сына действительно был через дорогу. Ну, хоть что-то знакомое в этом мире!
За дверью их уже, похоже, ждали. Приветливые лица слуг, трое охранников в холле. Пахнет едой. Здравствуй, новый дом! По лестнице сбежал Салах. Он остановился, так и не сделав последнего шага. Такой родной, такой любимый! Что будет с нами, если я стремительно постарею? Ты еще долго будешь молодым, красивым и полным жизни, а я скоро стану старой развалиной…
Альфа, будто почувствовав горестные мысли, схватил в охапку и стал обнюхивать, как будто пытался надышаться в последний раз. Да, мой дорогой, похоже, не получится у нас долго и счастливо! Салах вдруг замер и, напрягшись все телом, в тоже мгновенье резко оттолкнул его от себя.
- Ш Л Ю Х А ! – Салах стоял ощетинившись, как волк.
Ясмин покачнулся, обида обожгла все тело. Не помня себя, он размахнулся и от всей души влепил дорогому мужу пощечину. Голова у Салаха мотнулась в сторону, руку омеги обожгло как кипятком. Твоего ж папу за ногу, как больно-то! В холле стало так тихо, будто они были здесь одни.
- Я когда-нибудь давал тебе повод сомневаться во мне? – внутри все заледенело, в животе будто узел завязался и не давал вдохнуть всей грудью.
Салах в ответ совершенно по-волчьи ощерился. Омега, наплевав на все обычаи и условности, быстро подошел к ближайшему охраннику, который от яростного взгляда обычно кроткого и доброжелательного омеги, попятился от него в испуге. Ясмин, резко сдернув с головы шейлу, не обращая внимания на разлетевшиеся во все стороны заколки и шпильки и, повернувшись к нему спиной, приказал:
— Нюхай!
Охранник попятился еще немного назад, пока не уперся спиной в стену, но от Ясмина так просто не отделаться! Он опять подошел к нему и, схватив за волосы, просто ткнул лицом в свою шею и опять приказал:
— Нюхай! Ну же! Альфа ты или нет? Быстро сказал, чем пахнет!
Салах, сжав кулаки, зарычал, когда охранник склонился к омежьей шее. Бедолага охранник и рад бы увернуться, но Ясмин держал его железной хваткой за волосы, схватив его за загривок, как жеребца. Альфа был уже не мальчик и понимал, что они, как полицейские, должны расследовать любое нарушение порядка. Он закрыл глаза и принюхался.
‒ Пахнет жасмином, зеленым чаем, каким-то лекарством, а еще, … еще к-карамелью!
Омега отпустил бычью шею охранника и стал разматывать шейлу, которая скрутилась от резкого движения и затянулась, как удавка.
‒ Поздравляю, господин! ‒ побледневший охранник низко поклонился омеге. Выпрямившись, он с сочувствием посмотрел на Салаха.
‒ Я-Ясмин, ‒ заикающийся Салах выглядел, как щенок, который сожрал в доме все тапки, а тут пришли гости. ‒ Ясмин, любимый… ‒ нет, похоже, щенок до тапок успел еще и описать ковер в гостиной и теперь не знал, как объяснить хозяину, что он очень сожалеет о своем проступке.
‒ Так ты говоришь, у нас будет альфа? ‒ Ясмин смотрел на него, как государь на карманника. Он прищурил глаза и бросил на Салаха самый холодный взгляд из собственной коллекции. ‒ Даже не смей ко мне приближаться. Видеть тебя не хочу!
Омега подобрал полы абая и бросился вверх по лестнице. Он помнил по записям Рона, что его комната находится на втором этаже справа от лестницы. Из дверей выглядывал сын. Хоть и казалось, что прошло полжизни, но на самом деле они переступили порог дома несколько минут назад. А тут такой «горячий» прием!
Дэйчи влетел в комнату к сыну и, упав на кровать, разрыдался. На него сегодня столько всего навалилось! И результаты анализов, нависшие над ним дамокловым мечом, и этот глупый мальчишка, который по недоразумению стал его мужем! И беременность, и завтрашняя защита! А он совершенно не готов встречаться с этими кривомордыми умниками из совета! Но больше всего жгла обида! За что Салах с ним так поступил? Он ведь никогда и ни на кого даже взгляда не бросил! И даже мыслей таких не имел! Рука, которой он ударил мужа, пульсировала тупой болью, похоже, он ее отбил! Интересно, Салах додумается лед приложить, чтоб щека не опухла? Ну, о чем он только думает?
Ясмин порыдал еще немного, жалея себя, а потом вдруг почувствовал, как сын, присев на кровать, гладит его по плечу.
‒ Папочка миленький, ну не плачь, ну не плачь, пожалуйста…
Омега оторвал опухшее лицо от подушки и шмыгнул носом. Рядом сидел его ребенок и тихо плакал от жалости к папе. У двери, как обычно сидел, Азиз и утирал зареванную мордашку. Оттуда же раздавалось тихое поскуливание, будто плакал маленький щенок.
‒ Это все из-за меня, ‒ каялся сын, ‒ если бы я его тогда не укусил, тебя бы в школу не вызвали! Прости меня, папочка! Я не думал, что все так получится!
Дэйчи притянул к себе сына и обнял крепко-крепко! Дорогой ты мой человечек! Такое даже в голову никому бы не пришло! Омега потискал немного сына, успокаиваясь, после рыданий дыхание еще не восстановилось, и из груди вырывались одни только всхлипы.
‒ Азиз, перестань там подвывать, это просто невыносимо! Лучше принеси попить!
‒ Это не я, господин, ‒ бета утер слезы на мордашке и принес стакан с водой и платок. Подождав, когда омега отопьет половину, со вздохом облегчения допил остаток и с видом заговорщика посмотрел на дверь, откуда раздавалось поскуливание. — Это господин Салах, так убивается бедняга под дверью, ‒ Азиз посмотрел на омегу и спросил. — Можно его позвать, чтобы он прощения попросил?
От осознания того, что Салах тоже мучается, в груди сразу стало легче.
‒ Вот еще! ‒ Ясмин поджал губы. — Принеси-ка лучше пижаму, я здесь буду спать. А этому чудовищу передай, что видеть его не хочу! ‒ когда бета уже подошел к двери, быстро добавил. — И передай ему, чтобы к щеке лед приложил, а то синяк будет!
Бета, просияв, с благодарностью посмотрел на Ясмина, будто тот пообещал ему мешок золота подарить, и скрылся за дверью. Лежать одетым на кровати было неудобно, да и больничные запахи радости не добавляли, от них грустные мысли продолжали кружить в голове, как снежинки. Ясмин встал с кровати и скрылся в ванной. Надо бы помыться с дороги. Азиз занес пижаму в ванную. Мысли вновь вернулись к тому, что ему сообщили врачи. По срокам выходило, что он забеременел раньше Сашши, в предыдущий приезд Салаха. Вот ведь и течки не
