– Да тут же можно организовать прекрасную каменоломню! Камень, конечно, своеобразный, однако лучше строить каменные дома, чем рубить избы из дерева. Или я не прав?
Реакция братьев показалась ему по меньшей мере странной. Те переглянулись, причем лица у них были какие-то застывшие, а потом одновременно повернулись к Леннару и сказали в голос же:
– Нельзя!
– Почему? – недоуменно спросил Леннар.
– Жрецы Благолепия наложили запрет на это место, – сказал Бинго. – Говорят, это развалины какой-то старой постройки. Можно гулять, можно трогать, но никто не смеет строить из этого дома или… как это…
– Изучать, – подсказал более смекалистый Ингер.
– Вот-вот. Изучать.
– Говорят, давно, еще в пору молодости старика Кукинка, и даже раньше, запретили раз и навсегда строить дома как из этого камня, так и из камня вообще. Каменные дома можно иметь только в городах. Для того и существуют печи Дариала, бога строительства. Древние печи, из них выходят готовые строительные блоки. Печи Дариала остались от прежних времен, и ими пользуются только с позволения Храма.
– Значит, вы строительный камень не добываете?
– Н-нет. Я же говорю…
– А железную руду – тоже не добываете? Тоже запрещено?
Братья переглянулись.
– Руду? Это как?
– Ну как же. Вот откуда кузнец Бобырр берет железо для ковки?
– Так это ж ясно. Угу. Это ж умыкатели железа ему приносят.
– Кто-кто?
– Да работники заезжие. Старатели. Они по добыче железа горазды. Ну, умыкатели железа, – повторил Ингер, видимо недоумевая, как Леннар не понимает таких простых вещей.
– А это еще что за профессия – умыкатели железа? Что за ремесло?
– Есть такое ремесло! – буркнул Ингер. – Железо-то надо добывать? А откуда его добудешь? Не из земли же? Ха-ха!.. И не сыщешь, кроме как не отпилишь от древних построек… они все ближе к Стене мира и в перевалах между Верхними и Нижними землями встречаются. Умыкатели железа – это наследственная профессия. У каждого из них есть иаджикк – это такая штука, которая берет любой сплав. Иаджикк переходит по наследству от отцов и дедов, сейчас их делать уже не умеют. Есть свободные умыкатели, а есть прикрепленные, то есть те, у кого разрешение от Храма. А уж у тех, у кого есть разрешение от Храма на добычу железа, у тех иаджикки огромные, их только на повозке с парой лошадей перевозить.
– А откуда же железо брали древние? – озадачил его вопросом Леннар. – Да и другие металлы?
Вопрос явно поставил его собеседника в тупик.
– Гм… откуда? Ну так, верно, Илдыз открыл им какой-то нечистый способ добычи! За что боги и разгневались.
– Гм… значит, теперь нашелся чистый способ, – задумчиво протянул Леннар, качнув головой. – Берешь этот ваш иаджикк и давай себе отпиливать от старой конструкции, еще до эры Благолепия созданной. А потом переплавляешь и по-новой вещицу выковываешь? Так? Да-а. Ну и дела тут у вас… – Он слабо пожал плечами. – Ну ладно… в чужой монастырь со своим уставом – никак… Я понимаю… Пошли, братцы.
Толстый Бинго топнул ногой и сказал:
– Ах, ну я же вспомнил! Железо падает с неба! А что? Это правда, лопни мое брюхо! Истинная правда, клянусь чревом Берла! Не так давно с неба упала огромная железная штуковина размером с добрую половину нашей деревни, и было это у города Кастелла, у нас, в Арламдоре! Мужики рассказывали… Эту штуку назвали «лепестком Ааааму» и говорили, что вправду она издали похожа на лепесток. Только какой!.. Он глубоко ушел в землю, а то, что осталось снаружи, все равно в двадцать или тридцать ростов Ингера будет!.. Вся земля загудела, когда «лепесток Ааааму» рухнул с неба, а озеро подле деревни Хмари расплеснулось и смыло около десяти дворов!
– Это правда, – подтвердил и Ингер, – я слышал перетолки об этом на давешней ярмарке. Мужики из умыкателей железа сказывали… Да, это правда! Они трепали, что шапку с головы ломит, когда голову запрокидываешь, чтобы углядеть, на сколько вверх уходит тот «лепесток»!
Леннар скептически покачал головой. Ингер наблюдал за ним. Внешне простодушный, крестьянин был не так уж прост и понял, почувствовал, что его гость и не подумал верить в сказанное… Обида качнулась в сердце Ингера. «Вот ты каков, братец, – подумал он, – ни во что не веришь… Уж не из Ревнителей ли ты?.. Сказывают, что они не верят в богов и коверкают молитвы, возносимые даже Ааааму. И недаром они запрещают поминать имя Аллианн, пресветлой девы!»
«Безбожник, – подумал и Бинго. – Безбожник, а то и сам черт, а то откуда ж он столько знает»? Впрочем, глупые его подозрения улетучились с первым же глотком мясной похлебки, которую предложил ему на привале Леннар.
Второе странное происшествие произошло через несколько дней после этой прогулки. Ингер передоверил Леннару часть своей работы. Леннар уже забыл о разговоре про старателей и «лепесток Ааааму» – он увлекся разработкой новой технологии выделки кож. Поскольку те пещерные методы, какие применяли в производстве сначала кожаного сырья, а потом кожевенных изделий братья Ингер, Бинго и еще третий, самый младший, иначе чем варварством назвать было нельзя. Впрочем, время от времени Леннар спрашивал себя: собственно, а почему он так категоричен и отчего он думает, что откуда-то вытащенные им на свет божий новые правила выделки кож будут лучше?
В тот день заболел старый Герлинн, глава семейства, и Инара стала греть на огне огромный чан воды. Ингер хлопнул ладонью по лбу, во всеуслышание назвался идиотом и, испарившись, очень скоро вернулся с «пальцем Берла» в руке. Увесистый металлический рог, тускло поблескивающий тремя круглыми светлыми выступами, вызвал бурю восторга у захворавшего старика Герлинна – особенно после того, как Ингер рассказал о своем визите в мирской придел ланкарнакского Храма и о том, что он влил силу в семейную реликвию. Герлинн поднялся с постели, несмотря на протесты дочери, и, выхватив у сына «палец Берла», сунул его в котел с водой, стоявший на огне. При этом старый Герлинн беспрестанно бормотал какую-то немудреную молитву, похожую на заклинание. Инара внимательно наблюдала за манипуляциями отца, глупый Бинго и вовсе открыл рот… Было на что посмотреть. Вода, едва нагревшаяся, хотя чан стоял на огне уже приличное время, вдруг подернулась белым дымком, тронулась, замутилась, у стенок котла пробежали первые пузырьки. На поверхность выскочил первый пузырь, наполненный горячим паром, за ним – второй, и тут же вода закипела так, что несколько струек обварили руку Герлинна. Старик едва успел отдернуть руку с крепко зажатым в ней «пальцем Берла».
– Недостаточно усердно произнес молитву, – заявил он детям и стоявшему чуть поодаль Леннару, – вот и ошпарился. Ну, спасибо, сынок! Скоро похолодает, а мы в тепле будем, даже дров не надо! Главное – правильно произнести молитву Берлу! Даже не касайтесь «пальца» без особой на то молитвы! А впрочем, вообще не трогайте. Лучше я сам буду распоряжаться реликвией, которую мне отец передал, а ему – его отец и дед! Вот так, – добавил старик, отличавшийся довольно вздорным нравом (особенно при простуде и болях в пояснице и суставах). – Давай, дочка, омой меня и врачуй!..
Вечером того дня Леннар добрался до «пальца Берла», невзирая на запрет, положенный отцом Ингера и Инары. Странное, упруго прыгающее в груди чувство вызвал этот предмет у человека, найденного в овраге у Проклятого леса. Он даже закрыл глаза, чтобы не отвлекаться на внешний вид диковины и почувствовать ее подушечками пальцем, а потом и всей кистью. Значит, молитва?.. Леннар открыл глаза и увидел, что у самого основания рогообразного «пальца», на небольшом утолщении идут одна за другой несколько выступов. Кнопки… кажется, так это следует называть, всплыло в мозгу Леннара. Он отступил к стене, огляделся и, убедившись, что его никто не видит, продолжил осмотр. Кончик «пальца» содержал в себе черное углубление, из которого торчал штырь. Леннар замычал и тряхнул головой, потому что все это показалось ему болезненно знакомым и очень-очень простым, понятным… Обманчивое, мучительно ускользающее ощущение это тотчас отступило, отхлынуло, и Леннар оказался все тем же, кем он и являлся в данный момент – безродным чужеземцем, нагло взявшим реликвию облагодетельствовавшей его семьи. Нахалом, прикоснувшимся к ценной вещи, которую нельзя брать без особой молитвы богу Берлу и без разрешения старика Герлинна.
И тут кто-то сказал ему изменившимся, хриплым голосом:
– Что ты делаешь?
Леннар вскинул голову. В дверях, угрожающе наклонив голову и сжав мощные кулаки, стоял Ингер. У добряка кожевенника сейчас был грозный вид. Он недобро сощурил глаза, а на высоких массивных скулах перекатывались желваки.
Леннар пробормотал что-то в оправдание. Кажется, не слишком удачное. Ингер шагнул вперед, и его огромная фигура выросла напротив Леннара, почти притиснув того к стене.
