– Выпьешь, сдохнешь, автор статьи за твою кончину ответственности не несет. Наверно, так, – предположила Настя, подходя к воде. И сразу же отскочила, плюнув огнем в водяное щупальце, взметнувшееся над ней. Пошел пар, щупальце дернулось – и распалось на каскад капель, рухнувших обратно в озеро.
– А пить-то охота, – задумчиво сказал Данила. – Я вот мыслю, какую такую вкусняшку надо озеру скормить? Может, Рудика? У него способностей особых нету, силы тоже. Команда не много потеряет, зато и попьем, и воды наберем сколько потребно.
– Я тощий, – пожал плечами спир. – Такая аномалия меня проглотит и не заметит. Если кого и скормить из команды, то самого мясистого надо. Чтоб озеро гарантированно наелось.
– Я б вас обоих туда закинула, ибо заколебали, – зевнула Настя, доставая из рюкзака банку тушенки. Размахнулась, швырнула на середину озера, больше похожего на пруд…
Банка еще не пролетела и половины пути, как вода в Квотебе внезапно забурлила и из нее высунулся метра на три вверх толстый водяной червь, похожий на полупрозрачный шланг от пылесоса с утолщением на конце. При подлете банки то утолщение раскрылось бутоном лотоса, послышался чавкающий звук – и шланг вновь распался на сверкающие капли, каскадом обрушившиеся вниз.
– Красиво, – кивнула Настя. – Интересно, этого достаточно или для водопоя еще что-то надо? Может, кто сходит проверит?
– Думаю, надо тебе сходить, – глубокомысленно заметил Рудик. – У тебя очень хорошо получилось противостоять водяной агрессии. Только огненные слюни набери в рот заранее на всякий случай, а то мало ли.
– Надо же, какой ты заботливый, – усмехнулась кио, вытаскивая из «галоши» нечто бесформенное, отдаленно похожее на ведро с ручкой. – Ладно, схожу, если что, не поминайте лихом.
И, заметив, что Данила собрался возразить, остановила его:
– Лемур прав. Если что, у меня из команды и правда больше всех шансов выжить – уже понятно, что огонь эта аномалия не любит.
Но вторично плеваться пламенем в полупрозрачные щупальца не пришлось. Видимо, аномалию банка тушенки устроила, и Настя без проблем набрала воды в трофейную посудину «мусорщика».
Развести костер с Настиными способностями оказалось просто – девушка лишь дыхнула на кучу собранного полусырого хвороста, и мгновенно просушенные ветви загорелись неестественно-ярким пламенем с зеленоватым оттенком.
– Ишь как пышет, – прищурился Данила.
– Ничего удивительного, – пожал плечами окончательно пришедший в себя Рудик. – Деревья аномальные, ветки, соответственно, тоже. Потому так и горит – с особенностями. Главное, что тепло дает.
– Логично, – сказал Фыф, протягивая к огню слегка задубевшие лапки: в сыром вечно осеннем климате Зоны ближе к вечеру всегда становилось холоднее.
Отогревшись, поужинали трофейной тушенкой, консервированным хлебом и чаем, вскипяченным на озерной воде.
– Консервированную воду лучше поберечь, – сказал Фыф, отхлебывая из кружки. – Авось не сдохнем.
– Да не должны, – пожал плечами Рудик. – Если мы в своей Зоне не окочурились от нашей воды, которая местами от радиации светится, то здесь, думаю, точно выживем.
…После ужина по жребию Данила с Рудиком отправились спать, а Фыф с Настей остались караулить стоянку.
– Ты тоже иди спи, если хочешь, – сказала Настя. – Мне сон не особенно нужен, я могу пару недель без него запросто обходиться.
– Не договоримся, – усмехнулся Фыф. – Сон – это одно, а если придется отбиваться от какой-нибудь гадости, то один огнестрел – хорошо, а два – лучше.
Настя покосилась на крошечный Sig Sauer Фыфа, но ничего не сказала. Автомат шама в серьезном бою оружие, конечно, так себе, но вот ментальная сила Фыфа дорогого стоит – это Настя уже видела своими глазами.
– Уговорил, – улыбнулась она уголком рта. – Расскажи о себе, что ли, а то я тут за полночи если не от воды, так со скуки сдохну.
И Фыф начал рассказывать то, о чем никогда никому не распространялся. О детстве, жизни в общине шамов, где он был самым хилым из подростков – и, как следствие, подвергался насмешкам и порой даже побоям. Как фанатично, втайне от остальных, самостоятельно тренировал ментальную силу, до судорог и потери сознания поднимая в воздух все более тяжелые предметы – старую монету, камешек, кирпич, ржавые слесарные тиски… И как однажды силой мысли швырнул тот кирпич прямо в морду главному обидчику, когда тот поставил ему ментальную подножку. Они были один на один, и Фыф выиграл этот бой, выбив сверстнику единственный глаз. Правда, после этого ему пришлось бежать – община никогда не простила бы его за то, что он покалечил своего же. Позже он узнал, что слепой наврал, мол, это какой-то человеческий детеныш ему подло палкой глаз вышиб – видать, стыдно было признаться, что это сделал тот, над кем он издевался с раннего детства.
А Фыф нашел себе другую общину и других родичей, которые позже, не став разбираться, приговорили его к казни…
– Не надо об этом, – сказала Настя. – Хватит. Извини, я не знала… Есть воспоминания, которые лучше не ворошить – от этого становится очень больно.
– Прошлое нельзя забывать, – вздохнул Фыф. – Это все равно что вычеркнуть из памяти важный урок, который наверняка пригодится в дальнейшем, – примерно как выбросить запасную коробку с пулеметной лентой потому, что тебе слишком тяжело ее нести.
– Ты умный в отличие от некоторых, – вздохнула Настя. – Я начинаю верить, что могла в тебя влюбиться. Но только в теории – уж больно ты страшный с виду.
Фыф рассмеялся.
– Значит, у меня есть шанс. Хотя тоже не очень представляю, как у нас с тобой в другой реальности что-то могло получиться – ты же выше меня почти на две головы.
– Ну, в отношениях рост не главное, – усмехнулась Настя.
– А что главное? – поинтересовался шам.
– В моей программе есть кое-что и на эту тему, – сказала кио. – Девушки в прошлом считали, что главное в мужчине – деньги, ум и размер.
Шам пожал плечами.
– Нельзя им отказать в здравомыслии. Деньги были инструментом выживания в нашем мире, в этом они им являются и сейчас. Ум при наличии денег нужен для того, чтобы их сохранить и приумножить. Про размер, правда, я не совсем понял, что они имели в виду…
– Ладно, замнем для ясности, как говорили те девушки, – хмыкнула Настя. – Если ты смог понравиться другой мне в другой реальности, то явно не одним только умом и уж точно не деньгами, которых у тебя нет.
Фыф глубокомысленно почесал ухо правым глазным щупальцем и на всякий случай перевел беседу на другую, менее щекотливую тему.
За разговорами полночи прошло незаметно, после чего Фыф с Настей разбудили Данилу и Рудика, а сами завалились спать на места, ими нагретые, – неоспоримое преимущество второй смены дежурства…
Фыфу показалось, что он только глаз закрыл – и тут же почувствовал, как кто-то сильно и бесцеремонно трясет его, словно забарахлившие старые часы.
– Вставай!
Шам приоткрыл глаз. Ну конечно Данила, кто ж еще. И солнце даже не встало как следует, едва небо чуть посветлело над лесом.
– Чего, блин?
– Слышишь?
Фыф прислушался.
Действительно, со стороны озера Куписта доносился какой-то гул.
– Чего там, можешь глянуть? Тебе ж ментальные секреты ведомы. Я слыхал, что шамы умеют смотреть чужими глазами за несколько верст.
Фыф поморщился.
Трехглазые шамы и на десятки километров видеть умеют. Двуглазые – поменьше, километров на пять. А вот одноглазые, у которых ментальная сила по меркам его племени находится в зачаточном состоянии, хорошо если с километра смогут в чужую голову влезть – и то лишь в том случае, если ее хозяин не обладает сильной волей и несгибаемым характером. Таким в мысли проникнуть сложно, не говоря уж о том, чтобы управлять эдаким персонажем. Пока его волю подавишь, весь запас ментальной силы в ноль уйдет.
До места, откуда доносился шум, было поболее, чем километр. Но Фыф напрягся… и словно в стену ударился.
Да, там, где шумело, было много хомо – это было понятно по структуре их эмоционального фона: так самоотверженно и самозабвенно беситься умеют только люди. И те взбешенные хомо обладали просто несгибаемой волей. Если в такое влезать на расстоянии, можно самому умом тронуться – сломают разум как сухую ветку об колено. Хотя…
