Еврейская «Humanitatsverein» (ложа Бнай Брит), к которой принадлежал Фрейд, опубликовала памятный номер своего журнала, содержащий множество дружеских заметок. «В целом они были забавно безвредными. Я считаю себя одним из самых опасных врагов религии, но они, по всей видимости, не имеют на этот счет ни малейшего подозрения». Относительно праздничного собрания этого общества, от посещения которого Фрейд воздержался, он сказал: «Было бы бестактным присутствовать на нем. Когда кто-либо оскорбляет меня, я могу защищаться, но против похвал я беззащитен… В целом евреи обращаются со мной как с национальным героем, хотя мои услуги делу евреев ограничиваются единственным пунктом — что я никогда не отрекался от своей еврейской принадлежности».
В день его семидесятилетия, 6 мая, в гостиной Фрейда собрались примерно восемь или десять его учеников и преподнесли ему в качестве подарка сумму в 30 000 марок (1500 фунтов стерлингов), собранную членами ассоциации. Он отдал 4/5 этой суммы «Verlag» и 1/5 — венской клинике. Благодаря нас, Фрейд произнес прощальную речь. Он сказал, что теперь мы должны считать его удалившимся от активного участия в психоаналитическом движении и что в будущем мы будем полагаться на самих себя. Он призывал нас рассказать последующим поколениям о тех хороших друзьях, которые у него были. Самой выразительной частью его речи, однако, было воззвание к нам, чтобы наши видимые успехи не привели к недооценке силы оппозиции, которую нам еще предстояло преодолеть.
На следующий день Фрейд проводил свое последнее собрание со всем комитетом. Оно продолжалось более семи часов, естественно, с перерывами, но он не проявлял каких-либо признаков усталости.
Третий номер «Zeitschnft» этого года был праздничным, и в нем была помещена фотография гравюры, выполненной по этому случаю хорошо известным венским художником, профессором Шмютцером. Услышав о том, что Ференци поручили написать вступительное приветственное послание, Фрейд написал ему: «Если бы мне пришлось написать три таких статьи вместо одной, которую я написал на Ваше пятидесятилетие, я кончил бы тем, что агрессивно настроился против Вас. Я не хочу, чтобы это случилось с Вами, поэтому примите в расчет данный пример эмоциональной гигиены, который может понадобиться».
17 июля Фрейд поселился на вилле Шюлер в Земмеринге, где оставался до конца сентября. Отсюда он наносил частные визиты своему хирургу в Вене в попытке получить больший комфорт от модификаций его страшного протеза. Этим летом он перенес много страданий, и лишь пару месяцев спустя состояние его сердца улучшилось. Однако последний месяц или два. его отдыха прошли лучше, и в эти месяцы Фрейд ежедневно лечил двоих пациентов.
22 августа приехал Ференци, чтобы провести здесь неделю перед отплытием в Америку 22 сентября. Перед отплытием в Шербур он встретил Ранка в бюро путешествий в Париже; это, должно быть, была любопытная случайная встреча двух людей, которые совместно работали всего лишь два года тому назад. Ференци провел очень счастливую неделю в Земмеринге, и это был последний случай, когда Фрейд действительно чувствовал себя счастливо в компании Ференци. Ибо сейчас мы находимся у начала печальной истории в их отношениях. В течение некоторого времени Ференци испытывал чувство недовольства и одиночества в Будапеште и весною снова хотел приехать в Вену. Однако этот план не одобряла его жена. В апреле он получил приглашение прочитать осенью курс лекций в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке и, с согласия Фрейда, принял это предложение. Он прочитал первую лекцию из этой серии 5 октября 1926 года, на которой председательствовал Брилл. Некоторое интуитивное предчувствие дурного, вероятно, основанное на предыдущих неблагоприятных событиях в связи с аналогичными визитами Юнга и Ранка, заставило меня посоветовать ему отказаться от этого приглашения, но он игнорировал мой совет и планировал провести в Нью-Йорке шесть месяцев, где он проанализирует за это время как можно большее количество людей. Результату всего этого суждено было оправдать мои дурные предчувствия.
Вернувшись с длительного отдыха, Фрейд решил взять лишь пятерых пациентов вместо шести, но так как к этому времени он повысил плату за сеанс с 20 до 25 долларов, он не нес финансовых потерь от сокращения объема своей работы. Еще одно изменение в его планах заключалось в том, что, так как он все еще чувствовал себя не в состоянии проводить собрания Венского общества, он согласился, чтобы небольшое число его избранных членов каждую вторую пятницу месяца приходили к нему домой для вечерней научной дискуссии.
25 октября Фрейд зашел в Вене к Рабиндранату Тагору, по просьбе последнего. По всей видимости, тот не произвел на Фрейда особого впечатления, так как, когда еще один индиец, Гупта, профессор философии в Калькутте, навестил его, Фрейд заметил: «Моя потребность в индийцах в настоящее время полностью удовлетворена».
Я описал различные фазы личного отношения Фрейда с членами Комитета, который значил для него столь много, и в этой же самой связи я не могу не сказать о себе. В течение десяти лет начиная с 1922 года и далее мои отношения с Фрейдом не были такими безоблачными, как раньше, и какими они снова стали впоследствии. Затруднения начались с того, что Ранк настроил его против меня, и потребовалось длительное время, прежде чем он преодолел свое раздражение в отношении Абрахама и меня за то, что мы разрушали его иллюзии относительно Ранка и его идей. Затем Ференци предстояло сыграть абсолютно ту же роль. Начиная с этого времени и далее он постоянно выражал Фрейду свой антагонизм по отношению ко мне, о котором я абсолютно ничего не знал ни в то время, ни впоследствии, пока недавно не прочитал его переписку; так же, как и в случае в Ранком, он явился предтечей той враждебности, которую позднее ему суждено было проявить против самого Фрейда. Затем имелись вопросы, по которым у меня были разногласия с Фрейдом: по предмету телепатии, по четко выраженному отношению к аналитикам-непрофессионалам и по поводу моей поддержки работы Мелани Кляйн.
На рождественские праздники Фрейд с женой отправились в Берлин, откуда возвратились 2 января. Это было его первое путешествие со времени операции, проведенной более трех лет назад, и это была его последняя поездка в Берлин, которую он предпринял ради удовольствия. Ее целью было повидать двух своих сыновей, один из которых собирался уезжать по службе в Палестину, и четырех своих внуков, живущих там: из них ранее он видел лишь одного, и то когда тому был только год от роду.
В эту поездку состоялась первая встреча Фрейда с Альбертом Эйнштейном. Фрейд остановился у своего сына Эрнста, и Эйнштейн вместе с женой нанес ему визит. Они разговаривали в течение двух часов, после чего Фрейд записал: «Он жизнерадостен, уверен в себе и приятен в обращении. Он столько же понимает в психологии, сколько я в физике, поэтому мы имели очень приятную беседу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
