— Ладно, — сказал он наконец. — Я считаю, что нам действительно не имеет смысла ссориться. Это ни к чему не приведет. Ни для тебя, ни для меня. Но мне просто необходим Индус. Пойми это, Граф.
— Зачем он тебе?
Вновь повисла пауза, во время которой Шекспир нервно постукивал по колену кончиком трости.
— Я полагаю, ты и сам все знаешь, — произнес он, пристально вглядываясь в глаза Графу.
— Знаю, — ответил тот. — Но не могу понять одного. Почему ты так рьяно ополчился на меня, а какому-то отморозку Кабешу позволяешь вытворять черт знает что?
— До поры до времени, Граф. Только до поры до времени. Все потуги Кабеша урвать кусок пирога — не больше, чем мышиная возня. Когда он действительно станет опасен, я уберу его, не задумываясь. А что касается тебя… Ты изначально опасный противник.
— Я польщен, — Граф выпустил дым в потолок.
— Так тебе известно, где Индус?
— Известно. Но если ты рассчитываешь, что я вот так просто за здорово живешь поведаю тебе об этом, то ты крупно ошибаешься.
Глаза Шекспира блеснули недобрым огоньком.
— Ты провоцируешь меня, Граф, — сказал он.
— Все-таки пойдем на конфликт? — улыбнулся экс-смотрящий.
— Нет. Конфликта не будет, Граф, — зло произнес Шекспир. — Я просто отправлю тебя вслед за упомянутым Лапой, если в том возникнет необходимость. И никакой телохранитель любого пола тебе не поможет.
При этом он бросил взгляд на меня, а губы его подчиненных дружно растянулись в широких улыбках. Я решила, что пора и мне произнести весомое слово, дабы показать зубы.
— Господин Шекспир, — галантно обратилась к нему я. — Мне кажется, что вы недооцениваете наших сил и возможностей. Я — выпускница Ворошиловского института и имею огромные навыки как телохранитель. Мало того, добавлю к этому еще и то, что поиски Израильтянина и его друга Пули веду непосредственно я, а не Граф. Он мне только помогает. А у меня, Шекспир, сам понимаешь, нет никакого резона делиться с тобой информацией.
Мое выступление произвело эффект на присутствующих. Видимо, вор в законе Шекспир не ожидал такого поворота. Его верные соратники также пооткрывали рты, и теперь стояли как истуканы, выпучив на меня глаза.
— Зачем? — спросил Шекспир спустя минуту.
— Что зачем?
— Зачем ты разыскиваешь Израильтянина и Пулю?
— Это мое личное дело, — огрызнулась я.
Граф с улыбкой переводил взгляд с меня на моего собеседника и ожидал, чем же закончится эта беседа. Похоже, ситуация начинала его забавлять.
— Ну что ж, — медленно произнес Шекспир. — Я понял, что разговора по-хорошему между нами не получится. Придется принять меры.
С этими словами он поднялся и, поправив на голове картуз, продолжил:
— Если вы думаете, что я позволю вам действовать вопреки своим интересам, то вы крупно ошибаетесь. Не хотите сдать мне Индуса — не надо. Но и вам добраться до него не удастся. Вы останетесь здесь до тех пор, пока я не сочту нужным отпустить вас.
— Хочешь сказать, что мы теперь пленники? — прервал его Граф.
— Совершенно верно. Кудлатый и Мендель полностью в вашем распоряжении. Если что, обращайтесь, не скромничайте. А у меня дела. Прошу покорнейше извинить.
Не добавив больше ни слова, Шекспир направился к выходу. Преданный Лист двинулся следом, одарив нас с Графом ненавидящим взглядом. Дескать, оставил бы босс меня с вами, я бы уж дал волю чувствам. Но приказы начальства не оспариваются. Вскоре в заброшенном домике нас осталось четверо. Я, Граф, Кудлатый и Мендель. Двое последних стояли по краям комнаты, и стволы их пистолетов буравили нас своими черными зрачками.
— И что теперь? — мой вопрос был обращен к Менделю.
— Спускайтесь в подвал, — велел он. — И без глупостей.
— Это куда?
— Вниз по лестнице, — подал голос Кудлатый и при этом распахнул боковую дверцу в половину человеческого роста.
— Вам это аукнется, ребята, — пообещал Граф и, швырнув окурок прямо на пол, шагнул к дверце.
Кудлатый отступил чуть в сторону. Опасался. С противоположного конца за нами пристально наблюдал Мендель. Когда Граф нырнул за дверцу в темноту подвала, за ним направилась и я. Краем глаза заметила, как Кудлатый, слегка опустив «пушку», окинул сальным похотливым взглядом мои ноги и облизнул губы. Я улыбнулась. Вот на чем можно будет сыграть. Животные инстинкты таких типов, как Кудлатый, — всегда путь к спасению. Вот только он этого не знал.
Дверь со скрипом захлопнулась за нами. Провернулся ключ в замке. В темноте, окутавшей меня, я не видела даже собственных рук, не то что стоявшего где-то ступенькой ниже Графа.
Глава 8
Я осторожно спустилась по лестнице. Облокотившись на перила, я пригорюнилась. Больше всего в данной ситуации меня беспокоило то, что моя клиентка осталась без надлежащего надзора. Черт ее знает, что она может выкинуть. Возьмет да и сама начнет поиски своего благоверного. Насколько это может осложнить наше положение, я пока не знала, но интуитивно чувствовала, что сейчас каждый шаг следует делать с превеликой осторожностью.
Огонек зажигалки, вспыхнувший в метре от меня, осветил лицо Графа, а следом потянуло табачным дымом.
— Ты же только что курил, — напомнила я.
— Прости, дорогая, склероз, — иронично ответил он, но сигарету не затушил.
Красная огненная точечка в кромешной темноте известила меня о том, что Граф удалился куда-то в глубь помещения. Снова щелкнула зажигалка.
— Что ты там делаешь? — обратилась я во мрак.
— Исследую нашу камеру.
Подсвечивая огоньком впереди себя, он и в самом деле стал обходить комнату по периметру. Много времени у него это не заняло. Комната оказалась небольших размеров. Приблизившись ко мне, Граф вздохнул и констатировал факт:
— Глухое помещение. Выход только один, через ту дверь, в которую мы вошли.
— Ты хотел сказать, в которую нас втолкнули, — поправила его я.
— Или так, — не стал он спорить.
Он стоял достаточно близко от меня. Так, что я даже чувствовала на лице его горячее дыхание.
— Давно я не оказывался в такой ситуации, — промолвил Граф спустя минуту. — В молодости мне доводилось коротать время в карцере. Ощущение не из приятных, скажу я тебе. Но знаешь, в чем отличие? Тогда рядом со мной не было прекрасной женщины, близость которой дурманит и будоражит нервы.
Я хотела было отступить назад и сказать при этом что-нибудь колкое в ответ на его высказывание, но не смогла. От Графа веяло таким мужеством и силой, что мои конечности буквально парализовало приятным оцепенением.
— Не было женщины, — продолжил Граф, — о которой можно только мечтать…
— Сейчас не время, — я собралась с духом и решительно отвела его руки.
— Почему? — не понял он.
— А ты сам не догадываешься? Забыл, где мы находимся?
— Какое это имеет значение? Для меня важно только одно. Ты и я. Мы рядом, вдвоем, а все остальное — пыль.
Похоже, Граф разгорячился не на шутку, но я уже успела совладать с собой.
— Не в этом дело, — я села на нижнюю ступеньку лестницы. — Мы здесь с тобой можем предаваться плотским утехам целую вечность, а между тем Шекспир обделает все свои делишки и найдет не только Индуса, но и ребяток с бриллиантами.
— Ты так загорелась этими камешками? — подковырнул меня Граф.
— Не говори глупостей. Бриллианты как таковые меня не интересуют. Я намерена отработать свой гонорар.
— Забавно, — наплевав на дорогой костюм, Граф сел рядом со мной прямо на ступеньку и вытянул вперед ноги. — В тебе, оказывается, нет ни капли романтизма. Ты — законченный прагматик. Тебе еще не говорили об этом?
— Тысячу раз.
— И что ты предлагаешь?
— Я же прагматик… Предлагаю выбираться отсюда.
— Есть какой-то план?
— Есть, но для этого необходимо иметь трезвую голову. Ты понимаешь, о чем я?
— Понимаю, — вздохнул он. — Выкладывай.
Я сообщила Графу о том взгляде, которым наградил меня напоследок Кудлатый, а затем поведала ему и свою идею. Выражение его лица при этом увидеть мне было не суждено из-за отсутствия малейшего лучика света, но по ответному молчанию я поняла, что Граф раздумывает.
— Это настолько просто, что может сработать, — сказал он наконец.
— Так ты согласен? — тут же ухватилась я.
— Не знаю, — замялся Граф. — Мне не нравится твоя роль во всем этом. Это может помочь нам выбраться, но слухи, которые поползут позже, будут губительны.
— Какое это имеет значение?
— Дойдет до ушей Комола.
— Мне наплевать на Комола, — отрезала я.
— А мне нет, — продолжал спорить Граф.
— Ты же не жениться на мне собираешься, — улыбнулась я, хотя он и не мог разглядеть моей улыбки.
— Кто знает, — рука Графа легла мне на бедро и стала неспешно поглаживать его.
