Это добрых сто км отсюда.
— Это долгий путь. Тогда мы должны срочно собираться, чтобы не терять больше времени.
***
— Ты видишь призраков, Гербер! — Главный комиссар уголовной полиции Либерсберг не скрывал, что он думает о его идее. — Женщина с мускулистым иностранцем, который похож на подозреваемого.
— Тот мужчина знал о преступлениях, и ему было известно о пальцах.
— Тогда у нас утечка информации. Фрэнк, мальчик мой, ты же знаешь, какой психологический портрет создали наши люди. Он действует в одиночку. К тому времени, когда ты увидел сомнительную парочку, преступник уже имел в своей власти третью жертву. Ты зря помешался на них!
Гербер стиснул зубы. Он ненавидел, когда его старший коллега обращался с ним, как с глупым мальчишкой. Его чутье подсказывало ему, что в том типе с парка было что-то подозрительное. Его спутница слишком быстро выдала подходящее описание. Она солгала, и он это чувствовал. И специалисты-криминалисты, которые занимаются составлением портрета преступника, тоже могли ошибиться.
— Я знаю, что это твое первое дело в качестве руководителя комиссии по расследованию убийств. Ты хочешь сделать все правильно и полностью проникся этим убийством. Я понимаю, что ты хочешь разобраться с каждой зацепкой, но, Фрэнк, — его начальник глубоко затянулся сигаретой, выдохнул через ноздри голубой дым и откинулся на спинку своего черного кожаного кресла с тихим стоном, — садись! — Главный комиссар указал на стул перед своим письменным столом.
Гербер даже и не думал о том, чтобы присесть, иначе последует одна из громких речей Либерсберга.
— Спасибо, но я постою. Провел весь день в машине.
— Фрэнк, я думаю, что ты еще не дорос до такого дела. Возможно, было ошибкой поручить тебе его так рано.
— Вы собираетесь лишить меня дела? — Гербер глубоко вздохнул. Либерсберг не мог этого сделать! Он не посмеет.
— Так будет лучше, мой мальчик. Когда я поручил тебе это дело, то не знал, чем оно обернется. Я думал, что это обычное убийство, а не дело рук серийного убийцы. Это тебе не по плечу. У меня приказ сверху. Мне жаль.
Это происшествие предоставило Герберу повод, наконец-то, показать, что он собой представляет, и выйти из тени своего наставника и начальника. Он был умнее большинства, но ему постоянно вставляли спицы в колеса и говорили, что он должен еще много чему научиться. Такого мнения был и его старший наставник. Именно тот человек, в котором Гербер сейчас разочаровался. Отношения со старшим коллегой были сложными, но сердечными. Старик был занозой в заднице, и с ним нужно было обращаться с осторожностью. Его Мнимый покровитель взял Гербера под свою опеку сразу же после того, как парень закончил учебу в полицейской академии и поступил на службу в качестве стажера.
Наконец Гербер опустился в кресло перед письменным столом и взглянул на Либерсберга. Если бы старик знал, что он хотел с ним сделать, у него бы случился сердечный приступ. Гербер сложил руки нарочито спокойными движениями, ни в коем случае не желая показать своему сидящему напротив начальнику, как сильно его расстроило это предательство. Это можно было назвать только одним словом — предательство. Его начальник предал его, чтобы его отдел выглядел лучше.
— Вы знаете, на что я способен, и не хуже меня осведомлены, что я вкладываю в это дело все свои способности и энергию. Я единственный, кто знает все подробности этого расследования. — веко Гербера нервно дернулось от нервов. Даже при всем его самообладании это проклятое подергивание не прекращалось. Наоборот, чем больше он старался, тем хуже становилось.
— Вот в чем я вижу проблему, мой мальчик. Ты не выдерживаешь давления общественности. Фрэнк, ты уже держишься на честном слове и помешался на каких-то следах, которых на самом деле вовсе нет. — Либерсберг сочувственно взглянул на Гербера и сузил свои поросячьи глазки из-под кустистых бровей. Старик отчаянно пытался прочитать письмо, которое лежало перед ним на массивном деревянном столе. — Вот, черным по белому. — Чтобы убедить Гербера в верности своих слов, Либерсберг протянул письмо.
Старый хрыч мог засунуть себе эту бумажку куда угодно!
Гербер проигнорировал протянутую руку вместе с письмом и посмотрел на своего начальника непреклонным взглядом. В глазах Либерсберга читалось разочарование, когда он спустя вечность опустил руку и положил письмо обратно в стопку.
— Тот тип точь-в-точь подходит под описание преступника…
— Что за бред! — Его начальник ударил кулаком по столу и тем самым закончил весь этот фарс с фальшивым дружелюбием. — Для твоего же блага, если я отстраню тебя от этого дела, к тому же, ты совсем не в себе. Возьми отпуск, отдохни.
Этот ублюдок не только отстранил его от дела, но и выгнал из оперативной группы. Гербер едва сдерживал гнев.
— Вы не можете этого сделать.
— Я могу это сделать. Отпуск или отставка.
Боже, Гербер любил свою работу, но это лицемерное отношение протирающих штаны начальников действовало ему на нервы!
Официально они могли отстранить его от дела, но он не успокоится, пока не поймает этого сукиного сына.
***
— Здесь полно копов! — выругалась Ксио, вернувшись обратно в безопасное место внутри автомобиля.
Элайджа вопросительно посмотрел на нее поверх оправы новеньких черных, как смоль, солнцезащитных очков.
— Копы?
— Прости. Это оскорбительное прозвище для полицейских. Я подслушала разговор. — Мужчина повернулся к ней, предвкушая новости, и снял солнцезащитные очки.
— Некоторые соседи разговаривали между собой о жертве. Женщину зовут Мариэлла Лауро. Она итальянка. Мариэлла здесь не пользуется симпатией. Говорят, что она зашла слишком далеко и наставляет рога своему мужу.
— Зашла слишком далеко? Наставляет рога?
Мужчина явно ни черта не понимал.
— Говорят, она имела на стороне любовную связь. — Элайджа так и не въезжал, что девушка имела в виду, и ей было это видно по странному выражению его лица. — У нее были любовные отношения с другими мужчинами.
— Она изменяла мужу? — Мужчина задумчиво смотрел через лобовое стекло в одну воображаемую точку. Он зажал нижнюю губу между указательным и большим пальцем и потянул её.
Ксио буквально видела, как в его голове закрутились колесики.
— Наши специалисты-криминалисты, которые занимаются составлением портретов преступников, подозревали такую подоплеку.
— Все женщины имели детей? — Этот вопрос все время крутился у нее в голове.
— Все, кроме первой жертвы. Она была в отношениях, но у нее не было детей.
У Ксио уже распухла голова от информации, и она прислонила её к стеклу. Это принесло девушке небольшое облегчение, в машине было ужасно жарко. Она бы все отдала за охлаждающий ливень.
— Были признаки того, что они являлись неверными женами.
— И Исаак всегда похищал их,
