Время кончилось. Осталась только белая гора гнусного снега, почти смыкающегося с серым небом. Неразборчивая цепочка следов, уходящих к небу, исчезала между каменными холодными склонами. Квазимодо всегда умел ждать. В воровской профессии иначе долго не протянешь. Но сейчас сидеть было просто невыносимо. Одноглазый прохаживался вдоль полосы завала. Идти и заняться чем-то полезным не хватало сил. Очень глупо. Ныр и Бат сидели в снежной хижине, получившейся больше похожей на медвежью берлогу, обсуждали возможные конструкции снегоходов, подходящих для людей. Квазимодо подходил к ним, пытался думать о снегоходах или, на худой случай, о никогда не виданных медведях, но голова думать категорически отказывалась. Зато ноги вели обратно, к истоптанной границе завала, туда, где начинались отпечатки бочоночных обломков.
С неба начали срываться большие хлопья снега. Медленно кружась, опускались на белую землю. Небо на глазах темнело.
Уже в темноте подошли Бат и фуа.
– Пойдем поужинаем.
– Что-то не хочется, – пробормотал вор.
– Брось. – Ныр похлопал друга по плечу. – Она вернется. Рыжая сожрет эти горы и не подавится. Ты же ее знаешь.
– Ну да, ну да, – подтвердил Бат. – Хм… а почему, если не секрет, вы госпожу Теа рыжей называете?
– Не называй ее сейчас госпожой, – пробормотал вор.
– Рыжая она, – заверил возчика Ныр. – О-го-го, какая рыжая. До лета доживем – сам увидишь.
– Ну да, ну да, чего ж не дожить…
Черное, даже с бурым отливом, на белом снеге отличить легко, но Теа сейчас возвращалась вдоль самой скальной стены, ковыляя в тени склона. Квазимодо побежал туда. Бат и фуа бросились следом. Не доходя десяток шагов до ровного снега, лиска свалилась набок и прохрипела:
– Рожи отверните. Ква, срезай эти мудрозадые снегоступы.
От голой девушки валил пар. Когда Квазимодо кутал ее в плащ, ему показалось, что под спиной ненаглядной лиски шипит снег.
– Жарко, дерьмо собачье, – выдавила из себя Теа.
Ноги у нее были длинные, тащить неудобно, но вор справился.
* * *
В хижине мерцало маленькое пламя очага. Два плаща лиска откинула, осталась под одним одеялом. Говорить она не могла, пока кружка за кружкой не выхлебала полный котел взвара.
– Завал идет далеко. Шагов тысяча, может, больше. И высота… Но там дальше ущелье шире, и завал поворачивает языком вправо. А вдоль левой стены идет каменная полка. Снег под ней совсем рыхлый. Я мордой и лапами прорыла далеко. Если отсюда копать напрямую вдоль левой стены, будет шагов сто. Или двести. Не знаю. – Теа подняла котел и с шумом всосала остатки грушевой гущи. – Можно попробовать прокопаться, а, самцы недоделанные?
Рубя снег, Квазимодо думал о сказочных гномах. Говорят, в старину они прокапывали горы насквозь и даже пускали по своим туннелям тележки на механическом ходу. Кто бы мог подумать, что тебе, Полумордый, придется из себя гнома изображать?
Туннель тянулся широкий, как замковые ворота. Бросать лошадей или брать с собой – даже не обсуждали. В туннель должна пройти повозка. Ну и ладно, терять собственное имущество вор страшно не любил. Задыхаться, как боялись, под толстым слоем снега не пришлось. Дышать здесь было можно. Светильник, несмотря на свою тонкую чеканку и прочие украшения, с задачей освещения справлялся исправно. Квазимодо рыл, Теа помогала отгребать. Бат утрамбовывал стенки и свод. С его ростом это у возчика получалось неплохо. С левой стороны, вдоль скальной стены, снег довольно часто оседал, но это было не страшно. Чаще всего просто получались продушины, сквозь которые вдоль камня поступал свежий воздух. О толщине снега, висящего прямо над головой, Квазимодо старался не задумываться.
Сопели разгоряченные люди, от движений колебался огонек светильника. В туннеле было едва ли не теплее, чем в снежной хижине. Сейчас там Ныр стряпал ужин. Обычно даже фасоль у него получалась с привкусом рыбы, но уже три дня мужчины свято соблюдали обещание вора освободить лиску от готовки. Теа ворчала, что ее отравят. Лучше всех стряпня получалась у Бата. Готовил возчик с той же обстоятельностью, с какой ремонтировал упряжь или мастерил снегоходы. Вполне полезным парнем оказался долговязый глорец.
А у Квазимодо хорошо получалось рыть. Это все признали. Он шел первым, энергично работая лопатой. Невысокий рост в таком занятии был скорее плюсом, а выносливости в худощавом теле хватало на четверых. Вот и гадай после этого, какую профессию нужно было выбирать. Землекопом давно уж разбогател бы…
В кратких перерывах между работой лиска развлекала копателей описаниями долины по ту сторону завала. Недостижимая «та сторона» становилась чем-то сказочным и манящим вроде страны Меда, о которой рассказывают детям. Вроде бы и дорога на той стороне свободна, и даже река безо льда течет. Открытую воду путешественники видели уже давным-давно. Еще лиска встретила человека, единственного из каравана, кому почти удалось одолеть снежную преграду. Замерз бедняга, должно быть, уже видя свободную дорогу. Вот так: один идет вперед, другие назад, третьи сидят на месте – а конец у всех один. О том одиноком парне четверо снегокопов много разговаривали – жалели и надеялись, что там, где один прошел, компанией уж точно прорваться можно.
Лопата вылетела из рук Квазимодо на пятый день копания вдоль равнодушной каменной тверди. Вор на четвереньках выбрался в дыру. В «сказочной» долине было ощутимо холодней, чем в привычном туннеле. Низко висело предвечернее небо. Нетронутый снег лежал роскошной простыней. Угадывалась узкая, но относительно ровная полоса дороги. Квазимодо и Ныр подровняли выход. До утра ждать не стали, решили перевести лошадей и повозки сейчас же. Ночью свод нередко оседал в слабых местах, а чистить еще раз туннель никому не хотелось.
Ночевали в туннеле. Лошади стояли в относительном тепле. Грел котелок-печка. Квазимодо не пожалел самого дорогого масла, и под снежными сводами стоял нежный аромат редких трав из далекого южного лета. Шкур и одеял хватало – мертвый лагерь не обижался на пришельцев за изъятие имущества, и путешественники удобно возлежали вокруг огня. Довольный Великий Дракон бегал по мягким шкурам и ногам. Ныр тоже был весьма доволен – на ужин была приготовлена последняя соленая рыба, разогретая вместе с надоевшей фасолью. Фуа рассказывал о том, как ему кто-то наболтал, что на Севере умеют ловить рыбу из-подо льда. Вот бы посмотреть.
Квазимодо лежал головой на коленях Теа. Ноготки лиски очень осторожно снимали с неровной щеки возлюбленного лоскуты облезшей после обморожения кожи.
Бат смотрел на них с таким странным выражением, что вор спросил то, что давно хотел спросить:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
