Когда они были поставлены на третье место – ниже крестьянства, но выше купцов, – Хидэёси или его советники, по-видимому, считали их поставщиками товаров воинам в призамковых городах: необходимого вооружения, предметов искусства или предметов, выполняющих декоративные функции. Их не интересовало, что те же ремесленники могли обеспечивать подобными изделиями богатых простолюдинов, и определенно любая такая работа откладывалась, если поступал заказ из замка. Сохранились некоторые статистические данные о городе Цуяме, резиденции даймё, который был внешним правителем провинции Мимасака, владельцем усадьбы среднего размера на гористом острове Окаяма. В 1665 году в этом городе насчитывалось почти 1000 домов, принадлежащих воинскому сословию всех рангов, в том числе пешим воинам, и почти 4000 домов, в которых жили горожане всех сословий.
Вот список городских ремесленников: три кузнеца, восемь мечников, четыре серебряных дел мастера, три ремесленника, которые делали ножны, два мастера по лаку, два – изготавливающих древки для копий и один резчик по кипарисовому дереву. Эти мастера занимались производством оружия для воинского сословия, но имелись и другие ремесленники, занятые более простыми вещами. Среди них был только один красильщик, но не менее 98 человек гнали сакэ, 222 плотника, 37 пильщиков, 6 штукатуров и неопределенное число бондарей, кровельщиков, в том числе специализировавшихся на строительстве тростниковых и соломенных крыш, изготовителей бумаги, табачников, черепичников и циновщиков.
Рис. 34. Штукатур и его помощник. Рисунок сделан с гравюры Хокусая из собрания «100 видов Фудзи». Хорошо видны деревянные леса
Кузнецы почти наверняка были заняты ковкой мечей. Их ремесло требовало высокого умения, и работа производилась в полурелигиозной атмосфере, мастерская была окружена витой веревкой, как синтоистское святилище. Точильщики мечей выполняли общую обработку лезвий мечей (что требовало значительного внимания, поскольку они очень быстро покрывались ржавчиной) и затачивали его, делая острым как бритва, что придавало этому оружию столь устрашающий вид. Другие ремесленники делали древки для пик и алебард.
Многие ремесленники были заняты строительством домов; из всех выделялись плотники, так как несли ответственность непосредственно за возведение зданий, наблюдая за деревянными конструкциями стен и крыш, а также контролировали работу остальных. Что касается стен, то они изготавливались штукатурами из грязевого раствора с добавлением соломы. Бумажных дел мастера занимались покрытием легких решеток раздвижных перегородок фусума, которые должны быть полупрозрачными и в то же время не допускать сквозняков и возможности любопытствующих взглядов. Циновщики плели толстые соломенные циновки, покрытые особой травой, которыми устилали дощатый пол в домах состоятельных людей.
Японцы, которые обожают все классифицировать, разделяли ремесленников на тех, к кому приходят заказчики (то есть тех, кто имел мастерские), и тех, кому, подобно плотникам, приходилось отправляться к месту работы.
Рис. 35. Два циновщика. Тот, что справа, занят соломой, которая составляет остов циновки, а другой отдыхает. Он покрывал циновку особой травой, используемой для этой цели. Такое покрытие со временем износится, но его можно заменить
Рис. 36. Два кузнеца куют лезвие меча. Они одеты в церемониальное платье, а наличие скрученной из соломы веревки с длинными бумажными лентами, какие использовались для обозначения сакральных мест, указывает на полурелигиозную атмосферу
Существовала и третья категория – странствующие ремесленники, – и те, в свою очередь, подразделялись на тех, чье ремесло заставляло их переходить с места на место, и тех, кто исполнял работу по вызову на временной основе.
Среди первых были резчики, которые, подобно заготовителям бука в Англии, странствовали со своим переносным токарным станком для изготовления домашней утвари. Эти люди вели бродячее существование, и им удавалось избегать официальной переписи вплоть до самого заката эпохи Токугава. Еще одной такой группой были добытчики лака из лакового дерева сумах, по-японски – уруси, которое можно найти в основном в северных районах Японии. Это сырье специалисты по лаковым изделиям (вадзима) наносили на предметы из дерева или другого материала при изготовлении посуды, мебели или другой домашней утвари. Лак можно назвать природным покрытием, придающим поверхности особую красоту; он, будучи хорошим изолятором, не дает жидкости быстро остыть в лаковой посуде. Сырой лак добывали весной и летом; в стволе дерева делали горизонтальный надрез, затем инструментом, похожим на скребок, счищали смолу. Лак собирали в ведра и переправляли в герметично запечатанных кадках. Добытчики лака работали на владельца этих деревьев и окружали свое ремесло атмосферой секретности, типичной для эпохи, когда приобщение к этому ремеслу можно было сравнить с посвящением в тайное сообщество.
Рис. 37. Добытчики лака за работой
Еще одной группой странствующих ремесленников были варщики сакэ. Большие центры по его производству располагались близ побережья Внутреннего моря к западу от Осаки, в таких городах, как Икэда, Итами и Нисиномия. Процесс в основном заключается в расщеплении рисовых зерен с помощью грибка, и продуктом ферментации была содержащая алкоголь жидкость, сакэ, которое пили на всевозможных торжествах и празднествах. Его подогревали перед подачей на стол, а затем разливали в очень маленькие чашечки – тёко. Производство сакэ ограничивалось зимним сезоном и представляло собой очень удобное внесезонное занятие для людей из северных областей. Гонка сакэ для домашнего употребления была также зимним занятием в больших крестьянских хозяйствах, а состоятельные городские семейства нанимали приходящих мастеров, которые готовили напиток на месте из специально покупаемого для этой цели риса.
Другая категория странствующих ремесленников делала ту же работу, что и их городские коллеги, но переходила из деревни в деревню. Крестьянские сообщества конечно же могли делать многие вещи для себя самих: они, конечно, умели строить простые дома и выполнять обычную плотницкую работу, в то время как обновление кровли предоставляло возможность для совместного труда, за которым следовало определенного рода веселье.
Рис. 38. Варка сакэ
Но более тонкая или отделочная работа ждала, пока не появится умелец или пока его специально не вызовут. В самом начале эпохи Токугава такого человека уважали за его мастерство и радушно принимали, расспрашивая о новостях из внешнего мира. Иногда он задерживался на некоторое время, предаваясь блаженному безделью, сельчане кормили его за то, что он их развлекал, а к тому же у него был неплохой выбор деревенских девушек. Позже, с улучшением коммуникаций и развитием торговых домов, продукты ремесленников в деревни стали доставлять купцы, и для странствующих мастеров настали тяжелые времена.
Все ремесленники независимо от того, трудились они в постоянных мастерских или переходили с места на место, обрабатывали природные материалы вручную. У них было лишь несколько механизмов: у резчика по дереву – токарный станок, а у других умельцев – гончарный круг, кузнечные мехи, прялка, ткацкий станок и приспособление (типа жернова) для обдирания шелухи с риса.
Их инструментами были рубанки, пилы, резцы, ножи и ножницы – все очень высокого качества, поскольку кузнецы превосходно ковали мечи из стали и плавили металл. Всеми тонкими приемами нужно было овладевать на глаз и с раннего возраста доводить до автоматизма. Подмастерье, которым мог быть младший сын какого-нибудь горожанина или деревенский мальчик из большой семьи, жил в доме мастера и был в сыновнем долгу перед ним. Родной сын мастера также учился ремеслу у отца, но лелеял надежду стать хозяином мастерской, когда его отец уйдет на покой.
Рис. 39. Каменотесы, вырезающие светильник и комаину – статуи полусобак-полульвов, охраняющих вход в синтоистские святилища
Считалось, что подмастерье сможет потом открыть собственное дело. Его обучение обычно длилось семь или восемь лет, и затем ожидалось, что он проработает из благодарности к своему мастеру еще полгода-год. Потом мастер мог поделиться с ним своими заказчиками, и ученик мог основать собственное дело или обрести статус независимого работника, признанного нанимателями. Мог он остаться у своего мастера в качестве квалифицированного работника. Его обучение состояло не только в овладении существующими приемами мастерства, но также и в приобретении так называемых профессиональных знаний и словаря. Последний был тайным языком, посредством которого ремесленники могли общаться, – частично с целью сокрытия своих добытых тяжким трудом знаний от посторонних, а отчасти в качестве своего рода кода, по которому один посвященный может узнать другого.
