— Не все рождаются воинами, — назидательно ответил я. — Но многие становятся ими после тренировок и дисциплины.
— Это кто сказал? — недоверчиво спросил Крылатый.
— Мой командир.
— Вообще, в оригинале по-другому: немногие рождаютшя шмелыми; многие штановятся ими пошле тренировок и дишциплины. И шказал это Вегеций.
— Я что, помню, фамилию моего лейтенанта? Может, и Вегеций. Памяти совсем нет. Итак, начинаем все с самого начала, давайте, по местам.
— Шцена третья, — даже поклонился Слепой. — Те же и Чацкий.
Ну да, ну да, веселитесь. Одному мне это надо. Вот придет серенький волчок с этими… как там Крыл говорил тинтраклями, что ли? Так вот, придет он, в виде большого белого песца и поглядим, как все посмеются.
Но несмотря на остроумные комментарии и шуточки, все же группа меня слушалась. Более того, во время перерывов и отдыха, среди остальных катался Псих, рассказывая про то, как честен и благороден наш (их, то есть) лидер. И вообще, он (я) желает всем только добра и если верить кормчему, и не отклоняться от курса, то уже через пять лет прожиточный минимум будет десять банок тушенки и спичечный коробок соли. Ну ладно, ладно, это я не дословно, но примерно подобное Псих и задвигал. Вот уже не думал, что он окажется моим замполитом.
— Начали, — скомандовал я.
— Я ужасный монстр, — недовольно произнесла Алиса. — Я хочу всех поубивать и растерзать.
— Похоже на правду, — шепнул я Крылатому, но тот не оценил моей шутки. Пацан по-прежнему пускал слюни на новенькую. В общем, я и сам посматривал.
— Я Гром… — наша внушительная во всех смыслах женщина на мгновение заколебалась, но все же добавила. — Баба. Я принимаю боевую трансформацию, — от слов она перешла к делу. — И начинаю быковать!
— Танковать! — поправил ее Крылатый.
Вообще, это была его тактика. Вернее, пацан рассказал мне, как обычно они действовали в играх, охотясь на главных монстров, которых называли боссами. А раз уж наша реальность довольно сильно похожа на эту самую игру, то почему бы не применить данную манеру поведения?
Короче, все было до тошноты просто. Существовало три варианта воинов: танк, дд и хилл. Говоря по-уставному: пехота, артиллерия и медбатальон. Танк вызывает огонь на себя, дд-шники уничтожают или, как выразился Крыл, «гасят» босса, а хилл подлечивает танка. Ну, и остальных, коли попали под замес.
Заодно я провел тщательный разговор с каждой боевой единицей отряда. Выяснил об особенностях способностей (большую часть которых знал), сверился с рангами, количеством опыта. И прочее, прочее. В общем, провел подготовительную работу.
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Дело в том, что наша компашка оказалась очень сильно несбалансированна. Танк в полном понимании этого слова оказался в количестве одной штуки — это Гром-баба. Все остальные дд-шники. Крыл вообще непонятно кто. Авиация с пустым боезапасом или артразведка для Слепого? Ну, да, наверное. Алиса и вовсе не пришей ни к чему рукав. Поэтому сейчас и «была» за плохишей.
— Хорошо, начинаю танковать, — милостиво согласилась Гром-баба, хотя ее вид внушал сейчас легкую диарею.
Выглядела в боевой трансформации соседка весьма колоритно. Тело Гром-бабы стало будто бронзовым, отчего сама она походила на оживший памятник. Я впервые подумал, что прозвище не отражает ее силу. Ведь, по сути, Гром-баба непробиваемая неваляшка с прочной кожей.
Крылатый поднялся в воздух, начав носиться вокруг Алисы. В этом тоже была часть нашего плана. У пацана имелась одна действенная особенность — пикирование, во время которой крылья превращались в подобия острых винтов. Все, что попадалось в них, рубилось на пятаки. Но в основном по боевому расчету, Крыл должен был отвлекать босса и подключаться лишь в крайнем случае. Острые винты, это, конечно, хорошо. Однако защиты у пацана не было никакой. Да и сам он слишком ценнен.
Ну, а на меня и Слепого выпадала честь наносить основной урон. Вот и сейчас старик ощетинился иглами, после чего стремительно выпустил их в сторону Алисы. Та вскрикнула и хорошенько выругалась. Не знал, что она так умеет. Надо ей рот мылом вымыть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты охренел? — закончила свой спич Алиса, — а если бы попал?
— У меня меткошть колошшальная. Я ж в очках, — похвалился Слепой.
Нашу перебранку прервал звон «склянки», возвещающий тревогу. А если быть точнее — подвешенного чугунного казанка, по которому сейчас колотил Псих. Кстати, наш калека оказался парень не промах. Он даже напросился в караул, аргументируя тем, что у него отказали ноги, а никак не глаза. Единственное неудобство заключалось в том, что его приходилось затаскивать на крышу, а потом возвращать обратно. Но это сущие пустяки.
Но вот именно сейчас все, не сговариваясь, сорвались с места, бросившись к главному дому. Слепой с Гром-бабой ринулись к подъезду Крылатого, а я и Алиса к моему. Пацан легко взлетел на крышу, узнав, что же произошло, самым первым.
— Ай, колется, — попыталась протиснуться к слуховому окну мимо меня Алиса, дотронувшись шипов.
Я скинул боевую трансформацию, и взгляд девушки стал еще пристальнее, можно даже сказать оценивающим. Пришлось спешно натягивать джинсы прямиком на голое тело.
— Ну, что там? — спросил я Психа. Пацан порхал рядом. — Крыл, не мельтеши, спрячься.
— Вон, — указал караульный на небольшую группу.
Весьма интересную, надо сказать. Хотя бы потому, что четверка шла со стороны кинотеатра «Весна». А если быть точнее, от взорванного магазина. Три мужчины и женщина. И что еще более интересно, последняя явно не получала большого удовольствия от компании трех половозрелых самцов. Хотя бы потому, что двигалась, как лошадь на привязи — рот заткнут кляпом, а руки перед собой стянуты веревкой. И вел ее, по всей видимости, главарь этой шайки — коренастый мужичок с кривой челюстью и седыми волосами с легким оттенком синевы. Слева от него шел толстый громила с лицом убийцы-имбицила, а справа… у меня даже под ложечкой засосало, уже знакомый Бумер. Мне почему-то кажется, что я знаю, как и главного зовут. Как нехорошо, ох, как нехорошо. Я как-то сам собой обернулся к Крылу. Фасеточные глаза не выказывали эмоций, но страх пацана мне удалось буквально считать кожей.
— Здорово, братва! — поднял руку Сивый. В которой тут же появился пистолет.
Очень красноречивое приветствие. Оно сразу говорит о многом. Хочет вести беседу с позиции силы. Ну, не знаю, сейчас не девяностые, да и мы не перепуганные терпилы.
— Слепой, — негромко сказал я.
Старик сверкнул стволом ружья. Сам я тоже достал ПМ. Никто же не знает, что там нет патронов.
— Приветствуем, — громко ответил чужакам. — Какими судьбами в наших краях?
— Да вот, вышли мясца свежего поискать, — усмехнулся Сивый. — И нашли.
Он дернул за веревку и женщина подалась вперед. Сама она была чуть полноватой, что, впрочем, ее совершенно не портило. Блондинка, подстриженная под каре с чуть заискивающим взглядом. Такая приятная сдобная женщина средних лет. Портил ее растрепанный вид и разводы туши на щеках. Мне захотелось очень многое сказать этим уродам. Однако пришлось подбирать слова.
— Ей вроде подобное обращение не особо нравится, — стараясь говорить ровно, произнес я.
— Так это никого не волнует. Ее задача теперь будет простая. Сосать член так, словно в нем ключи от машины.
Сам Сивый усмехнулся, довольный своей грубой шутке, а здоровенный имбицил и вовсе заржал в горло. Только худой Бумер остался равнодушен к остроумию шефа. Зэк сверлил меня взглядом.
— Мы здесь по другой причине. У вас есть пара мудаков, которые моих ребят положили. Один такой, на колючий куст похож, а другой пидр с крыльями. Вон, сука, за трубой прячется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я скрипнул зубами. Сказал же Крылатому не мельтешить. Так бы, может, и удалось заболтать козлов.
— Давайте так, — продолжал Сивый. — Вы отдаете нам эту блядскую парочку, и мы расходимся. Все по-чесноку. Они троих моих убили.
Я чуть не ляпнул, что только двоих. Лысого сами же подопечные Сивого и положили. Однако ситуация оказалась сложная. Вон, Гром-баба, высунулась из слухового окна, ведущего наверх из соседнего подъезда, и настороженно смотрит на меня. На всякий случай даже боевой трансформацией прикрылась. Ясно дело, никто не хочет отвечать за косяки других.
