За окном послышались стук копыт и ржание лошадей. Князь поднялся и заглянул в окно.
- Ильдико! - сообщил он жене, постучал по окну и махнул рукой. - Сейчас будет здесь.
Через несколько минут в зал вошел стройный юноша с плеткой в руке, но, когда он приблизился, княгиня Ольга увидела, что это очаровательная девушка. Она поцеловала руку отца и с удивлением глянула на Ольгу.
- Это Великая княгиня Хельга, - представил князь, - правительница Руси, дочь кагана Хельга, о котором я тебе рассказывал, когда мы знакомились с походом Арпада на Запад. Сегодня она наша гостья.
Девушка положила руку на сердце, потом на пояс и низко поклонилась Ольге.
- Отец, я не помешаю, если переоденусь и вернусь к вам?
- Да, да, Преслава, приходи, - князь улыбнулся, глядя на Ольгу. - Да, Преслава - это ее второе имя.
Он смотрел на княгиню, ожидая вопроса, но Ольга молчала, только глянула на Катицу, которая одобрительно кивнула.
- Ну, эту историю, конечно, расскажу я, - князь просто светился. - Когда родилась Ильдико, а мы с Катицей договорились, если родится девочка, мы ее так назовем в память погибшей первой жены моего отца, - когда родилась Ильдико, моя матушка и бабушка дочери, взяв ее на руки, сообщила всем: «Какая преславная девочка моя внучка. Просто Преслава». Так это имя до сих пор осталось за ней. Она рада этому второму имени и говорит, что, когда ее так называют, сразу вспоминает свою любимую бабушку.
Теплым далеким воспоминанием повеяло на Ольгу это простое объяснение.
- А мое первое имя, - мечтательно вздохнула княгиня, - с детства было Прекраса. Так назвала меня повивальная бабка, и все детство я провела под этим именем. Только выйдя замуж, стала по-русски называться Ольгой.
- Прекрасно... Прекраса, - повторил князь, - можно я буду называть вас так?
- Конечно, тем более что после мужа Игоря меня никто так не называет. Все об этом забыли, да и я сама уже об этом не помнила до сего дня.
Появилась Ильдико в национальном платье с пышными рукавами, похожими на китайские фонари, обвешанная множеством бус из самоцветов, в цветных чулках, кожаных на широком каблуке туфлях. Черные волосы пышно лежали на плечах, но сверху были стянуты широкой повязкой с множеством разноцветных камешков, напоминавшей славянскую мафорию.
«Боже! Да она в сто раз краше византийской красавицы Феофано, этой куклы с брильянтами, - подумала Ольга. -Вот кто может стать женой моему Святославу», - решила она. Оставалось только найти случай, когда можно будет ненавязчиво посватать Преславу.
Князь широким жестом пригласил всех за стол. Стали появляться гости, в том числе и знатные люди Руси. Тикшоня громко называл венгров, но Ольга почти никого по имени не запомнила, уж очень они были непривычны на слух. Князь поднял серебряный кубок.
- Друзья, - сказал он по-мадьярски, а Катица, подвинувшись ближе к Ольге, стала переводить:
- Наши отцы и деды рассказывали нам о поисках земли, которой мы владеем сейчас. Они добыли нам отчизну, на страже которой мы и сейчас стоим. Но было и очень тяжелое время, когда мы оказались зажатыми между тремя народами: хазарами, печенегами и русами. И только с русским каганом Хельгом договорились и получили от него продукты, одежду, но главное - он указал, где искать свободные земли. Великий Арпад и каган Руси расстались друзьями, потому я рад принять на этой земле княгиню Руси как драгоценного гостя. За Великую княгиню Прекрасу и за Русь!
Гости все встали, выпили бокалы и подержали над головой в знак глубочайшего уважения к гостье. Когда все присели, Ольга шепнула Катице:
- У меня купец, а у тебя товар.
- А кто купец?
- Мой сын, Великий князь Руси, Святослав.
- Мы с Тикшоней подумаем и решим, - так же тихо ответила Катица.
Уже запели венгры свою боевую песню и сменили светильники, когда вошел слуга и что-то зашептал на ухо князю Тикшоне. Князь с любопытством глянул на Ольгу и спросил:
- Вы, княгиня, договаривались о встрече с печенегами? Они станом расположились на том берегу, и их гонец просит видеть вас.
Ольга кивнула и тут же поднялась. Тикшоня последовал за ней. Выйдя в светлицу, Ольга увидела двух печенегов -один был юн, лет тринадцати, другой пожилой, - мокрых по горло, и пока они стояли, вокруг образовалась лужа.
- Каган русов, - сразу заговорил на славянском пожилой печенег, видимо, толмач, - младший брат хана Ильдея привез вам приглашение в свой шатер, который расположен на той стороне реки. Мы опоздали и пришли, когда вы уже переправились.
Молодой печенег полез за пазуху и вытащил сверток, развернув и повесив его на рукав, - золотое, расшитое серебром полотно, с поклоном протянул Ольге.
- Это приветственный дар хана, - пояснил толмач.
- А почему вы такие мокрые? - спросила Ольга.
- Мы чуть не утонули, лодка оказалась дырявой.
- А сколько лет вашему старшему брату, - обратилась Ольга к мальчику.
- Ему уже восемнадцать, он воин, - гордо ответил он.
- Князь, - обернулась Ольга к Тикшоне, - не будете вы против, если хан на время перенесет свой шатер на вашу землю?
- Нет, конечно, княгиня Прекраса.
- Мне несподручно возвращаться назад, - сказала Ольга послам, - тем более предстоит далекий и долгий путь в другую сторону. И я бы просила молодого хана Ильдея перенести свой шатер на этот берег, а средства переправы я предоставлю в обилии. И никто из вас не будет мокрым.
Ольга обернулась и приказала вызвать боярина Яна. Боярин тут же явился.
- Срочно, братец, - сказала она, - прикажи все средства переправы отправить на тот берег, обсушить и отвезти послов, а на этот берег перевезти хана со свитой. Срочно!
- Будет исполнено, сестрица.
- Я жду хана, - улыбнулась мальчику и толмачу княгиня Ольга, а Тикшоне любезно сказала:
- Князь, я устала. Мне пора отдохнуть.
Утром княгиня проснулась с головной болью. Никогда бы в другое время не покинула постель, но ныне понимала, что другого случая не предвидится и дело, которое составляло весь смысл ее безумного путешествия, рухнет. И это заставило ее подняться.
- Господи! Помоги мне, - перекрестилась она. А служанке, что уже стояла у постели, еле-еле проговорила: - Зелье. Сушицу, платан [60] и мяту заварить. И полбокала меда-сурицы [61] .
Ломило все тело, болели все косточки, и голова будто мутный надутый пузырь.
Уже издали на этом берегу Ольга увидела шатер - величавый, цветной, с реющими на ветру многочисленными лентами. У шатра встретил ее молодой хан и пригласил вовнутрь. Ольга присела на составленное из подушек возвышение, хан, скрестив ноги, напротив.
- Я рад встрече с Великим каганом Руси, а меня просили называть тебя княгиней Ольгой, и лишь потому, что наш общий доброжелатель император Константин пожелал этого. Мы немного опоздали и прибыли, когда вы уже перебрались на эту сторону. Василики императора сообщили нам, что княгиня ищет дружбы с нами в деле борьбы с хазарами. Это не только приемлемо для нас, но и желательно из-за нашей ненависти к ним.
Переводил уже знакомый Ольге толмач, медленно, с большими паузами. Он, видимо, подыскивал соответствующие слова в более мягкой форме, ибо по жестам и гримасам хана было ясно, что тот был внутренне возбужден до кипения.
- Хазары ненавистны мне прежде потому, что когда мы проиграли сражение и мой отец попал в плен, а мы предлагали за него выкуп, они разрубили его тело на части и бросили собакам на съедение, а голову насадили на кол и так держали до тех пор, пока вороны не склевали. Я, хан Ильдей, сын своего отца, обязан отомстить за него и готов в союзе с русами идти на них войной и хоть сейчас поставить в седло четыре тысячи воинов.
- Хан, - спокойно сказала Ольга, - война дело не женское. Я передам ваше предложение своему сыну, Великому князю Святославу и думаю, что он примет его. Я каждый день жду нападения Хазарии и каждый день боюсь этого. Но война может начаться в любое время. Потому прошу тебя, хан, принять от меня этот скромный дар, - она вытащила из рукава большой золотой перстень с красным рубином и передала хану, - это знамение нашей дружбы, такой же перстень есть и у моего сына. Если человек покажет его тебе, значит, мой сын зовет тебя. А теперь мне пора. Я плохо себя чувствую, а впереди еще долгий путь.
Боярин Ян, что присутствовал при встрече, подал ей руку, и они вышли из шатра.
Зелье подействовало только на какое-то время. После встречи с ханом она почувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной, а намеченный на завтра отъезд просто пугал ее. Пугала затяжная болезнь, перевал через Карпаты, приближающая зима, стужа, донимали вопросы: как там, как сын? Начала ли войну Хазария? Она поняла, что это путешествие подорвало ее здоровье. А если она вовсе не поднимется?
Ольга прошла в свою комнату, отпустила сопровождающих, попросила зажечь светильники, потому что в глазах стало мутно, вначале села на кровать, потом пересела в кресло, глянула на висящее на стене распятие и подошла к нему. Осенила себя крестом и встала на колени.
