В разговор вмешался Корита, который пытался поставить точку в этой словесной дуэли.
— Я согласен со Скитом. Добавлю только, что мы имеем дело с существом, которое быстро поймет, что нам нельзя давать время, что мы все время что-то придумываем. И конечно же существо захочет вмешаться, если мы попытаемся подготовить корабль к полной энергизации.
Капитан Лич все еще размышлял.
В аппаратной снова заговорил Кент:
— И что, по-вашему, оно будет делать, когда поймет, что время работает на нас?
— Чудовище начнет убивать. И мы ничего не сможем ему противопоставить, кроме как закрыться в аппаратной. Однако, я согласен со Скитом, что со временем существо сможет проникнуть и туда.
— Что вы предлагаете? — наконец прервал молчание капитан Лич.
Корита колебался.
— Откровенно говоря, ничего. Что бы мы не предприняли, надо помнить — перед нами существо, находящееся на начальной стадии развития. Для него его род, собственность и кровь священны. Существо будет слепо бороться против вторжения в эти области. Как всякий аграрий, существо привязывает себя к куску собственности и там строит свой кров и вскармливает потомство. Но все это общие рассуждения, джентльмены. Сейчас я не представляю себе, как нам следует использовать его слабости.
— Я тоже не понимаю, как все это может нам помочь, — заявил капитан Лич. — Могут ли главы отделов отправиться на консультацию со своими помощниками? Если у кого-нибудь возникнут новые соображения, жду сообщений через пять минут.
Гросвенф, не имеющий в своем отделе никаких помощников, проговорил:
— Нельзя ли мне задать несколько вопросов мистеру Корите, пока будет проходить обсуждение по отделам?
— Если никто не возражает, пожалуйста, — кивнул капитан Лич.
Так как возражений не последовало, Гросвенф спросил:
— Мистер Корита, вы свободны?
— А кто спрашивает?
— Гросвенф.
— А-а-а, мистер Гросвенф! Теперь я узнал ваш голос. Прошу вас, повторите вопросы.
— Вы упомянули о том, что крестьянин с почти бессмысленным упорством цепляется за свой клочок земли. Но если это существо находится на крестьянской стадии цивилизации, то может ли оно представить себе с нашей стороны иное отношение к собственности?
— Уверен, что нет.
— Существо будет строить свои планы, связывая их с тем, что мы не можем от него убежать, поскольку привязаны к кораблю?
— По его мнению это совершенно верное утверждение. Мы не можем покинуть корабль и тем спастись.
— Но сами мы находимся на такой стадии, — настаивал Гросвенф, — когда любая собственность не очень-то и, привязывает нас. Мы ведь не припаяны к ней намертво?
— Я думаю, — твердо проговорил капитан Лич, — что начинаю понимать, к чему клонятся ваши рассуждения. Вы собираетесь предложить нам новый план?
— Да… — против желания голос Гросвенфа слегка дрогнул.
— Мистер Гросвенф, — проговорил капитан Лич. — Я понимаю, что за вашим решением стоят смелость и воображение. Но тем не менее прошу вас уложиться в те пять минут, по истечении которых мы должны собраться.
После короткой паузы снова послышался голос Кориты:
— Мистер Гросвенф, вы совершенно правы. Мы можем принести эту жертву без раскаяния. И это — единственное решение!
Минутой позже Гросвенф предоставил свой анализ обстановки всему составу экспедиции. Когда он кончил, Скит сказал:
— Гросвенф, вы нас убедили! Согласившись с вами, мы принесем в жертву Ван Гроссена и остальных похищенных. Приняв ваш план, мы принесем в жертву каждого из нас. Но тем не менее, вы тысячу раз правы. Собственность для нас не важна. Что же касается Ван Гроссена и еще четверых пленников чудовища, — его голос обрел суровость и твердость, — то не надо бояться их смерти. Я докладывал Мортону, но он скрыл от вас мою докладную. Он не сообщил о ней, потому что все, случившееся с ними, настолько ужасно, что я думаю, немедленная смерть будет для этих людей избавлением от мучений. Их съедают изнутри. Помните на Земле — оса и яблоко.
— Оса! — крикнул кто-то. — Вы правы, Скит, чем скорее они умрут, тем будет лучше для нас и хуже для чудовища.
— В аппаратную! — приказал капитан Лич. — Мы…
Его прервал быстрый взволнованный голос, ворвавшийся в аппаратную. Прошла томительная секунда, прежде чем Гросвенф осознал, что это металлург Зеллер.
— Капитан! Быстро присылайте в трюм людей и газометы! Я обнаружил их в трубе кондиционера. Существо тоже здесь, и я сдерживаю его вибратором. Это не приносит ему особого вреда, так что поторопитесь!
Капитан Лич отдавал приказы со скоростью машины, в то время как люди бросились к лифтам.
— Все начальники отделов со своими сотрудниками должны быть у шлюза. Военным занять лифты и следовать за мной. Возможно, мы не сумеем загнать его в угол или прикончить в трюме. Но, джентльмены… — голос его стал жестким. — Мы должны избавиться от чудовища и сделаем это, чего бы нам это ни стоило. И мы больше не можем считаться со своими личными интересами. Вселенная в опасности.
Когда человек увидел гуулов, Икстль отступил с большой неохотой. Впервые страх проник в его сознание, как тьма, сомкнувшаяся за стенами корабля. Первым его желанием было ринуться в гущу людей и сокрушить их, но, вспомнив уродливые, сверкающие орудия, он подавил в себе это желание. И отступил с чувством опустошения, потеряв инициативу. Теперь люди обнаружат его яйца и уничтожат их. Они сокрушат его надежду вновь возродиться, снова жить среди себе подобных.
Теперь у него оставалась одна цель. С этого момента он должен убивать и только убивать. Сейчас его даже удивляло, как это он думал прежде всего о воспроизведении, а все остальное оставлял на потом. Он решил про себя, что зря потратил столь ценное время. Но, чтобы убивать, ему необходимо оружие. После недолгих размышлений он устремился в ближайшую лабораторию. Никогда еще он так не спешил, как сейчас.
Когда он работал, согнув свое вытянутое туловище над сверкающим металлом, его чувствительные ноги ощутили вибрацию, а затем резкий спад в симфонии колебаний. И тут он понял, в чем дело. Двигатель замолчал. Огромный космический корабль остановил свой безудержный бег и вскоре неподвижно застыл в черных глубинах безбрежности космоса. Икстля обуяло безотчетное чувство тревоги. Его длинные черные проволокообразные пальцы метались подобно молниям, когда он с сумасшедшей быстротой проделывал сложнейшие соединительные операции.
Внезапно он снова застыл. Еще не отдавая себе отчета в тем, что произошло, он безошибочно почувствовал — что-то случилось. И он тут же понял, что именно. Он не ощущал больше вибрации людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
