отбор? — спрашиваю я насмешливо.
— Я в любом случае выиграю этот отбор, так к чему тянуть?
— Почему ты так уверена, что выиграешь? Есть много достойных претенденток.
— Достойных много, а идеальная только одна. Боги будут на моей стороне.
— Ну так вот сперва докажи, я, знаешь ли, привык чтить богов. И не хочу нарушать правила отбора до его окончания. В противном случае они ведь могут и разгневаться, наказать, лишить меня удачи. Разве ты не боишься их гнева?
Я говорю эти слова, только чтобы вывести ее из себя. До богов мне, в действительности нет никакого дела. Но смелость и напор этой особы - вещь которую мне хочется сломать просто.
— Так зачем же вы ко мне пришли? — она встает с колен и смотрит на меня обиженно.
— А с чего ты взяла, что я шел к тебе? Ты наивная девочка, если думаешь, что все в этом мире крутится вокруг тебя. Ты слишком много о себе возомнила. если думаешь, что твоя готовность раздвинуть ноги - это то, на что я сразу же клюну. За кого ты меня принимаешь?
—Я вижу, как на ее лице мгновенно появляется румянец.
А она, кажется, не так уж хорошо владеет собой. Хотя хочет казаться совершенно беспристрастной. На мгновение вся защита слетает с нее и я вижу обиженную девочку, у которой отобрали игрушку, которую она уже считала своей. Она тяжело дышит и отворачивается. На мгновение мне даже становится ее жалко. Я мимолетно представляю себе, что будет если она выиграет отбор. Да, она будет страстной и яркой в постели. Но сможет ли она подарить мне сильного наследника? Сможет ли стать матерью для моей дочери? Вот это большой вопрос.
— Не обижайся, солнышко, — говорю я, чтобы ее успокоить хоть немного. Кажется, девочка привыкла получать все, чего хочет и мои слова задели ее по настоящему. В отражении зеркала я вижу, как слезы катятся по ее щекам.
— Простите, князь, я такая дура, — говорит она, всхлипывая.
А вот это уже интересно. Чего чего, а слез от нее я точно нео жидал.
Я подхожу к ней и предлагаю ей платок.
— Расстраиваться не стоит, — говорю я уже куда более мягким тоном. — Ты мне нравишься, правда, у тебя милое личико, и кажется, ты не глупа.
— Но по-настоящему нравится вам другая, — говорит она принимая платок и вытирает слезы.
— Я еще не решил, кто мне нравится по-настоящему, — вру я зачем-то. Неужели эти слезы так на меня действуют? -- Да и какая разница, чего решил я, если на все теперь воля богов?
В кого же я превращаюсь. Да эта хитрая девчонка просто манипулирует мной, чтобы добиться расположения. Я же вижу это, как на ладони. Но мне все равно жальее, как будто я действительно явился причиной ее расстроенных чувств. И с каких пор такие вещи для меня имеют значения?
Дракон смотрит на меня с недоумением и тихонько рычит. Мало того, что я лишил его удовольствия, так я еще едва ли ни извиняюсь перед этой лицемерной особой, все хитррости которой очевидны и ребенку.
— Тогда я буду надеяться, и буду просить богов, чтобы они сочли меня достойной, — говорит она, — спасибо вам, князь, вы так добры.
Добр? Я? Если бы ты только знала, что я сделал, ты бы так не думала, девочка. Не знаю, насколько гнилая душа у тебя, но ты даже не представляешь, что у меня внутри. Я убил собственную жену и держу своего ребенка в душной комнате, чтобы никто не узнал, что я натворил…
Она поворачивает свои прекрасные глаза на меня, Заплаканная она даже еще привлекательнее.
— Разрешите хотя бы один поцелуй, — говорит она. — Иначе я просто не усну сегодня.
От поцелуя беды не будет. Тем более, что эти губы так манят…
Я подхожу к ней и прикасаюсь к ее губам. В этом поцелуе нет ничего страстного, ничего любовного. Это поцелуй сострадания. Какая нелепость. Она попросила и я делаю, словно мальчишка.
Вкус ее слез будит в голове непрошенные воспоминания о слезах Элис и позвоночник прошивает болью такой силы, что я едва не вскрикиваю и отрываюсь от нее.
— Спасибо, князь, — шепчет она, — я не забуду вашу доброту.
Выхожуза дверь и прижимаюсь к ней спиной. Бросаю взгляд в другой конец коридора, на комнату, где сейчас спит Адриана. От одного только воспоминания о ней в сердце разливается непривычное тепло. Только мысли о ней, кажется, позволяют заглушить боль... Стоит ли будить ее, если она спит? Стоит ли тревожить ее сон? Ее глаза, когда я сказал ей, что навещу ее, что же в них было. СТрах, желание, ожидание?..
Эмблема с драконьим листом словно приглашает меня. Всего несколько шагов и она будет моей. С удивлением для себя отмечаю, как бьется сердце в груди.
22
— Удалось узнать что-нибудь от слуг? — спрашиваю я Клем, когда возвращаюсь и снимаю с себя кольцо.
Наконец-то можно хоть немного расслабиться. Боль тут же отступает и это чувствуется как настоящее наслаждение.
— Разговаривать с этими надутыми служанками — настоящая пытка. Но кое что я все-таки узнала. Эта Марианна уже успела обработать добрую половину претенденток, особенно из тех, кто попал сюда не из богатых семей. О ней тут ходят такие слухи, что даже у меня волосы шевелятся во всех местах.
— Думаю слухи ходят и про нас… А то, что она подкупила несколько претенденток, для нас это выгодно, чем меньше будет соперниц, тем лучше, — говорю я, изучая узор на печати, которую надел на меня Ивар. С удивлением для себя отмечаю, что он обладает похожими магическими свойствами, как и мое кольцо. Я не могу прочитать его прошлое, этот предмет застыл во времени точно так же.
— А вообще, они только и могут, что трещать о том, что завтра приедет этот король, как его там…
— Маркус второй, — устало говорю я.
— Точно! — говорят, он натащит сюда целую толпу, прислуги и всего на свете. Как будто тут и так мало народу. Я не понимаю, зачем богатым столько людей, которые их обслуживают. Такое ощущение, что они просто не могут ничего делать сами.
— Так и есть, — говорю я. — Чем ты богаче, тем беспомощнее.
Я
