хотела доставлять удовольствие ещё и стонами.
Встретившись взглядом с мужем, я увидела в его единственном глазе боль в чистом виде. Хлестали меня, а ему было больно вместе со мной.
Наконец мучителю надоело меня истязать и отбросив кнут удовлетворённо кивнул своим мыслям:
— На сегодня с вас достаточно, не хочу отпускать раньше времени.
Мой мучитель ушёл, а я утонула в спасительную темноту.
Абигор
Разговор с Люцифером не задался с самого начала. Я не хотел тащить на этот маскарад свою жену, но Люцифер бывает очень убедителен, сказав, что вряд ли они нападут так открыто при таком количестве существ.
Лоллиана высказав свои мысли по этому поводу и я был солидарен её мыслям и словам. Распутав один клубок интриг, мы напали на очень хороший след, который вёл на планету перерождения.
Поначалу всё было как на всех балах, и чуть-чуть расслабившись даже, потанцевал с женой, но моя интуиция орала что — то не то происходит, мой дар предвиденья на долю секунд подослал пару картинок, от которых мои волосы встали дыбом.
Сказав Лоллиане, чтоб готовилась прыгать в портал, я попытался открыть портал, но все перемещения заблокировали. Поток существ нас двигал в другой зал, в котором обещали показать сюрприз. Что за сюрприз мне мой дар подсказал заранее. Массовые убийства.
Зайдя в зал, я скорее всего потерял сознание, поскольку ничего не помнил, до того момента, как меня облили ледяной водой.
— Давай приходи в себя, — голос был каркающим и противным — очнувшись, я огляделся. Я висел подвешенный на антимагических цепях, пытаясь обернуться почувствовал как моя сила потоком потекла в сдерживающие цепи, укрепляя их и делая толще.
Посмотрел на того кто говорил: чёрная хламида и капюшон скрывали почти всё.
— Кто ты?
— Я твоя кара небесная, бастард. Дам подсказку тебе: мы знакомы были с тобой ещё до прохождения тобой горы богов.
— Я всех и не упомню, было много доброжелателей, — криво усмехнулся я.
Откинув капюшон и развернувшись ко мне мордой, он произнёс:
— Лорд Шкардфрод к твоим услугам, бастард.
Я в шоке уставился на мумифицированное существо.
— Лорд Шкардфрод погиб, через полгода после смерти дочери Оливии.
— И также удачно воскрес, чтобы отомстить тому, кто повинен в смерти моей дочери.
— Я не убивал Оливию, это сделали вы, разлучив истинных и отправляя меня насмерть.
— Ты запудрил моей дочери мозги, а она составила бы хорошую партию герцогу Шарахшану.
— Только это вас интересует, да? Какое положение она бы занимала, выйдя замуж за престарелого извращенца, — выплюнул ему своё негодование, — старикашка славился своей жестокостью избивая и мучая жён, которых было целых десять. И всё равно не переводились желающих отдать за него очередную смертницу.
— Наш род бы возвысился, я бы занимал место в палате лордов при Асмодее, а ты выжил, хотя должен был сдохнуть в непроходимых катакомбах. Ещё и эта недалёкая покончила жизнь самоубийством. Но скоро всё изменится, Асмодей займёт полагающийся ему трон, а я буду на первом почётном месте после него.
— У вас ничего не получится, Люцифер не позволит.
— Уже получилось. Ты тут. В моей власти. И ещё пара десятков верховных демонов.
Его каркающий смех с бульками мало похожими на звуки живого существа вызывал лишь отвращение. А жрец продолжил рассказ:
— Скоро наступит парад планет, и последняя печать рухнет, жрец осклабился — такая удивительная ночь нам предстоит. Да и хватит болтовни, я хочу насладиться твоей болью…ты знал, что боль многогранна? Она бывает щемящей со вкусом обид, резкая, мучительная, обжигающая…я обещаю, со мной ты познаешь все грани боли.
Два дня и две ночи это подобие существа пытало меня разными способами, упиваясь властью надо мной. И когда я подумал, что он больше меня ничем не удиви, т привели её — мою Кишму — моя награда и моё проклятье.
Разбитыми в кровь губами больше пошевелил, чем сказал, чтоб простила меня, не уберёг. Обещал её защищать и не смог выполнить. Если выживем, буду молить её простить мою оплошность, что допустил такое.
С каждым ударом хлыста я вздрагивал, каждый шлепок о её кожу отзывался болью и бурей внутри. Я смотрел, как брызги крови моей любимой заливают пол… Любимая… до этого момента, я и не подозревал, насколько глубоко Кишма проросла во мне.
Словно сбросив пелену с глаз, я смотрел на неё словно на чудо света. Она не билась, не кричала от боли, лишь губа была зажата настолько, что капля крови сорвалась с её губ и слезинка за слезинкой тихо скатывались по щеке.
Я не мог больше на это смотреть, но нельзя провоцировать жреца, иначе он её изобьёт до смерти. Мой персональный ад продолжался.
Наконец выдохновшись жрец нас покинул, а Лоллиана потеряла сознание.
Глава 17
Сколько я была без сознания не знаю, но приходя в себя, первой мыслью было — лучше бы ещё была в отключке.
Руки и ноги затекли настолько, что я практически их не чувствовала, а спина горела огнём из боли, и казалось, я чувствую каждую капельку крови, которая сочилась и стекала по спине.
Увидев, как мучитель принёс новые орудия пыток, я наблюдала, как это существо с маниакальной любовью расставляет предметы экзекуции. Я понимала, что дальше будет только хуже. Это существо не выпустит нас отсюда живыми.
Каким бы сильным ни был Абигор, без возможности оборачиваться его быстро приведут к смерти. Нас спасёт лишь чудо. Чудо, мысленно проворачивая снова и снова это слово. Что — то подобное уже происходило в моей жизни, когда я отчаянно ждала чуда и вызвала Марбаса, и сейчас чувство, что я что — то упускаю не давало мне покоя.
Вспомнила, инициация. Если всё пройдёт как надо, я смогу стать валькирией. Если нет…швах его раздери, пусть всё катится подальше. Крови — достаточно вытекает из меня, слова я выучила. Только вот жрец увидит, что происходит что-то не то, хоть бы отошёл на ненадолго, хоть чуть- чуть времени мне нужно.
Жрец как будто услышал мои просьбы снова ушёл, видимо, забыв важное орудие пыток. Я к этому времени была полна решимости и произнесла тихо, но с уверенностью:
— Кровь к крови моей, сила к силе моей, веди меня сквозь мглу и свет, и пройдя раскрой крылья мои, ибо я дочь твоя Валькирия.
Последнее слово я практически выплюнула из себя, поскольку силы покидали меня и голова кружилась от слабости.
— Лоллиана, что ты делаешь? — голос Абигора хрипел и прерывался.
— Так надо. Муж чтобы ни
