– Ну… да. Было дело, — кивнула Гермиона.
– Постарайся больше не воспринимать всерьёз его слова — он явно отпрыск вырождающегося рода. То есть — сами эти слова — признак прогрессирующей наследственной умственной ограниченности. Мне так объяснил мой папа.
– Мой папа примерно так же написал и мне. Интересно, почему они одинаково думают?
Мы опять улыбнулись друг другу. И я решила не спрашивать про то, от чего они с такими воплями неслись тогда ночью по коридору. Мы вдвоём немного порылись в книгах про собак… то есть, не порылись, а поискали — но ни на что интересное так и не наткнулись.
Глава 7
Готовить своё собственное исследование о проявляющих и раскрывающих чарах оказалось интересно, но невероятно сложно. Например, о заклинаниях поиска, которые мне показались неплохим дополнениям в деле исследования переходов и тайн Хогвартса, вообще нашлось крайне мало информации. Даже простенькое «Акцио», которым можно притянуть к себе предметы определённого рода, изучается лишь на четвёртом курсе. Мне пришла в голову мысль, что им можно было бы посрывать гобелены, маскирующие тайные ходы. Попробовала поискать книгу по чарам четвёртого курса в нашей хаффлпавской «учебке», но именно её там не обнаружилось. Самый простой шаг, который очень не хотелось делать — это отловить какого-нибудь четверокурсника, например, слизеринца Шона. Конечно родные помогут, но ведь смысл в том, чтобы дойти до всего самой. А потом — раз — и всех удивить. А лучше тайные знания держать при себе. Никогда не знаешь, что в жизни пригодится.
Вот так, задумавшись, под каким предлогом буду просить у Шона его учебник по чарам, я потеряла бдительность на уроке по Зельям и самым непростительным образом помешала простецкое зелье четыре раза по часовой стрелке вместо трёх и против часовой. Всего-то! Зелье даже цвет не сменило, оставшись насыщенно-зелёным. И мне в голову не приходит, как профессор Снейп, смог это нарушение обнаружить. Склонившись над моим котлом, он втянул запах своим длинным носом, приглядываясь к цвету.
Выпрямился и взмахом палочки просто опустошил посуду.
— От вас, мисс Маккена, я ожидал большего. — Презрительно бросил он, отходя к котлу Бель. И больше не смотрел в мою сторону. И баллы не снял. Даже не знаю, почему меня это расстроило. Поклялась впредь не думать на Зельях о других предметах.
Чувствуя себя немного несчастной — профессор Снейп не назначил даже отработки — я последней покидала класс в подземельях, когда меня выловила целая делегация.
«Неужели профессор успел сдать меня декану и братцу?» — нервно подумала я.
Но во взорах профессора Спраут, Ахилла, Седрика Диггори и высокой темноволосой хаффлпафки с седьмого курса, не было укоризны. Лишь какое-то радостное нетерпение и предвкушение.
— Вилли, наконец-то! — воскликнул Ахилл, едва не приплясывая. На лице братца теперь ясно читалось, что меня ждёт что-то хорошее. Я смогла немного расслабиться.
— Мисс Маккена, — ласково улыбнулась декан. — Боюсь, вам придётся пропустить урок профессора Бинса.
«Ну вот, — пронеслось в голове, — а я так надеялась выспаться»
— Это Грейс Хайуотерс, она всё объяснит. Пойдёте с ней и мальчиками. Я в вас верю, мисс Маккена. Но увы, сама присутствовать не могу, у меня сейчас первокурсники с Гриффиндора и Слизерина. Сами понимаете.
Мы понимали — эти два факультета по некоторым причинам отличались лютой непримиримостью друг к другу, и тянулось это на протяжении многих поколений — я уже слышала от наших мальчишек о нескольких стычках между гриффиндорцем Поттером и слизеринцем Малфоем. А ведь они только недавно познакомились. Что же дальше будет?
— Пойдём, — сказала мне Грейс, — у нас к тебе не очень обычное предложение, основанное пока что лишь на словах твоего брата. Но эти утверждения необходимо проверить.
Я поспешила за ними, уже догадываясь, что направляемся мы на квиддичное поле.
— Что? — тихо спросила брата.
— У Грифов новый ловец, — сообщил тот, словно это всё объясняло.
— И что?
— Новый ловец — это первокурсник Гарри Поттер, — серьёзный Седрик оказался менее восторжен, но более информативен, и я сразу поняла, что к чему.
— Но я не гожусь в ловцы.
Они все рассмеялись, но мётел взяли и на меня тоже.
— Ловец у нас Диггори, — Грейс лучисто улыбалась одними глазами, и вдруг очень мне понравилась. — А не хватает нам хорошего загонщика. Раз грифы позволили себе взять первокурсника, то и мы можем. Хотя слышала бы ты баталию между нашим деканом и МакГонагал.
— Это она ещё не знала, что мы хотим взять тебя, — ткнул меня локтем в бок Ахилл.
* * *
Комета-260 отлично меня устроила — эта метла не столь быстрая, как Нимбус, зато превосходно управляется и снабжена металлическими подножками. Любитель верховой езды сказал бы: «Послушна шенкелям» — для действий руками во время игры это очень важно.
Меня выпустили в поле и принялись обстреливать бладжерами — квиддич довольно жёсткая игра, и именно загонщикам достаётся самая трудная её часть.
Поначалу я успешно справлялась с отбиваниями этих атак, практически ничего не пропуская мимо. Всё было ничего, пока в дело не вмешался не участвующий в игре и мирно кружащийся вокруг колец квоффл. То есть, он и не вмешивался — просто я случайно оказалась на его пути, и мне пришлось уворачиваться, отчего я на мгновение упустила приближение бладжера. Только в самый последний момент смогла отклониться и попыталась отвести летящий в меня мяч левой рукой. Бладжер неожиданно резко поддался моему судорожному отбиву и буквально рассыпался на кусочки, упавшие на землю далеко за пределами стадиона.
— Такой квиддич нам не нужен, — сказала Грейс.
Седрик согласно кивнул, а Ахилл… Ахилл с удивлением осмотрел биту, которой я пользовалась — кажется, никто не разглядел, что я действовала не дубинкой, а ладонью.
Было обидно, что в команду я не попала, но разлетевшийся от удара ладони бладжер заставил забыть об этом огорчении.
* * *
Для меня загадка столь сокрушительного удара не была чересчур сложной — ведь на средний палец левой руки у меня надето то таинственное кольцо, о котором я напрочь забыла — оно невидимо, неосязаемо и больше меня не беспокоит. Однако осознать его силу стало настоящим шоком. Три дня я вообще боялась прикасаться к чему-либо левой рукой, ощущая себя парией, больной непонятной болезнью, которая не позволит больше играть в квидич, да и просто по жизни принесёт только проблемы. Пытаясь уснуть ночью, я представляла, как меня запирают в клетку, чтобы оградить ни в чём неповинных людей от опасности, по имени Вилли. И тайна с каждым днём становилась всё мучительней от сознания невозможности с кем-нибудь поделиться. Я стала невнимательна на уроках, забросила своё исследование, почти не могла есть и, чтобы побыть одной, убегала в астрономическую башню, к которой, наконец, нашла дорогу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
