Мастер сидел на столе, уперев ноги в батарею, и смотрел в окно. «Вторая» сыпалась по лестнице вниз, но даже сквозь ее страшный топот слышно было, что Боцман с Крюгером опять спорят. Пять минут назад они чуть не подрались, – только грозный окрик Хунты удержал охотников от мордобоя.
– Ну? – спросил Мастер Зигмунда.
– А чего ты от меня, собственно, хочешь?! – разозлился вдруг Зигмунд. – Что я тебе скажу такого, чего ты сам не знаешь?
– Погоди. – Мастер зажмурился. – На полтона ниже, пожалуйста. И спокойненько мне ответь – что с людьми?
– А сам ты не знаешь? Охренели люди. Просто охренели, вот и все.
– Интересные термины использует психиатрия.
– Я не психиатр, – надулся Зигмунд. – Я психолог.
– А мне плевать, – с неожиданной злобой сказал Мастер. – Ты все равно больше не профессионал. У вас уже через три года простоя – дисквалификация. Но ты мог бы помочь. А ты не хочешь.
– Дубина… – вздохнул Зигмунд. – Чем я помогу, если ты не в состоянии грамотно поставить мне задачу? Ты меня даже обидеть грамотно – и то не можешь… Недоучка. Двоечник несчастный.
Мастер звонко клацнул зубами и отвернулся.
– Я не двоечник, – гордо объявил он, глядя в пол. – Я прогульщик. И у меня нет способностей к иностранным языкам и физкультуре.
– Угу, – кивнул Зигмунд. – Слышал я про такое редкое нервное заболевание. Ладно, не переживай. У тебя зато отличные способности задавать непонятные вопросы.
– Люди стали истеричны, – сказал Мастер. – Как колли. Легко срываются, любая эмоция доходит до предела. Если смеются – обязательно до икоты. А уж если кто разозлится… И все такие, понимаешь, все! Это уже смахивает на массовый психоз.
Зигмунд сидел, опустив глаза, и рассеянно дергал вверх-вниз клапан кармана, скрежеща «липучкой». Видно было, что он с Мастером в целом согласен, но не готов делать выводы на основании голой интуиции. Зигмунду очень хотелось запустить серию экспериментов и разложить по полочкам результаты. Он любил все раскладывать по полочкам, вешать ярлыки и бирки. Именно поэтому аналитиком во «Второй» числился не педант Зигмунд, а раздолбай Крюгер. С ним случались время от времени припадки вдохновения. С Зигмундом – никогда.
– Мы все устали, Мастер. И ты в том числе.
– Спасибо большое, что объяснил… Я хочу знать, на сколько нас еще хватит. И если в Школе произойдет взрыв – в какую сторону он будет направлен и какие примет формы. Осознал?
– А почему бы тебе не спросить Доктора? Он же главный по этой части.
– А почему бы мне не спросить тебя?
Зигмунд вздохнул.
– Ты же знаешь, что я дисквалифицирован. И я не сенс, я почти ничего не смыслю в биоэнергетике. Вообще, тебе не приходило в голову, что общение с тварями могло нас всех сильно изменить? Психику-то это затронет в последнюю очередь. Сначала должна начаться патология в самом организме…
– Я думал об этом, – кивнул Мастер. – Но как раз Доктор считает, что нам тут ничего не грозит. Он никак свое мнение не обосновал, но был весьма категоричен. Так прямо и сказал: «Мертвых не бойтесь, бойтесь живых«.
– А если он врет? Если мы все – подопытные крысы?
– Нет, – улыбнулся Мастер, – мы не крысы. Мы охотники. Нас глупо использовать как расходный материал. Мы для этого слишком дорого стоим. Тем более что нас готовить по полтора года приходится.
– Положим, это не нас, а собак…
– Мне одно только нравится, – перебил его Мастер. – Пусть даже мы от тварей чего-нибудь подцепим, у нас на этот случай есть отличный градусник. Он же клизма.
Зигмунд кивнул. «Разумеется, как же я не подумал. Допустим, пребывание в активной зоне действительно нас изменяет. Но главное – что мы не становимся на тварей похожи. Если в энергетике охотника появятся характерные для твари черты, первыми отреагируют собаки. А у них на тварей реакция однозначная…»
– Давай пока эту тему оставим, – попросил Мастер. – Так что же люди?
– Месяца два протянем как-нибудь. А дальше – прямо не знаю. И учти, я могу отвечать только за «Вторую». Мы сейчас с другими группами почти не общаемся, времени нет.
– В других не лучше. Разве что «Трешка» – но она всегда была такая разболтанная… Все равно что вы теперь.
– Я давно у тебя хотел спросить, – начал Зигмунд нерешительно. – А почему ты, собственно, с нами сейчас ходишь? У тебя ведь куча дел помимо охоты. Надорвешься, старик. Дай нам трех-четырех стажеров…
– Главное, что от меня и толку немного, – подхватил Мастер, через слово посмеиваясь. – Мне Хунта не дает особо высовываться. Понимаешь, Зиг, ты же видишь, как я запутался… Если я не буду все время рядом с вами, я просто копыта отброшу. Я, наверное, из вас энергию подсасываю. И Карме не так одиноко. Она общительная…
– Ты тоже общительный. И я не понимаю, почему ты сейчас ни с кем не хочешь поделиться. Объяснить хотя бы на пальцах, что задумал. Ты же не только себе плохо делаешь. Из-за тебя уже пол-Школы на ушах стоит.
– А что, заметно? – встрепенулся Мастер.
– Наши – заметили, – усмехнулся Зигмунд. Уйдя в начальники, Мастер самый плотный контакт сохранил именно с «группой Два», в которой был рядовым охотником, а позже – старшим. Здесь его лучше всего понимали, сюда он приходил за помощью, советом, поддержкой, да и просто отвести душу. «Вторая» не блистала таким созвездием талантов, как «Трешка». Не было в ней и таких яростных бойцов, как у Бати, в «группе Раз», с ее неповторимым атакующим стилем расчистки. Даже «Четверка», она же «Фо», фактически учебная, на три четверти из стажеров, внешне была поярче, чем группа Хунты. Но именно со «Второй» в Школе начиналось все – новая тактика, боевые приемы, экипировка. Группа Хунты ходила на самые трудные объекты. Как по волшебству, с новыми мерзостями тварей «Вторая» тоже сталкивалась раньше всех. И, разумеется, именно из «Двойки» распространялись по Школе охотничьи рассказы, заковыристый жаргон, странноватый этикет и своеобразная манера держаться «за забором».
– Не могу я ни с кем поделиться, – сказал Мастер так грустно, что Зигмунд аж вздрогнул. – Все начнут обсуждать, строить версии… Меня же самого с толку собьют окончательно. И вообще, мне сейчас лишние мозги не нужны. Нужны только исполнители. А они есть, хотя сами не ведают, что творят. Так что терпите, мужики. Скоро все откроется.
– Смотри, не надорвись, – повторил Зигмунд.
– Ничего. Свое дело до конца доведу, а дальше – неважно. Школу примет Хунта, а я… отдохну.
Зигмунд посмотрел на Мастера очень внимательно. В последние дни тот выглядел совсем никуда. Огромные глазищи уже не блестели, под ними красовались объемистые синяки. А главное – исчезла всегда отличавшая Мастера легкость – легкость общения и преодоления трудностей. Для Мастера никогда не было чересчур сложных проблем. Он никогда и ни за что не падал духом. Случались минуты задумчивости, когда он упирался в мироздание невидящим взором, и лучше было его в это время не трогать. Но все равно, возвращаясь к действительности, в первую очередь он улыбался тем, кто был рядом. Улыбался немного смущенно – будто побывал там, куда никому больше дороги нет. И это скорее всего так и было.
Но главное – он улыбался. И всегда был готов подумать за тебя, за тебя решить, то есть взять на себя ответственность. Не властно перехватить руль, а просто найти для всех лучший путь и разумный выход, справедливый и достойный. Поэтому авторитет Мастера в Школе был поистине безграничен. А любовь охотников к нему – просто бездонна. Более того, его слушались чужие собаки! Вероятно, на их взгляд, он был в стае доминирующий самец. У такого положения вещей был только один минус. Если Мастер в момент ставил на место кого угодно, то Карму образумить не мог в Школе никто. Она тоже была доминантом – среди псов. К сожалению, взрослая кавказка искренне считает членов семьи, в которой выросла, просто собаками той же породы, и не более того. Так что Карма порывалась время от времени навести порядок и среди охотников. О медиках да сенсах и говорить нечего, эту мелюзгу Карма, как правило, вообще не замечала.
Зигмунд смотрел на Мастера и мучительно соображал, как поставить следующий вопрос. Фраза «Школу примет Хунта» была явно неспроста. Саймон, конечно, еще молод, но всем известно, что его кандидатура одобрена Базой и всячески поддерживается Штабом. Вплоть до того, что инцидент со стрельбой по фотографу на мнение Штаба никак не повлиял. И тем не менее Саймон больше не ходил на расчистку. Мастер якобы натаскивает его на принятие оперативных решений. Ну-ну. Врите дальше. Но сейчас объясните мне, что я должен передать Хунте.
– Ты когда Саймона в группу вернешь? – спросил Зигмунд небрежно.
– Никогда, – и Мастер улыбнулся чудесной своей широкой улыбкой. Только глаза у него при этом стали такие злые, что Зигмунд вскочил, пробормотал: «Ну, я побежал, ладно? Нехорошо, там ребята ждут…» – и пулей вылетел из класса.
