Нашу перепалку прервал пронзительный звонок в дверь.
— Кто это? — вздрогнула я и в упор посмотрела на Татьяну, но та лишь удивленно пожала плечами.
— Не знаю. Сюда так просто не попадешь! Если бы гости нагрянули, нам бы позвонили с проходной. Думаю, это соседи. В любом случае дверь нужно открыть, чтобы не вызвать подозрений. Главное, чтоб тебя не видели. Сейчас я выйду и скажу, что хозяин сегодня не приезжал. Сиди в столовой и не показывай носа.
Я испуганно кивнула, пересела в кресло и превратилась в слух. Сначала — быстрые Татьянины шаги, затем — щелчок замка, потом — раздраженный мужской голос, звавший Шурика.
— Дядя Саша, я понимаю, что вы не желаете со мной разговаривать, но я должен вам все объяснить!
— Послушай, парень, ну что ты разорался на весь поселок! Хозяин сегодня не приезжал! — Это уже Татьяна.
Вот идиотка! Могла то же самое сказать из-за двери!
Не выдержав, я встала и вышла в коридор.
В коридоре стояли двое. Разъяренная домработница и… тот самый мужчина, с которым мы познакомились (весьма близко) в «Праге». Увидев меня, он замер на месте.
Татьяна театрально взмахнула руками и быстро затараторила:
— Это Игорь. Сын нашего соседа. Ему, видите ли, дядя Саша понадобился. А где я его возьму? Из-под земли, что ли, достану? Не было сегодня хозяина, не было! Наверное, он в Москве ночевать остался.
— Заткнулась бы ты лучше, Танька, а то ведь я могу шепнуть кое-что дяде Саше на ушко, и он тебя быстренько уволит. Поедешь на свою родную Украину. — Игорь усмехнулся и бросил на меня оценивающий взгляд. — А это кто?
— Это моя подруга. В гости приехала. А насчет увольнения ты не каркай. Я тут пашу от зари до зари как проклятая, поэтому мне увольнение не грозит.
— Так ты, выходит, тоже из Украины приехала? — спросил Игорь не без превосходства в голосе. Тоже мне москвич!
— Нет, я из Молдовы, — с вызовом ответила я.
— А тебе не кажется, что мы встречались раньше?
— Нет. Я вижу вас в первый раз.
— А у тебя с памятью все в порядке?
— Пока не жалуюсь. Я помню всех мужчин, с которыми встречалась. Уж тебя бы я точно запомнила. — Раз он на «ты», то и я буду так же.
— Ну надо же, — усмехнулся Игорь. — А я вот знаю, где ты работаешь. Ты в мясной лавке торгуешь. Вот только не помню, на каком рынке стоишь.
— На Люблинском. Третий павильон слева.
— Теперь буду знать.
В воздухе повисло молчание. Игорь по-прежнему не спускал с меня глаз. Уходить он, по всей видимости, не собирался. Первой не выдержала Татьяна. Она подбоченилась и закричала, раздувая ноздри:
— Послушай, ты к дяде Саше пришел или на мою подругу пялиться?!
— Вообще-то к дяде Саше, но раз у тебя такая подруга…
— Закатай губищи, парень! Александра Игоревича дома нет, и тебе здесь делать нечего.
— Но во дворе стоит его машина.
— Ну и что? У него машин много.
Игорь бесцеремонно отстранил домработницу и прошел в столовую.
— Ой, да у вас тут настоящий пир. Шампанское течет рекой. Пируете, значит, девочки, пока хозяев нет?!
— Пируем, — с вызовом сказала Татьяна. — А что?
— И не скучно вам без мужиков? Может, ваше женское общество разбавить нужно?
— Без тебя обойдемся, благодетель!
— Так, говоришь, дядя Саша не приезжал?
— Не приезжал.
— А я-то думал, что он меня видеть не хочет. Мы с ним на рыбалке повздорили. Хотелось наладить контакт…
— В следующий раз наладишь, — Татьяна, надо отдать ей должное, держалась стоически.
— Расслабься, я сейчас уйду, — бросил ей Игорь и уже более мягко сказал мне: — Ничего не заканчивается, пока не заканчивается. Знакома ли тебе эта фраза?
Я не ответила и отвела глаза.
— Я в соседнем доме живу. У нас тоже пирушка складывается. Гости приехали, шашлык жарим. Приходи, я буду ждать. — Игорь подмигнул Татьяне и пошел к выходу.
Татьяна закрыла за ним и со злостью пнула входную дверь ногой.
— Придурок хренов! Шурик ему понадобился! Ломится, как к себе домой… А ты-то зачем вышла?
— А что я, по-твоему, должна была делать? Сидеть и ждать, пока он сам в столовую войдет?
— А с какой стати ему в столовую идти? А ты с ним вправду знакома?
— Нет… Он меня с кем-то спутал.
Мы вновь сели за стол и разлили шампанское. Татьяна задумчиво покрутила фужер.
— Классный мужик, — сказала она. — И симпатичный, и при деньгах. Редкое сочетание… Предки у него богатые. А дом еще похлеще, чем у Шурика.
— Я же тебе говорила, что от машины надо поскорее избавиться. Видишь, сосед подумал, что Шурик здесь. Машина-то на виду стоит.
— Ничего страшного! Одна стоит, а на другой он по Москве катается. Сама знаешь, сколько у Шурика машин. Можно со счету сбиться. Мало ли, на какой он уехал. Шурик любил машины менять. Слабость у него такая. Нормальная, здоровая слабость… Кто-то марки коллекционирует, кто-то значки, а Шурик — машины. Такое своеобразное хобби. — Татьяна встала и стала собирать тарелки. — Давай спать. Завтра отгоним тачку и разбежимся как в море корабли.
— Да ты, никак, на родину собралась?
— А чего я там не видела? Уволить меня не уволят. Все равно за домом уход нужен, а я на совесть работаю. Лучшей домработницы им и не найти. Нравится мне здесь, Маргарита. Особенно когда хозяев нет. Извращенец Шурик под сосной лежит, так что мне теперь ничто не угрожает. Ни-что. — Татьяна зевнула еще раз, потерла сонные глаза и спросила: — Может, тебе все-таки в спальне постелить? На диване, поди, неудобно.
— Нет, мне там Шурик мерещиться будет, — замахала я руками.
— А ты ложись в маленькой спальне. Она на втором этаже. Там кровать хорошая. Белье я сегодня поменяла.
— Мне кажется, я не усну. Какой, к черту, сон после всего этого?
— Постарайся себя заставить. Ну, как знаешь. Завтра нужно встать бодрой, полной сил. Тебе же за рулем сидеть! — Татьяна пожелала мне спокойной ночи и ушла.
Я небрежно сдернула безвкусное, расшитое огнедышащими драконами шуршащее китайское покрывало с широкой двуспальной кровати, походила по гостевой спальне из угла в угол, выключила раздражающе яркий верхний свет (достаточно лампы в изголовье), легла и уставилась в потолок.
Рядом, на тумбочке, лежал томик Оскара Уайльда. Подсунув под спину подушку, я взяла книгу и принялась не спеша перелистывать страницы. «Счастливый Принц», «Соловей и Роза», «Мальчик-звезда»… «Кентервильское привидение». Последний раз я читала это произведение в детстве. «Материально-идеалистическая история». Вот как?
А мне-то казалось, что это сказка… «Смерть, должно быть, прекрасна. Лежишь в мягкой сырой земле, и над тобой колышутся травы, и слушаешь тишину…» Перед глазами явственно предстала сосна, под которой мы с Танькой закопали Шурика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});