– Три шага назад, – скомандовал Романов.
Антон механически отошел.
– На колени. Руки за голову.
Ну, вот и все, пронеслось в голове Антона. Вот и все.
Он стоял на коленях вполоборота к группе, от которой откололся только Шлях. По приказу Романова он приблизился и поднял рукой в шерстяной перчатке автомат Антона.
– Посмотрите, прапорщик, подходит или нет? – Романов сделал два шага в сторону.
Шлях кивнул, опустив свой автомат на землю, вынул из кармана массивный глушитель и приделал к стволу автомата Антона.
– Он и есть, – Шлях снял оружие с предохранителя.
Первым был убит Саша Пахомов, за ним следом Шлях расстрелял Каргина и Полетаева. Быстро и хладнокровно.
Антона словно парализовало. Он отказывался верить своим глазам. Ему казалось, что перед ним разыгрывается спектакль, но кровь была настоящей; по-настоящему, сжимая простреленное горло, корчился в судорогах Игорь Полетаев. Шлях дал по нему короткую очередь, и он затих.
Торопливо надевая перчатки, Романов достал из свертка два замка. Быстро открыв висячие замки, он положил их в карманы, замки со спиленными дужками бросил у склада, сорвал пломбу. Потом достал из кармана брюк бумажный пакетик и обсыпал металлической пылью проушины в дверях. Пыль, оседая на металлические уголки двери, осыпалась на асфальтированную площадку. И последний штрих – ножовочное полотно по металлу. Падая, оно противно задребезжало.
– Давай, – кивнул Романов Шляху.
Шлях держал в каждой руке по автомату.
– К забору, быстро! – приказал он Антону. – Я же сказал тебе, что ты сегодня полезешь через забор. Ну!
– Быстрее! – поторопил его Романов. – Ты можешь быстрее?!
Шлях сделал шаг к Антону.
Антон сидел правым боком к сержанту и, приоткрыв рот, неподвижно смотрел в темноту. Когда через глушитель прошипела первая очередь по Пахомову, руки Антона безжизненно упали вниз. Сейчас средним пальцем левой руки Антон щелкнул клепкой ножен и указательным и средним пальцем плавно потянул штык-нож на себя. Вытянув его насколько мог, он выпрямил пальцы, удерживая рукоятку безымянным пальцем и мизинцем, потом уверенно перехватив несколько раз, уже держал штык за лезвие.
Антон считал (так учил его капитан Романов) – прошло шесть секунд с момента первой команды Шляха, и тот сделал в его сторону уже три шага.
– К забору, я сказал! Подними руки!
Поднимая правую, Антон чуть задержался с левой и метнул нож из-под локтя, не надеясь на удачу, хотя и отнимал у противника несколько драгоценных мгновений. Проваливаясь на обе ноги, он сделал длинный прыжок – невероятно длинный; руки достали только до ног прапорщика. Он рванул их на себя, однако обязательного в этом случае рывка вверх не получилось. Шлях, падая на спину, инстинктивно подставил локти, пытаясь ударить ногой в голову Антона. Удар пришелся в плечо, а Антон уже рвал за ремень свой автомат. Шлях все-таки ударил его, Антон отлетел на пару метров и, вставая, дал очередь по прапорщику. Тот схватился за грудь, но автомат был еще в руках. Антон отстрелял последние патроны и потянулся за запасным магазином, отыскивая глазами Романова. Тот бежал прочь от освещенной прожектором зоны.
Теперь Антон понял все, только не знал, что было похищено со склада, похищено скорее всего днем, когда майор Ярин мог спокойно провести обычную процедуру отпуска боевых средств. Потом на своей машине вывезти все это из части. Чтобы узнать это, Антону нужно остаться на свободе. Сейчас для всех он был убийцей и сообщником чеченцев. Но в первую очередь убийцей. Пожалуй, его даже не будут брать живым: при задержании он очень опасен. Сдаться означало поражение.
Бросив взгляд на тела товарищей, он подбежал к забору.
…Примаков обвел всех глазами и еще раз проговорил:
– Это будет пятый.
– Второй, – поправил его Антон. – Первым был прапорщик Шлях. А теперь я хочу от капитана узнать, зачем конкретно они со Шляхом расстреляли караульных, а потом хотели убить меня.
В квартире нависла тишина. Несколько пар глаз неотрывно смотрели на Антона. Юлька, на цыпочках подойдя к нему, заглянула в глаза.
– Антон, повтори еще раз.
– Я не убивал караульных, их расстрелял прапорщик Шлях. Потом они с капитаном должны были убить меня, но вышло наоборот. Шляха я достал, а этот ушел. Они подставили меня. На складе, где я нес караульную службу, что-то пропало. Что-то очень серьезное, раз они пошли на убийство. И вдвойне серьезное, если по телевизору и в газетах не сообщили об этом. Убить они меня хотели уже за забором части, якобы при попытке к бегству, списав тем самым на меня недостачу на складе.
Глава 9
Давно прозвучала команда «отбой», Сергей Малышев без сна ворочался на жесткой койке. Он вспомнил одну незначительную, но, может быть, важную для следствия деталь. Рябов сказал ему, чтобы он, если что вспомнит, обращался к нему в любое время дня и ночи. Деталь была не очень важная, а время было ночное.
Надев тапочки, Малышев в трусах и майке прошел мимо дневального в курилку. Во рту было сухо, курево не лезло. Напившись из-под крана холодной воды и докурив сигарету, Сергей вернулся на место и сел на кровать.
Напротив него была аккуратно заправленная кровать Антона, тумбочка, которую они делили на двоих, остатки индийского чая в жестяной банке, который они заваривали по вечерам, тоже на двоих, общая тетрадь, из которой они вырывали листы для писем, пачка конвертов…
Сергей уже давно потерялся в догадках, до сих пор не веря, что Антон мог совершить подобное преступление. Все говорило за то, что это сделал он. Все. Однако Малышев не верил. Ну ладно бы там одного Шляха шлепнул, а то расстрелял и караульных, из которых Мишка Каргин уже отстоял свой пост, а Игорь Полетаев готовился заменить Антона. Их-то за что?
Малышев, посидев еще немного, стал решительно одеваться.
…Дежурный по штабу лейтенант Говоров, приоткрыв дверь в кабинет, где временно располагался Рябов, доложил:
– Товарищ подполковник, к вам младший сержант Малышев.
Рябов не ответил. Он лежал на кушетке и спал по-походному: рубашка на груди расстегнута, ботинки стояли рядом с кушеткой, галстук перекинут через спинку стула.
Говоров, покачав головой, обернулся к Малышеву.
– Может, до утра потерпишь? Видишь, спит человек.
– Я-то могу потерпеть, а дело нет. Он сам велел будить его в любое время. Давай буди.
– Не буди, а будите, товарищ младший сержант.
– Вчера придешь. Буди.
Сказав «ха», Говоров вошел в кабинет. Они с Малышевым были почти ровесниками, оба из Курска и в первый же день знакомства перешли на «ты».
– Товарищ подполковник! – лейтенант потряс спящего за плечо.
– Да? – Рябов открыл глаза и посмотрел на дежурного.
– К вам Малышев из третьей роты. Я не хотел будить, но он говорит, что срочно.
Рябов, сев на кушетке, посмотрел на дверь. Там стоял Малышев.
– А, Сергей. Заходи. – Следователь, обуваясь, попросил Говорова принести чаю.
– Мухой! – тихо напутствовал его Малышев, входя в кабинет.
– Что, Антон спать не дает? – спросил подполковник, подсаживаясь к столу. Расчесав волосы, он дунул на расческу и положил ее в карман. – У меня он тоже не выходит из головы. Сегодня по телефону говорил с его матерью – плачет. Успокаивал как мог.
– Не появлялся? – спросил Малышев, опускаясь на стул.
– Так скоро его не жди. – Рябов вопросительно посмотрел на Сергея. – Вспомнил что?
– Не знаю, может, это не пригодится, но в последнее увольнение, когда Антон вернулся в роту, мне показалось, что от него пахнет краской.
– Краской?
– Да, скорее всего масляной. Въевшийся такой запах, как будто он или на складе весь день пробыл, или красил что-то.
– Может, это были женские духи? Мне помнится, ты утверждал, что он встречался с девушкой.
– Говорил, товарищ подполковник, – поправил его Малышев, – но не утверждал. Я предполагал. А запах точно был как от краски, никакие духи так пахнуть не могут. Я сколько раз дома ремонт делал – полы красил, двери, рамы. Точно, от него краской пахло.
– Так ты думаешь, он подрядился и делал у кого-то ремонт?
– Я ничего такого не думаю, не успел, я только недавно вспомнил об этом.
Рябов надолго задумался, подвинув перхающему Сергею пепельницу. Тот, закурив, извинился:
– Как ночью покурю, так…
В кабинет вошел Говоров, поставив на стол два дымящихся стакана с чаем. Малышев незаметно для подполковника небрежно махнул ему рукой: «Свободен».
Лейтенант раздул ноздри и вышел.
Сергей шумно отхлебнул и тут же затянулся, выпуская дым носом. Чай был крепким, то, что надо, и слегка вязал небо.
– Вы, наверное, земляки с лейтенантом или родственники, – неожиданно предположил Рябов.
Малышев здорово удивился, ему казалось, что подполковник, уйдя в свои мысли, ничего не замечает вокруг, а тот даже приметил неуловимый жест сержанта, его выражение лица и сделал соответствующие выводы.
