательно убедитесь в том, что на нас можно положиться, мы с вами окончательно решим, как нам следует поступить с нашими пленными. В любом случае их должны допросить наши телепаты, а они у нас теперь двух видов, прежние – глазастики, и муты последней генерации, ничем не отличающиеся от людей. Первые сделают вид, что они так и не смогли докопаться ни до чего существенного, а вторые вытряхнут из пиндосов всю информацию до последней мыслишки и даже выведают, к какой груди их прикладывали в младенчестве.
На этом наш разговор завершился. Лично я был полностью удовлетворён переговорами, а то, что люди выбрали долгий путь, ничего не меняло. В любом случае не разгромив врага, мы не сможем сделать наш Атомный край таким, каким мечтаем его видеть. Расширять его на восток и на запад мы нее будем, а вот идти на юг, в Среднюю Азию, практически полностью опустошенную войной вплоть до горных хребтов Памира, нам никто не запретит. Зато мы сможем переносить к себе все мутировавшие растения и прочую живность, чтобы подвергнуть её завершающей, окончательной трансмутации. Об этом мы и проговорили почти до полуночи, а наутро, после завтрака, мы отправились на полигон, расположенный в семидесяти километрах от военной базы. Ночью нам привезли еще несколько контейнеров, в том числе с нашим личным оружием и бронежилетами.
На полигон вместе с нами приехало больше сотни человек военных и учёных, занимающихся разработками новых видов оружия и средств защиты. Их в первую очередь заинтересовали наши броники из сверхпрочной органической брони, сферы на голову с прозрачными забралами и огромные револьверы. Самые большие, калибром в сорок пять миллиметров, настоящие шестизарядные пушки длиной почти в метр, были у Василька. Наши имели в длину семьдесят сантиметров и стреляли снарядами калибром в двадцать четыре миллиметра. Полуавтоматические револьверы, изготовленные по спецзаказу в Китае, были простыми и надёжными. Говорят, что за основу был взят какой-то американский Кольт «Питон», но мы называли их «Волынами». Так про это оружие, снаряды к которому изготавливали у нас на нескольких заводах, сказал Профессор, а мы не стали придумывать другого.
Большая «Волына» весьма грозное оружие, посылающее снаряд на расстояние в четыре километра. Легкобронированную технику она чуть ли не в клочья разносит, но и малая тоже хороша. Впрочем, это всего лишь наше личное оружие, так как никакое другое для этой цели нам не подходит. Тем не менее и оно вызвало огромный интерес у военных. Им сразу же захотелось посмотреть, как мы будем стрелять из своих громадных, по меркам обычных людей, револьверов. Полигон, на который мы приехали, был не подземный и потому на нём можно было стрелять даже из пушек куда большего калибра, чем наша «карманная артиллерия». Это была узкая балка, которую сначала накрыли маскировочными сетями, а потом и вовсе перекрыли разномастными стальными балками и железобетонными плитами.
Неподалёку находился подземный военный завод, который по большей части занимался ремонтом и восстановлением стрелкового оружия и лёгкой артиллерии, а потому нуждался в полигоне. Когда-то в балке рос мощный ельник, но теперь от него остались одни обугленные пеньки. А ещё ложбину разнообразило несколько десятков гранитных валунов, вросших в землю вот по ним-то мы и начали палить с обоих стволов. Грохотали наши револьверы так, что если бы ни антифоны, то зрителям пришлось бы тяжко, но, не смотря на калибр, урон гранитным валунам был нанесён не такой уж и большой. Ни один не раскололся, зато нам удалось поразить генералов и оружейников тем, что мы мало того, что метко стреляли из своих «Волын» пушечного калибра, так ещё и не падали на задницу от отдачи.
Расстреляв из каждого револьвера по полторы дюжины снарядов, у нас было с собой по шесть клипов со снарядами на каждого, я указал Васильку на далеко не самый большой валун:
– Расколи его ультразвуком.
Мой друг поинтересовался у меня с сомнением в голосе:
– Ты думаешь у меня получится, Лют?
– Надо же когда-нибудь испытать твою акустическую пушку, Василёк, так что давай, парень, дерзай. – усмехнулся я и предупредил сопровождающих: – Господа, не волнуйтесь, капитан Вереск ударит по валуну очень узким лучом, иначе у него ничего не получится.
Так всё и вышло. Нашему Муне пришлось семь раз приводить в действие свой горловой резонатор и всё без толку, пока Мак не рассердился и ударил его изо всей силы кулаком в бедро. Выше он просто не мог дотянуться. После этого Василёк, получив от меня подробную инструкцию, покрутил головой и сделал всё, как надо. На этот раз валун с леденящим душу треском раскололся. Мощь глотки Муни была такова, что своим удачным акустическим ударом он вызвал маленькое, локальное землетрясение. Наши сопровождающие восторженно ахнули, кто-то даже принялся аплодировать, но это было только начало. Указывая пальцами на остальные валуны, я принялся колоть их попеременно то ультра, то инфразвуком, а то и комбинированной акустической атакой. От последней они и вовсе взрывались с совершенно тошнотворным даже для нас звуком. Покончив с валунами, я повернулся к генералам и конструкторам и сказал:
– Господа, для капитана Вереска это первая проба сил. Его братья тоже обладают такими способностями, но им их ещё развивать и развивать. Теперь вы покажем вам, какими способностями обладает капитан Ирис Вереск, наши природный химик.
По нашей просьбе на полигон привезли десяток бычков и как только все, включая нас троих, надели противогазы, мой друг дохнул на них парализующим газом, те попадали, а он невозмутимо сказал:
– Через двенадцать часов они очнутся без каких-либо последствий, господа, но я могу синтезировать куда более опасные отравляющие вещества. От некоторых не спасут даже противогазы. Вы можете снять маски, этот парализующий газ разлагается уже через три минуты. Он не имеет ни цвета, ни запаха, но самое главное, ещё ни у кого после него не болела голова.
Президент Верзилин, снимая противогаз, улыбнулся:
– Вам цены нет, капитан. Парализующий газ это идеальное оружие. Жаль только, что от него можно защититься.
Машины с бычками уехали и им на смену на полигон привезли несколько десятков различных электронных устройств и в том числе радиоприёмники. Наступило время показать нашим союзникам, на что способны муты-альбиносы вроде меня. По моей просьбе их расставили на столах, поставленных на всю ширину полигона, а это метров семьдесят, в полукилометре от меня. Когда всё было готово, я шагнул вперёд, сдвинул ладони, образовав экран-излучатель и быстро провёл невидимым лучом ЭМ-импульса справа налево. Лежащая на столах электроника заискрила и крякнулась, а я предложил:
