— Да затем, что вы — два идиота! — рявкнул Сан Саныч. — Устроили чёрт знает что. Одна сопли на кулак мотает и второй не знает на какой хромой козе подъехать. Смотреть на вас тошно!
На наши вопли прибежала Алёна, которая, судя по кружочку огурчика на её лбу, пыталась остановить процесс старения своего организма.
— Вы чего разорались? Весь дом уже на ушах стоит из-за ваших воплей, — дыша, как пробежавший стометровку бегун, воскликнула подруга — мачеха.
— Ты посмотри на эту бестолочь, — указывая на мою, восседающую на кровати фигуру, прокричал отец. — Прямая, как рельса. Ни хитрости, ни женской мудрости. Ладно Зотов. Он — мужик. С нас спрос не большой. Но Анютка-то — женщина. Мать её ети!
— А я в чём провинилась? В том, что не хочу мужика уводить у другой?
Вот она — дискриминация по половому признаку во всей красе! И чему я удивляюсь? Отец — мужик. И его лояльное отношение к Мише легко объясняется наличием причиндалов между ног.
— Саша, не надо… — проблеяла Алёна, вцепившись двумя руками в разъярённого отца.
— Какой другой? Нет у Зотова никого! Понятно тебе? Нет!
— Саша…
— Алёна, не смей меня затыкать! — впервые за все годы отец повысил голос на жену. И всё это по моей вине. — Фиктивные браки. Разводы. Сделки с совестью. Похищения. Бывшие. Мужья, парни, жены, любовницы. Вы у меня уже все в печёнках сидите со своей глупостью!
— Пап…
— Хватит папкать! Мне уже под сраку лет, чтобы учить детишек уму разуму. А вас похоже ещё учить и учить, — махнул рукой, мол всё с вами ясно — дегенераты, и хлопнув дверью покинул мою комнату.
Алёна так и зависла в одной позе с приоткрытым ртом. Было видно, что грубость отца хлёстко ударила по её нервам. В их отношениях никогда никто не повышал голоса. Даже в самые острые моменты совместной жизни.
— Алён, не принимай его поведение близко к сердцу, — подойдя к подруге, попыталась её подбодрить. Моя совесть никогда мне не простит того, что Алёне из-за меня досталось.
— Нют, Саша прав, — неожиданно прозвучали её слова. — Ваша с Мишей свистопляска вышла из-под контроля. Он бросился в сомнительные авантюры, а ты нырнула в свое горе, которое создала на пустом месте.
— О чём ты говоришь? — возмущённо спросила её. — Бред какой-то.
— Думай, как хочешь… Тем более, что я уже поняла — ты никого, кроме себя не слышишь. Тебе отец сейчас говорил о ключевых моментах, которые способны круто изменить твою жизни, но ты пропустила их мимо ушей. Уверена, что с Зотовым происходило тоже самое. Хочешь корчить из себя жертву? Пожалуйста! Но не утягивай в это болото остальных.
Глава 15
Чем ближе я подходила к зданию суда, тем сильнее становился мандраж. Меня буквально выворачивало наизнанку от одной мысли, что сегодня наши пути с Михаилом разойдутся, как в море корабли.
Понимание правильности моего поступка нисколько не умаляло моей печали. Как бы то ни было, я продолжаю неистово любить мужчину, сумевшего превратить мою ненависть в любовь. Надеюсь, когда-нибудь, я смогу проснуться утром и признать, что всё было не зря. Все эти чувства. Вся боль. Нежность и страсть. Я смогу понять, что этот этап моей жизни даровал мне будущее, в котором я не буду совершать ошибок, которые стоили мне совместной жизни с Зотовым.
Стук каблуков по тротуарной плитке набатом бил по ушам, отсчитывая секунды до точки невозврата. Подойдя к массивной входной двери, я вобрала в себя побольше воздуха, чтобы рвануть её на себя и перешагнуть черту, за которой меня ждёт неизвестность. К н и г о е д . н е т
Спёртый воздух душного помещения не успел полностью заполнить мои лёгкие. Сильные мужские руки дёрнули меня на себя, чтобы я вновь оказалась за порогом суда.
Я знала, что это — Миша. Его руки моё тело запомнило на весь остаток жизни. Оно, как зачарованное, подчинилось своему хозяину и позволило утянуть себя. Увлечь на ту сторону, где всё привычно, но по-прежнему неопределенно.
— Нют… — шепнул мне на ухо, крепко держа в своих объятиях.
— Миша, — вторила ему вполголоса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы застыли посреди улицы, боясь сдвинуться с места. Между нами звенело напряжение, которое, если выйдет из-под контроля, разрушит целый жилой квартал до основания.
Дыша в унисон, мы молча стояли, мешая пешеходам бежать по своим делам. Но в этом молчании было столько всего. Это безмолвие кричало, надрывая глотку, обо всём, что было не высказано. И мы оба понимали боль, о которой кричит тишина. Пропускали её через себя. Чтобы отпустить прошлое, которое грузом из сожалений и обид, тянуло нас на дно.
— Я не хочу делать этого, — первый нарушил тишину мужчина, укутавший меня своим теплом. — Не смогу.
— Миша…
Его имя слетело с языка одновременно с первой слезой.
Слышать эти слова невыносимо больно. Я так о них мечтала, но сейчас они кажутся мне неуместными. Как розовый фламинго среди пингвинов на льдине. Это что-то невероятное. Завораживающие. Но идущее вразрез законам природы.
— Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Да, поздно… Да, я сделал тебе больно… Знаю, что облажался. Заигрался с чувствами и упустил время. Но, Нюта… Мне претит мысль, что тебя нет в моей жизни, — запальчиво объяснял он, щекоча мою шею своим горячим, лихорадочным дыханием. — Может, это эгоистично решать за нас обоих, но я хочу попробовать всё исправить.
— Но, — попыталась я вставить, но Миша перебил.
— Нет никаких «но». Я люблю тебя. Жизни без тебя не представляю с тех пор, как ты лукаво сверкнула своими брекетами, — беззлобно хохотнул он. — Загипнотизировала меня стальным блеском.
— Зотов!
— Да, любимая? — мурлыкнул мужчина, оставив горячий поцелуй на моей шее.
От этого влажного отпечатка, мои ноги покосились, став ватными. Та самая последняя бабочка, которая выжила после наводнения из боли и отчаяния, воспарила в моём животе. Тело покрылось мурашками и мне захотелось мурчать, как котёнок в тёплых руках своего хозяина.
Наши отношения никогда не были в рамках нормальности. Они не вписывались в общепринятые каноны.
Но может нам именно это и нужно было?
Может, если мы сумели, пройдя этот путь, сохранить любовь, то у нас получится?
Бояться сделать шаг навстречу заветной мечте — обречь себя на годы сожалений. Ведь правду говорят, что пока не попробуешь — не узнаешь.
— Увези меня отсюда, — глотая слёзы, которые градом сыпались из глаз, я кое-как смогла произнести.
Эти слова дались мне очень нелегко. Рискнуть и, зная, что неудача уничтожит меня навсегда, нырнуть в этот омут — очень сложно. Но я это сделала…
Совершила судьбоносный шаг. Только не вперёд, а назад. Ведь иногда, чтобы изменить свою жизнь к лучшему, не обязательно двигаться вперёд, а достаточно обернуться и рассмотреть то, что было упущено.
Мужчине не нужно было повторять дважды. Не обращая внимания, на возмущённые возгласы прохожих, он подхватил меня на руки и понёс в сторону парковки, неустанно продолжая бормотать что-то себе под нос. Слов я не понимала, точно знала, что он говорил, что-то приторно сладкое.
На парковке стоял абсолютно новый внедорожник, который слепил глаза своей белизной в лучах полуденного солнца. Белый? У этого ангела тьмы теперь светлый автомобиль?
Моё удивление не осталось незамеченным. Миша с озорной мальчишеской улыбкой пояснил:
— Новый, — и пожав плечами добавил. — Мой пришлось отдать Тиму в качестве моральной компенсации. Теперь эта дурацкая тыква будет осквернять собой салон моей машины.
— Чем тебя тыква не устроила? Они с носорогом очень гармонично смотрятся вместе, — бездумно выпалила я и прикусила себе язык.
— С носорогом? — хохотнул он. — Это ты так Тимоху обозвала?
— Угу, — смущённо кивнула головой в ответ, когда мужчина усадил меня в кожаный салон бежевого цвета своего нового монстра.
— Он в курсе? — продолжая надо мной потешаться, уточнил он.
— Угу, — опять кивнула.
— Анюта, ты — чудо! — сказал он и, схватив мою голову двумя руками, чмокнул в нос. — Ты мне такой подарок сделала. Я теперь только так и буду его величать.
