Так и захотелось подойти к этой девушке, припасть губами к краю ведра и пить, глядя на нее, вдыхая запах юного тела, впитывая измученной душой бездонную синеву ее глаз цвета чистого неба…
Но при этом я краем глаза, чисто по привычке заметил, как мои друзья вместе со мной сделали шаг навстречу девушке. Видимо, тоже что-то всколыхнула в их душах ее простая, естественная красота и природная грация ее прекрасного тела…
…по которому я, до боли прикусив иссохшую губу, дал длинную очередь из своего автомата.
Мне нужна была эта боль. Для того, чтобы удостовериться. И я удостоверился, когда от боли в прокушенной губе чуть исказились и лицо девушки, и свежевыкрашенный угол дома, будто в старом телевизоре на долю секунды сбилась настройка.
Удостоверился – и нажал на спусковой крючок, хотя разумом, всем своим существом понимал, что совершаю ужасную ошибку!
Но сталкерский инстинкт выживания оказался сильнее разума. Потому, что разум человека можно обмануть иллюзией. А вот инстинкт, закаленный во многих боях – никогда.
Тело девушки дернулось несколько раз, словно под током, принимая в себя пунктир раскаленного свинца… и осталось стоять на месте. Лишь стремительно таяли, превращаясь в размытое облако красивое, но теперь уже безжизненное лицо, русая коса, зеленое платье и коромысло с ведрами. И там, в призрачном облаке, уже угадывалось нечто, лишь весьма отдаленно напоминающее человека.
Скорее, это был живой скелет с клочьями темного мяса и сгнившей одежды, приставшими к костям. Правда, было видно, как меж ребер жуткого порождения Зоны ритмично бьется кроваво-черный сгусток, похожий на сердце лишь этим своим биением, но отнюдь не формой.
Сбоку прогрохотала короткая очередь, и черное сердце страшного порождения Зоны лопнуло, словно чернильный мешок, забрызгав траву на полметра вокруг сгустками вязкой крови.
Впрочем, тварь это не остановило. Она сделала шаг в нашу сторону, но второй раз шагнуть не успела. Я вновь нажал на спуск, и голова монстра лопнула, словно перезрелый арбуз, выплеснув на серую траву Зоны еще одну кровавую кляксу.
Этого оказалось достаточно. Изуродованный труп неестественно дернулся и рухнул на землю.
– Зомби, – коротко бросила кио.
– Точно, – согласился я. – Труп, поднявшийся из могилы или болота. Такое бывает порой.
– Но как ты догадался, что это не настоящая девушка? – недоуменно поинтересовался Виктор, более привычный к живым противникам из плоти и крови.
– Чуйка, – сказал я. – Уж больно все тут было красиво и идеально. Глянь.
Я кивнул на стену дома. Облезлую, обшарпанную, в пятнах гнили и плесени. Ту, что буквально минуту назад выглядела так, словно ее позавчера сложили, а вчера покрасили.
– Круто, – кивнул Японец. – Я было тоже удивился, увидев посреди Зоны японку в праздничном кимоно. Но воспринял это на удивление естественно, как будто так и надо.
– Значит, ты японку увидел… – задумчиво произнес я.
– А я – шама, – мечтательно сказала Настя. – Ростом с киборга. Мускулистого такого.
– Офигеть, – сказал я. – Хорошо, что мне такое не привиделось. Я б сразу стрелять начал, не раздумывая…
Настя явно хотела ответить что-то едкое, но не успела. За стеной дома явственно послышался звук, похожий на топот множества ног.
– Назад, – рявкнул я, меняя магазин автомата, в котором еще оставалось примерно с десяток патронов. Но что на войне, что в Зоне при встрече с непонятным лучше чтоб к твоему автомату был примкнут полностью снаряженный магазин. Ибо две секунды, необходимые для перезарядки оружия, легко могут стоить одной твоей жизни.
Я едва успел дослать патрон в патронник, как из-за дома прямо на нас вывалилась целая толпа зомби. И сгнивших почти полностью, и относительно целых. Трупы мужчин, обряженные в дешевые погребальные костюмы советского пошива. И мертвые женщины в платьях, когда-то бывших белыми, а ныне сплошь покрытыми желто-зелеными пятнами трупного гниения.
Мы с Настей сразу же начали стрелять, Виктор присоединился к нам на секунду позже, выдернув из складок своего костюма короткий автомат «Вихрь», без магазина смахивающий на большой пистолет. Понятное дело, Японцу автомат нужен лишь в особых ситуациях, типа этой. В остальных он мечами обходится, а то и голыми руками. На то, чтоб примкнуть магазин и открыть огонь, Виктору и понадобилась та секунда.
Наша троица стреляла, буквально держа толпу мертвецов на автоматно-пулеметных очередях, разнося головы, кроша грудные клетки, отстреливая нижние конечности… Но из-за дома снова и снова вываливались новые трупы, словно за подгнившей стеной был установлен гигантский шланг, откуда живая мертвечина лилась, словно протухшая вода…
Патроны у меня кончились, перезаряжать автомат времени не было. Я бросил на землю свой «калаш», выхватил из рюкзака КС-23 и четырьмя выстрелами разнес то ли восемь, то ли десять черепов – на коротком расстоянии из такого оружия картечью по толпе промахнуться нереально. И хлещет она в подобных ситуациях гораздо эффективнее любой пули, пробивая целые бреши в плотной массе атакующих.
А вот дальше началось настоящее веселье.
Несколько оскаленных морд я отоварил пустым карабином словно короткой дубиной, перехватив его за ствол. Получилось смачно. Две гнилые головы проломил, третью, еле державшуюся на разложившейся шее, вообще сшиб с плеч – и полетела она на манер мячика для гольфа нестандартной величины. Эх, за что люблю я российское оружие, так это за то, что оно заточено под такую вот драку. Всегда есть в нем избыточный запас прочности на случай, если придется им драться как дробящим орудием…
Правда, все-таки и этот запас не вечен.
Очередной удар пришелся по черепу практически свежего мертвяка, здорового, словно буйвол. При этом изогнутая пистолетная рукоять карабина все-таки проломила висок зомбака – и, отломившись, осталась к него в башке. Эх, неубиваемый мой… К сожалению, убить можно всё, даже самое замечательное оружие!
Блин!!! Жалко-то как старого товарища! Я к оружию, с которым долго ходил по Зоне, иначе как к другу не отношусь. А тут прям как в душе надломилось что-то. Потому, что это – всё. Карабин мой – машинка уникальная, и комплектующих для него тут в Зоне точно не найти… Ах ты ж, тварина дохлая!!!
Мертвяк, из проломленной башки которого торчали обломки рукояти, остановился, перегородив огромной спинищей путь остальным. Видимо, что-то у него в мозгах мой удар прочистил. Потому, что повел себя труп вполне по-человечески – удивленно открыл пасть, поднял лапищу и попытался вытащить из башки неожиданный подарок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
