Старпом, улыбнувшись, проскользнул в дом. Старик, прежде чем закрыть дверь, стрельнул глазами по сторонам, прислушался и недобро покосился на болотные огни.
— Ну что? — поставив бутылку на стол, Старпом развернулся, — Ты закончил ругаться?
— Я еще даже не начинал… Ладно — что толку тебя учить? Иди сюда, уж, как положено…
— Ну здравствуй, папа…
Старик, раскинув руки, обнял Старпома, похлопав его по спине широченными ладонями, потом, словно устыдившись такой нежности, оттолкнул и ткнул пальцем в грудь.
— «Папа…» А у этого отец где?
— Это был сирота. Из приюта.
— Ясно… Поэтому ты продолжаешь ко мне мотаться?
— Ты говоришь так, как будто ты не рад?
— А ты говоришь так, как будто тебе не похуй, рады тебе или нет. Приют-то ты сжег? Все как всегда? Сжег, по роже вижу… Стаканы доставай, а то у меня тут прислуга вся попередохла от старости… Одна Ветошь осталась, да и та уже не та.
Подойдя к окну, старик, отодвинув пальцем занавеску, посмотрел на собаку, которая, поскуливая, смотрела на дом так и не притронувшись к кости, на тропу, потом на болото.
— Ветошь напугал. И виспы как взбесились… Тебя чуют… Опять довел все до желтых глаз?
— Не волнуйся — все под контролем, — достав пару стаканов из мутного зеленоватого стекла, Старпом налил в каждый виски на два пальца, — Давай пап, выпьем за встречу…
— Давай… — отпив, старик задумчиво покатал виски во рту, — Недурен… У кого брал?
— У Бэрра.
— Ты смотри — научился, таки делать, стервец… Флинн сказал, что ты обо мне справлялся, когда пересекался с ним на Амене. Хоть бы предупредил, что заглянешь…
— Я сам не знал. Это все было спонтанно. Такая свистопляска — повеситься некогда.
— С Падди? Я слышал. Молодец, что выручил. Бойцов у нас много, а вот толковые командиры наперечет. Ты сам вернуться не хочешь?
— Меня, пока не звали — зачем навязываться?
— Обиделся, значит? Они не со зла. Просто Коннола все уважали. Сам понимаешь…
— Если они его уважали, то должны уважать и его решение.
— Коннол… Он был настоящим бойцом. Не хотел умирать в постели. Хотел, напоследок, грохнуть дверью так, чтобы Кингхолд содрогнулся…
— Я ему просто помог.
— Да… И у него получилось. У вас получилось…
Вздохнув, старик сел в самодельное кресло перед очагом и подкинул в него пару поленьев, — Старпом, взяв бутылку и стаканы уселся рядом. Некоторое время они молча пили глядя в огонь. Потом Старпом указал на саквояж, который поставил в углу.
— Я его вернул. Как и обещал.
— Обещал! — старик хохотнул, — Сколько лет назад?
— Ну, сроки я не уточнял, так что… Там есть кое-что интересное. Тебе понравится.
— Не. Ты вечно мудришь. Я люблю что-то попроще. Проверенное.
— Сложное, не всегда плохое.
— Но всегда рискованное. Хотя тебе это нравится… Ты играешь. Ты всегда играешь… А потом удивляешься, почему люди тебе не доверяют и думают, что ты играешь и с их жизнями тоже.
— Да. Не вижу смысла отрицать, — пожал плечами Старпом, — И не вижу смысла извиняться. Мне нравится играть и нравится выигрывать. Я не вижу смысла жить без этого… Но я никогда не ставил на кон то, с чем не готов расстаться.
— А у тебя есть такое?
— Ты знаешь — у меня проблемы с человеческими чувствами. Стыд, страх, любовь… Особенно любовь, — Старпом сделал кистью сложный жест, означающий недоумение и раздражение, — Банальное половое влечение и интерес к новому телу и новой личности, которое может, со временем, перерасти в привычку, раздули до размеров некой мистической и всепобеждающей силы. Мне больше понятны менее романтизированные и более логичные вещи.
— Угу… Дружба например. Я помню этот разговор…
— Дружба меньше чем любовь завязана на инстинктах. Это, скорее, соглашение. У вас есть некие точки соприкосновения, вы можете терпеть недостатки друг друга, вы хорошо знаете друг друга и, будучи вместе, расслабится не ожидая подвоха. Да — это я очень хорошо понимаю.
— Почему же тогда ты бросаешь всех, кому ты дорог?
— Иногда, надо уйти, чтобы остаться.
— Странная логика… Мне её не понять… Наверное никому из людей её не понять. Хотя многие пытались. Я тоже пытался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И как результат?
— Не знаю. Хотя я старался как никто. Знаешь… — старик допил и протянул стакан, требуя налить еще, — Когда это случилось… Когда ты вернулся в его теле… Я сразу все понял. Глаза. Тебя выдали глаза. Шон смотрел на мир, как на чудо. А у тебя был взгляд зверя. И повадки зверя. Я делал вид, что не замечаю… Пытался привыкнуть. Надеялся, что ошибся, что он выжил в том пожаре… У него ведь не было шансов, верно?
— Были. Он мог уйти. Но он не мог бросить друзей…
— Да, конечно… Ты поэтому его выбрал?
— Он позвал меня.
— Это так работает?
— Сложно объяснить… Обычно, меня привлекает месть, но тогда… — Старпом пожал плечами, не сводя взгляд с пляшущих языков пламени, — Почему ты вдруг об этом заговорил?
— Сам-то как думаешь? Мне много лет. Даже не знаю точно сколько. Я уже пережил всех своих друзей. Скоро и мой черед уходить в холмы. Я никогда об этом не спрашивал… Но вдруг так выйдет, что не успею спросить? Мне просто хочется знать… Шон. Где он сейчас?
— Здесь. Он часть меня. Поэтому я и прихожу к тебе. Поэтому я называю тебя отцом.
— Вот как… Но ты же уже не он..? — старик провел ладонью сверху вниз, — В смысле, что ты уже не в его теле.
— Они всегда со мной. Все.
— Значит, когда я приду туда, его там не будет?
— Будет. Обещаю. И он и Энья. Даже Коннол и Ветошь.
— Спасибо…
Снова замолчав, старик украдкой вытер уголки глаз, потом отобрал у Старпома бутылку и налил себе до краев.
— Как оно там?
— Где?
— В холмах. Ну там, где вы живете.
— Скучно… Но тебе понравится.
— Почему ты так решил?
— Там нет всего этого дерьма и есть виски.
— Звучит неплохо… Энья… Ты говоришь, она будет со мной? Я думал, она там уже нашла себе кого-то. Люди говорят, что народ дану славятся красотой. Не то что я.
— Можно я промолчу?
— Хочешь сказать, по вашим меркам моя Энья — дурнушка? Правильно — молчи! А то получишь еще и от меня.
— «Еще»?
— Ну да. Потому, что она тебя точно взгреет, когда поймает, за то, что таскаешь мне выпивку!
— Надеюсь, к тому времени, как я туда попаду, она уже забудет.
— Надейся-надейся… Энья ничего не забывает! И тебе все припомнит и мне… Вот будет потеха, если, бегая от неё, посреди похорон воскресну! Спотыкнусь и прямо в свое старое тело! Представляю, какие у всех будут рожи!
Старик, хлопнув себя по колену зашелся в клокочушем каркающем смехе. Старпом, глядя на него, улыбнулся и понимающе кивнул.
— Это будет в твоем духе.
— И не говори… — отсмеявшись, старик толкнул его в плечо, — А помнишь ты рассказывал шутку про похороны? Или про свадьбу..?
— «Чем эринская свадьба отличается от эринских похорон?»
— Да! Чем?
— На похоронах один не пьет.
— Ха! Смешно… Еще знаешь? А то я хожу к ребятам пропустить по стаканчику и сижу там как пень. Хоть повеселю всех.
— Донован пьет в баре. Хорошо так пьет. Наконец Бэрр ему говорит, что они закрываются. Донован пытается встать и чувствует, что его не держат ноги.
— Донован? Он же…
— Тсс… Не перебивай… В общем — кое как, держась за стенку, он выходит из бара, шатаясь бредет домой и падает в кровать. Утром жена начинает его костерить: «Опять ты, такой сякой, напился до беспамятства!» Донован начинает отнекиваться, мол дорогая, мы пропустили вчера всего пару кружек, с чего ты вообще взяла, что я напился? «Бэрр заходил», — отвечает жена, — «Сказал, что ты забыл у них свое инвалидное кресло».
— Донован? Забыл кресло?! — на этот раз старик хохотал минут пять, — Вот это было хорошо..! Здорово ты придумываешь..! Вплетаешь наших… Расскажи еще что-нибудь? А то знаю я тебя — опять исчезнешь и кто знает, когда появишься снова?
* * *
