– Умоляю, сударь! Защитите! Помогите мне! Умоляю!
– Полно, Бьянка, – ласково сказал Бертран. – Как ле Муи не поможет де Го, своей родственнице.
Девушка отпрянула и с ужасом посмотрела на него.
– Мой бог! Вы – Бертран ле Муи?
– Да, милая. А ты Бьянка Безе. Какая-то там кузина отца двоюродного дяди моей троюродной тетки де Го.
Бьянка прислонилась к стене. С любопытством, смешанным со страхом, она рассматривала Бертрана. Он протянул ей руку.
– Пойдём, милая. Пьер согреет тебе воды и перевяжет раны. А потом ты мне расскажешь, как потеряла руку.
Бьянка отстранилась от стены и медленно пошла за Пьером, который отвёл её в полутёмную комнату с огромной бочкой. Усадив её в кресло, он вышел. Через некоторое время он вернулся с мазями, склянками и корпией. Аккуратно промыв раны, он перевязал их и снова вышел.
Пока Бьянка предавалась отдыху и полудрёме, Пьер несколько раз входил и выходил с вёдрами полными воды и наполнял бочку. Когда бочка была наполнена, он вынес пустые вёдра и молча встал перед задремавшей девушкой. Очнувшись от его присутствия, Бьянка огляделась. Женщины, чтобы помочь ей, не наблюдалось. Пьер, видя, что она пришла в себя, так же молча вышел. Вскоре появился Бертран в домашнем халате с бокалом рубиновой жидкости в руках.
– Ну, милая, я вижу, Пьер обо всём позаботился. Теперь, поскольку ты наверняка не ужинала, я предлагаю тебе для начала бокал вина и мой скромный стол после ванны. Твой наряд тебе больше не понадобится: уж очень он рван и грязен. В моих шкафах найдётся достаточно одежды для тебя от моих сестёр и кузин. И не смей мне отказывать, – Он предостерегающе поднял руку, видя, что Бьянка хочет возразить. – Хоть ты ещё и не до конца поверила, но ты моя родственница. А родным надо помогать. Пей, – Он протянул ей бокал. Бьянка недоверчиво взяла его. – Пей, не бойся. Зачем бы мне тебя травить, когда проще было бы захлопнуть перед тобой дверь, когда ты стучала. – Бьянка пригубила. Вино оказалось сладким, но с привкусом горечи на языке. – Я добавил туда немного травок, чтобы ты расслабилась, и твои раны быстрее зажили. – Бьянка почувствовала, как нега разлилась по её телу, а раны начали меньше ныть от мазей Пьера. Ей стало спокойно и хорошо. – Замечательно, – кивнул Бертран. – А теперь я помогу тебе раздеться, – и двинулся к ней. Бьянка слабо взмахнула здоровой рукой в знак протеста. Бертран рассмеялся. – Да ладно, милая. Я же в два раза старше тебя.
Его руки легко касались Бьянки. Незаметно для себя она осталась полностью обнажена. Бертран отстранился и с восхищением оглядел девушку. Тонкая шея, изящный слепок белых ручек, маленькие грудки как у девочки-подростка, тонкая талия, оканчивающаяся длинными ножками. А между ними в густых завитках Бертран с восторгом увидел вполне сформировавшийся член, который Бьянка пыталась прикрыть.
– Вздор, милая. Ты совершенна, – И он скинул с плеч халат, оставшись так же полностью обнажённым. Его широкие плечи с мускулистыми, но изящными руками переходили в безволосую белую грудь с рельефом мышц. Плоский живот венчал великолепно сложенные ноги, между которыми не наблюдалось ничего похожего на мужское естество. Он поворошил свои кудри между ног, демонстрируя женские складки.
– Теперь, милая, я сам вымою тебя.
Он подхватил расслабленную Бьянку и опустил её в бочку с успевшей слегка остыть водой. Затем, подхватив кусочек мыла и пушистую мочалку, он залез сам. Нежно водя мочалкой по израненному телу, он постарался не попадать мылом в ещё не подсохшие раны. Он шептал ей ласковые слова, распушая волосы и поливая её голову из изящной серебряной кружки. Девушка расслабилась совершенно и даже слегка задремала. Очнулась она от того, что кто-то куда-то её нёс. Это Пьер с помощью уже одетого Бертрана вытащил её из бочки и закутал в нагретое полотенце. Разморенная, она хотела было встать на ноги и пойти сама, но Пьер уже подхватил её, и, как малого ребёнка вынес из комнаты. Сладкая дрёма снова овладела ею. Как сквозь вату она чувствовала чьи-то прикосновения к своим ранам, и вязкая мазь тысячами иголок снова впилась в её плоть. Мягкая ткань была наложена на раны, тёплый пряный напиток оказался на её губах, и глубокий сон наконец овладел ею целиком.
Глава шестая
Она проснулась от того, что яркий солнечный луч бил ей в глаза. Открыв глаза, она увидела себя в великолепной кровати с белоснежным бельём и высоким бархатным балдахином. Аккуратно задёрнутый, он всё же оставлял маленькую щель. Сквозь неё, как и сквозь щель небрежно задёрнутых тяжёлых штор, пробивалось утреннее солнце. Бьянка ощупала себя здоровой рукой. Она была перевязана по всем правилам медицины. За ночь ни одна повязка не сползла и не потревожила подсыхающие раны. К слову сказать, благодаря ли ванне, мазям или благословенному отдыху, но эти самые раны уже не болели и даже не ныли. Бьянка осмотрела забинтованную культю. На ней не было видно ни капли крови. А просторная ночная рубашка из тончайшего батиста была аккуратно завязана у горла, что, однако, не доставило ей ни малейших неудобств во время сна. Бьянка развязала узел, распустила шнурок и ощупала своё тело и повязки на нём. Повязки были наложены туго, но не настолько, чтобы она не могла дышать. Удовлетворённо и слегка испуганно она закончила своё исследование и откинула одеяло. Рядом на прикроватном столике стояли таз и кувшин из фарфора с тёплой водой. Около них лежало ослепительно чистое полотенце.
Освежившись, Бьянка оглядела комнату. Кроваво-красный балдахин кровати оказался богато расшит золотом. Резные столбики, поддерживающие его, были из красного дерева. Мебель в комнате, картины, зеркала, казалось, всё говорило о богатстве владельца. «И как этот дом и его хозяин смогли уцелеть в Варфоломеевскую ночь?» – потрясённо подумала Бьянка, оглядывая это великолепие. На спине кровати висел тончайший розовый пеньюар. В вазе около зеркала венецианского стекла в резной позолоченной оправе стояли голландские тюльпаны.
Накинув пеньюар, Бьянка позвонила в золочёный колокольчик, который нашла на прикроватном столике рядом с кувшином. Через несколько минут появился невозмутимый Пьер с подносом полным еды в тончайшей фарфоровой посуде. Слегка удивлённая, Бьянка приняла из рук Пьера поднос и спросила:
– Ваш хозяин проснулся? Когда я могу его увидеть?
Пьер, направлявшийся к двери, остановился, развернулся и без эмоций ответил:
– Бертран ле Муи проснулся. Он завтракает. Он закончит. Он придёт к вам.
Подождав минуту, он развернулся и вышел.
– Что за странный тип, пробурчала Бьянка, принимаясь за еду.
Круассаны были ещё тёплые, тёплое вино ароматным, а яйца «пашот» просто таяли во рту. Почувствовав сильный голод, Бьянка съела всё, что было на подносе. Допивая вино, разбавленное водой, она снова оглядела комнату. Расписной потолок, богатый шёлк на стенах, дубовые панели, блеска начищенный паркет там, где не было персидского ковра ручной работы – это великолепие завораживало и пугало. «Чего хочет от меня человек, спасший от смерти и поместивший в такую роскошь?» – Бьянка не утерпела и не ограничилась осмотром. Она ощупывала каждый завиток резьбы, каждую статуэтку. Отдёрнув шторы, она вздрогнула. На неё смотрела улица. Около окна покачивалась ветка с зелёными листочками. Протянув руку, чтобы сорвать её, она наткнулась на невидимую преграду. «Странно! – потрясённо подумала она. – Я слышала, что научились делать такое, особенно в Венеции. Но то, что сейчас на самом деле передо мной – это чудо!». Она осторожно провела рукой по прохладной поверхности. Стекло было настолько прозрачным, что создавалась иллюзия его полного отсутствия.
– Да, моя дорогая, – раздался вкрадчивый голос за спиной Бьянки. – Это действительно стекло. И это стекло я сделал сам. В своём замке.
Бьянка быстро обернулась. В дверях её комнаты стоял одетый по всем правилам щёгольского искусства, с аккуратно уложенными волосами и высоких туфлях хозяин дома, Бертран ле Муи. Он плавной походкой подошёл к ней и непринуждённо положил руку ей на плечо.
– Прекрасное утро, правда? – спросил он, оглядывая улицу и дома напротив. Он постоял несколько минут. Затем, словно спохватившись, обернулся к ней.
– Ну-с, надо проверить ваши раны.
Он позвонил. Вошёл всё тот же Пьер с баночками мазей, лентами ткани и полотенцами через руку.
– А разве женщин у вас в услужении нет? – спросила Бьянка, инстинктивно запахивая ворот.
Бертран насмешливо посмотрел на неё.
– Нет, моя дорогая. До вашего появления со всем отлично справлялся Пьер. И я, видите ли, памятуя о нашем родстве, не думал, что нам понадобится кто-то ещё.
– Но приличия… – начала Бьянка.
– Вздор, милая, – нетерпеливо взмахнул рукой Бертран. – Вы же гугенотка. А значит, вам не привыкать к суровости жизни. Впрочем, – добавил он, поворачиваясь, чтобы уйти. – Если вам хочется сгнить от заражения, воспаления или бог знает ещё от чего, лишь бы были соблюдены приличия, воля ваша. И я, и Пьер сейчас же вас покинем.
