А в Москве коллеги Шлыкова все-таки уговорили начальника ГРУ Ивашутина не оставлять попавшего в тюрьму офицера без помощи.
Четыре месяца Шлыков провел в следственном изоляторе, прежде чем комиссар полиции принес документ, который он хранит и по сей день:
«Гражданин М. Николаев, швейцарские власти известили Посольство СССР о том, что Вы находитесь в Швейцарии под арестом. Сообщаем Вам, что Посольство СССР в Швейцарии подтвердило Федеральному департаменту иностранных дел Швейцарии, что Вы являетесь гражданином СССР. В связи с этим Посольство берет Вас под консульскую защиту и подыскивает адвоката, который бы защитил Ваши интересы. Посольство запросило также у швейцарских властей разрешения на встречу с Вами представителя Посольства.
Заведующий Консульским отделом Посольства СССР в Швейцарии
Л. Осинкин».Признание Шлыкова советским гражданином изменило ситуацию. Его перевели в кантональную следственную тюрьму в Цюрихе. Там ему устроили встречу с двумя советскими дипломатами. Вот теперь Шлыкову показали ордер на арест, и с этого момента началось официальное следствие. Строго говоря, до этого момента он находился в распоряжении полиции, которая вела дознание.
«Зритель, насмотревшийся голливудских фильмов, где полицейский предупреждает арестованного о том, что он имеет право на адвоката и на молчание, будет недоумевать, почему следствие началось только через полгода после задержания, – вспоминает Виталий Шлыков. – Надо учитывать, что Швейцария – ярко выраженное полицейское государство. Хотя на улицах полицейских, кроме регулировщиков, вы и не увидите, как правило они ходят в штатском. Правда, полицейским государством Швейцария стала по демократически выраженной воле народа… Строго говоря, пока шло дознание, федеральная полиция могла делать со мной что угодно – передать американцам для установления личности, отправить в ЮАР для проведения очной ставки с Герхардтами».
Кантональная тюрьма была лучше. Более просторная камера с паркетным полом, большое окно. Он мог посещать тюремного врача и получать бессолевую диету – у него аллергия на поваренную соль. Посольство перевело на его счет пятьсот франков, и он мог раз в неделю заказывать дополнительные продукты и предметы гигиены и подписаться на местную газету. Теперь он гулял по часу и видел других заключенных, с которыми можно было перемолвиться словом.
Его приговорили к трем годам тюремного заключения – максимум, что могли дать по этим статьям. Срок отбывал в тюрьме Регенсдорф. Работал в библиотеке.
На новый год он получил от благотворительной организации корзину с едой и бутылку безалкогольного игристого вина. В тюрьме он смог играть в футбол, заниматься в тренажерном зале и купить радиоприемник, правда без коротких волн, на которых центр связывается с агентурой. Он отсидел двадцать месяцев и вышел на свободу.
Следствие по делу Герхардтов продолжалось почти год. Дитера Герхардта в последних числах 1983 года приговорили к пожизненному заключению, Рут дали десять лет тюрьмы. Она просидела семь лет, он – девять. Их сын жил у родственников в Швейцарии. Денег не было, никто не помогал. Дитер часто говорил жене: если с нами что-то случится, Москва нас в беде не оставит. Он сильно ошибся. Бывшие агенты никого не интересуют.
Вышедшего на свободу Виталия Шлыкова из тюрьмы привезли в аэропорт. В Москве его встретили свои.
Его, конечно же, интересовал вопрос: кто выдал Герхардтов?
Одна из версий – англичане во время Фолклендской войны с Аргентиной в 1982 году выяснили, что в Москву поступает информация об оперативных планах британского флота, и стали искать «крота».
В пригороде Кейптауна находился центр радиоэлектронной разведки Сильвермайн, отсюда следили за кораблями и самолетами на большей части Южной Атлантики и Индийского океана. Контрразведчики проверяли всех офицеров радиоэлектронного центра, а также военно-морской базы в Саймонстауне, куда поступает вся разведывательная информация. Так и вышли на Дитера Герхардта.
Есть еще одна версия. Она связана с загадочной атомной программой Южно-Африканской республики.
Дитер Герхардт утверждал, что информировал советскую разведку о ядерной программе ЮАР и о готовящемся испытании ядерного взрывного устройства. По его словам, Москва и Вашингтон договорились о совместном нанесении удара по испытательному полигону в Калахари, чтобы помешать выполнению ядерной программы. Но в конце концов Соединенные Штаты отказались действовать совместно с Советским Союзом. Поэтому Южно-Африканская республика провела испытание.
Американцев заинтересовал и другой вопрос: откуда Советский Союз знает о ядерной программе ЮАР?
Специалисты полагают, что Герхардтов сдал генерал-майор Дмитрий Поляков, самый крупный американский агент внутри советской военной разведки.
Но все это не более чем предположения.
– Я выполнял свой долг, – сказал мне Виталий Шлыков, – и никаких вопросов кто виноват в провале задавать не должен был. А для меня эта история закончилась тем, что в присутствии своих заместителей начальник ГРУ генерал Ивашутин вручил мне орден.
Подлинные причины провала лучшего агента советской военной разведки на Юге Африки остаются загадкой и по сей день.
Часть третья
Сугубо личное
Мой первый начальник, подполковник Чернявский
Три десятилетия назад, в один из первых дней работы в журнале «Новое время», я приоткрыл дверь в кабинет заместителя главного редактора Виталия Геннадьевича Чернявского. Он вел номер, и я принес ему заметку.
Виталий Геннадьевич разговаривал по телефону и не заметил моего появления. Откинувшись в кресле и несколько мечтательно глядя в окно, он предавался приятным воспоминаниям:
– Вот когда в октябре сорок второго я допрашивал своего первого пленного немца…
Я осторожно прикрыл дверь.
У главного редактора «Нового времени» было два заместителя. Оба в прошлом чекисты. Борис Яковлевич Пищик служил во внутренних подразделениях НКВД, а после войны воссоздавал органы госбезопасности в Литве. Когда началось изгнание евреев из Министерства госбезопасности, убрали и Пищика. С тех пор он занимался журналистикой.
Виталий Геннадьевич Чернявский работал во внешней разведке и быстро делал карьеру. Но судьба была к нему жестока. Он заболел. Начальник разведки Александр Сахаровский, знавший Чернявского по совместной работе, мог бы оставить его на службе. Но не захотел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
