«Начала» были для Ньютона, для его личного бытия действительно переломным этапом. Конец 80-х годов и последующие десятилетия во многих отношениях — это уже новые интересы, новая среда, новый стиль жизни. Значение «Начал» как переломного этапа в жизни Ньютона раскрывается их гносеологическим анализом. Из безуспешных попыток дать собственно физическую расшифровку сил тяготения, из «неприятного чувства» по поводу абсолютного пространства и «беспокойства» по поводу дальнодействия, о которых говорил Эйнштейн, вытекала некоторая незавершенность многолетних научных поисков. Ньютон не избавился от картезианских призраков, но для них, даже в плюралистической и условной форме, была отведена определенная область, главным образом оптика. Теологическим проблемам были посвящены специальные, по преимуществу историко-богословские исследования. В пределах «физики принцицов» основная проблема — доказательство закона тяготения — была решена, и решена блестяще. При исключительной напряженности научного мышления Ньютона завершение «Начал» привело к известному вакууму, который заполнялся непрофессиональными интересами. У Ньютона они были связаны со сравнительно недолгой общественно-политической деятельностью и несколько позже с обязанностями директора Монетного двора.
В 1685 г. Ньютон пригласил к себе в качестве секретаря своего однофамильца Гэмфри Ньютона, прослужившего у него до 1689 г. и позднее изложившего мужу племянницы Ньютона Дж. Кондуитту свои воспоминания. Гэмфри переписывал «Начала», а потом, когда книга вышла из печати, разносил экземпляры в подарок знакомым и сослуживцам автора. Один из сослуживцев, как вспоминает Гэмфри, сказал, что, для того чтобы понять в «Началах» хоть что-нибудь, нужно специально учиться не менее семи лет.
По записям Кондуитта можно судить о жизни Ньютона в период создания «Начал». Гэмфри говорил, что Ньютон в эти годы никогда не отдыхал, не ездил верхом, не играл в кегли, не совершал прогулок, почти не принимал гостей и мало спал: ложился не раньше двух-трех часов, а весной и осенью — в пять-шесть часов утра и спал не больше пяти часов. Обедал он только по настоятельному требованию Гэмфри. Ньютона огорчала необходимость тратить время на еду и сон. Лекции почти не отнимали у него времени (студенты не посещали их), через четверть часа люкасовский профессор обычно возвращался домой. Много времени занимала у Ньютона работа в химической лаборатории. Печь в ней топилась почти постоянно, днем и ночью. Больше всего времени он посвящал плавлению металлов. Гэмфри полагал, что это были алхимические опыты. Но, как видно, теоретические размышления и вычисления стояли у Ньютона на первом плане: он часто подбегал к столу, даже не присаживаясь, записывал какую-либо мысль.
После «Начал» (не сразу — выход книги обычно не был существенным этапом в его работе) интересы Ньютона, его быт, круг знакомых постепенно изменились. Ученый занялся общественно-политической деятельностью, в частности в парламенте. Нередко этот факт биографии Ньютона считают несущественным, а о его единственном выступлении в парламенте — с просьбой закрыть окно — рассказывают столь же часто, как о знаменитом яблоке. На самом деле политическая деятельность играла заметную роль в жизни Ньютона.
В начале этой главы говорилось о различии между мыслителями Возрождения, которые так часто были общественными борцами, и мыслителями XVII в., которые реже выходили за пределы своей профессиональной деятельности. Реже и в меньшей степени, но все же выходили. У Ньютона общественно-политическая деятельность была сравнительно поздней и недолгой. Помимо полной погруженности в научные исследования в период подготовки «Начал» была еще одна, более общая причина позднего выхода Ньютона на общественную арену — волна католической реакции, докатившаяся до Кембриджа. Католическая реакция была наиболее характерным проявлением того отхода от идей и политики 40-х годов, который начался после реставрации Стюартов в 1660 г.
За неделю до того дня, когда Ньютон был официально зачислен в Тринити-колледж, сын казненного короля Карл II въехал в Лондон. Этому предшествовали следующие события.
В сентябре 1658 г. умер Оливер Кромвель. Власть перешла к его сыну Ричарду, наступил период столкновений между армией и парламентом; армия, где господствовали индепенденты, казалась опасной пресвитерианским кругам, которые стали все более стремиться к компромиссу с «кавалерами» короля и с епископальной англиканской церковью. В то же время начались междоусобицы в самой армии. Генерал Дж. Монк, командовавший шотландской армией, человек не только весьма далекий от пуританского фанатизма, но и вообще не занимавший каких-либо твердых политических и религиозных позиций, человек, казалось, выбранный судьбой для компромисса, выступил со своей армией на стороне парламента, склонного вернуть корону Стюартам. В 1660 г. новый парламент, в большинстве своем пресвитерианский, предоставил трон династии Стюартов, и вскоре флот Карла II прибыл из Голландии в Кент.
Карл II принадлежал к англиканской церкви и был ее главой. Он также не отличался фанатизмом, но в пуританах видел инициаторов казни своего отца, а в сторонниках иерархической епископальной «высшей церкви» — людей, разделивших его изгнание и вернувших ему престол. Пуритане стали объектом насмешек, а затем и преследований, все более жестоких. Англиканская церковь оставалась опорой трона. Она утвердила как один из основных догматов несопротивление королю; ее проповедники утверждали, что монарху нужно повиноваться, даже если он подобен Бузирису (мифическому властителю Нижнего Египта, убивавшему каждого чужеземца) или Фалариду (агригентскому тирану, сжигавшему людей в раскаленном медном быке).
В царствование Карла II влияние католиков возрастало, но этот процесс происходил медленно. По-видимому, король, склонный к католичеству, все же, как говорит Маколей, «колебался между Гоббсом и папой», между атеизмом и католицизмом, хотя формально он был главой протестантской англиканской церкви.
В 1685 г. Карл II умер. Королем стал его брат Яков II, принадлежавший к католической церкви. Началось жестокое преследование вигов. В феврале 1687 г. Кембриджский университет получил предписание короля присвоить бенедиктинскому монаху Альбану Френсису степень магистра наук. Это противоречило закону: католический монах не мог стать магистром в одном из оплотов протестантства без специальной присяги. Были посланы гонцы к герцогу Альбемарлю, канцлеру университета. Его просили обратиться к королю. Но Яков II принял герцога холодно и настаивал на выполнении своего приказания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
