— Капитан Руслан Ахметшин, ФСБ. Вам, господин Скородумов, необходимо ответить на некоторые наши вопросы…
Наименование наследницы ГПУ/НКВД (и «КГБ» из того будущего, до которого они не дошли «своим ходом»…) было уже на слуху в среде эмиграции. Те немногочисленные (единицы в Югославии) счастливчики, которые уже побывали в РФ, были наполнены впечатлениями о поездках, и, даже если и имели опыт встреч, предпочитали не распространяться о них.
— Могу полюбопытствовать… господин капитан, чем моя персона заинтересовала вашу службу? — осторожно, но уверенно поинтересовался Михаил Фёдорович.
К его удивлению, он не услышал рыка наподобие «Вопросы здесь задаю я!», его даже удостоили прямым и многое говорящим о предстоящей беседе ответом:
— Ваше прошлое… сбывшееся и не сбывшееся, господин командующий, так называемым русским охранным корпусом в Югославии… на службе Гитлера.
А затем, его предупредили, что вся их беседа будет записана в техническом виде и вопросы посыпались один за другим.
— Расскажите о ваших контактах с представителями германских оккупационных сил в Югославии…
— Каковы настроения в среде русских эмигрантов в Белграде?
— Какова истинная цель вашей поездки в РФ?
— С кем имеете контакты в РФ?
— Ваше отношение к хронокатаклизму?
— Какие ваши планы в эмиграции?
— Что думаете о политическом устройстве РФ?
— Имеете ли желание вернуться на родину?
и прочее и подобное…
Михаил Фёдорович отвечал, как мог. Желание о том, чтобы его пропустили в страну, было выше всего и он, не опускаясь до подобострастности, отвечал подробно и уверенно.
Самым удивительным было то, что два часа спустя он всё же добился своего. Капитан ФСБ, похоже, имевший полномочия, не стал заворачивать его обратно…
Когда он своими глазами наконец увидел изнервничающегося встречающего, в голове Скородумова всё ещё копошились змеи подленьких мыслишек — о возможности того, что именно Василий Жанович «заманил» его (чтобы «новороссы сдали его на расправу Советам»), но пока всё разбивалось о факт, что въезд в страну был ему разрешён и сотрудник ФСБ удовлетворился беседой с ним и подпиской об обязательстве Скородумова не предпринимать каких-либо действий, направленных против интересов РФ.
* * *
А сейчас… по прошествии очередного дня в РФ, он задумался о том, что никаких попыток вербовки или «попадания в застенки» наследников чекистов, которых он так опасался, всё ещё не случилось.
Можно начинать обдумывать всё, что ему удалось узнать и увидеть. От улиц, полных девиц с распущенными волосами в кричаще-яркой одежде, в татуировках, наушниках и с всегдашними смартфонами в руках, позволяющими себе нецензурно выражаться и при этом обсуждать какие-то девчачьи секреты, до бесконечных монументальных рядов многоэтажных зданий массового нового жилья в новых районах самого большого (превосходящего даже 12-миллионный Нью-Йорк) города Земли.
Самым страшным лично для него в будущем иного века, которое пришло само ко всем живущим на Земле века 20-го, оказалась не хорошо знавшая о нём «тайная полиция» — наследник ГПУ (с её, видимо формальным интересом по «долгу службы»), а то, что это будущее было безразлично к нему.
Он был лишь один из 13 миллионов в этом городе, которому не было дела до него… И Москва, и Россия из 2021-го интересовались только собой. Один энтузиаст с доброжелательным и, увы, профессионально-историческим интересом к ИХ Белому делу и желанию эмигрантов видеть Россию без коммунистов… и… всё!
Россия избавилась от владычества большевиков. Но и до того, что составляло идеалы подобных Скородумову, ей не было дела…
Глава 10
Что надо, что будет, на чем сердце успокоится. Эпизод II
Глава 10 — Что надо, что будет, на чём сердце успокоится. Эпизод II
Середина ноября 1942. Югославия. Белград. Помещение с плотными шторами в неприметном здании на окраине города. Начальник 4-го отдела Русского общевоинского союза (РОВС), генерал Барбович И. Г.
Дискуссия насчёт «перечня вариантов» затянулась далеко за полночь, чему способствовали крепкий чай и кое-что горячительное.
— … Откровенно. Спасибо, Василий Жанович, благодарим вас. Сведений вы передали нам много. Горестных и радостных, откровенных и поучительных, но, простите искренне, а вам какой интерес лично в наших судьбах?
— Научный в первую очередь, пусть докторскую я и защитил, но всегда есть куда двигаться дальше, тем более судьба и всевышний нам явили нежданное. И… я лично вам всем сочувствую, Иван Гаврилович.
— Василий Жанович расстарался для всех нас в Москве. Отпечатал целую кипу материалов по судьбам многих наших товарищей, которые сейчас здесь… — отметил Скородумов.
— … Жаль, что вывоз мощной компьютерной техники ограничен и её сейчас почти невозможно купить… когда ещё своё наладят… — развёл руками историк — … так бы, в электронном виде, объём материалов был бы на пару порядков больше. По десяткам тысяч людей судьбы смогли бы проследить. Но всё к лучшему обернулось для вас всех ЛИЧНО… — Василий Жанович выделил интонацией слово и добавил, обращаясь уже к Скородумову — … понимаете? То, что сейчас, год спустя после хронокатаклизма, вы лишь — «один из многих», в конечном счёте, лучше для вас, Михаил Фёдорович. Тогда, в горячке тех дней, случись вам попасть в числе первых в РФ… могли бы и передать на скорый суд в СССР. Нашли бы за что, учитывая вашу судьбу и действия «тогда». Там у нас, своё потрясение было, не меньше вашего. Победа над фашизмом — одна из скреп нашего общества. И то, что часть эмиграции встала под знамёна Гитлера, воспринималось как самое последнее предательство и столько лет спустя…
Историк пел соловьём, обращаясь с последней фразой, фактически не только к сидящему напротив Скородумову, вернувшемуся вместе с доктором наук из РФ, но и ко всем присутствующим, обладающим значительным авторитетом в среде русской эмиграции.
Сочувствующий «Белому Делу» из РФ, очевидно, загорелся после приезда Скородумова идеей «вернуть родину эмиграции» и решился на ответную поездку. Василий Жанович задействовал какие-то неизвестные личные связи и смог, посреди учебного семестра вырваться сюда, в «старый мир».
И, сейчас, прилагая всё своё обаяние, используя знания множества судеб и обстоятельств разных — чаще горестных, но и радостных событий — «обрабатывал» их.
Профессора можно было понять. Живые (выжившие в тех кровавых годах гражданской… после мировой, названной позже Первой!) и некоторые (даже среди сидящих за столом) ещё полны сил… и все они — свидетели тех событий, которые перевернули всю Россию, они участвовали в них, и теперь исследователь из будущего говорит с теми, кто был в самой гуще судьбоносных моментов истории страны.
Впрочем, генерал-лейтенант и когда-то лихой кавалерист Иван Гаврилович, ничего принципиально нового не услышал!
Сегодняшняя встреча — больше для остальных полутора десятков собравшихся. Присутствующие расскажут друзьям и соратникам, а дальше — молва разнесёт.
«Так сложилось» — фразочка, употреблённая пару раз Василием Жановичем, как нельзя лучше описывала ситуацию с его визитом.
Скородумов, переваривая впечатления от визита в РФ, неожиданно предложил тому посетить Югославию, в которой ныне, после всех событий весны 1941-го и последующего хронокатаклизма, верховодило победившее на зимних выборах объединённое правительство, возглавляемое парой бенефициаров оказанного сопротивления «тут» гитлеровцам и усвоения «знаний из будущего».
