– Об этом забудь, Рейнарт. Ничего такого не было. Ничего ты не слышал, ничего не видел. Даже если тебя станут пытать. Понятно?
– Понятно.
– Всадник, – предостерег Кагыр, сдерживая брыкающегося жеребца. – Всадник мчится к нам галопом со стороны дворца.
– Если один, – осклабилась Ангулема, поглаживая висящий при седле топорик, – то невелика беда.
Всадником оказался Лютик, мчащийся во весь опор, не жалея коня. О диво, конем был мерин поэта Пегас, который скакать не любил и не привык.
– Ну, – сказал трубадур, задыхаясь так, словно не он скакал на мерине, а мерин на нем. – Ну, слава всевышнему. Я боялся не поймать вас.
– Неужто едешь с нами?
– Нет, Геральт. – Лютик опустил глаза. – Не еду. Остаюсь в Туссенте с Ласочкой. То есть с Анарьеттой. Но не мог же я, в самом деле, с вами не попрощаться. Пожелать счастливого пути.
– Поблагодари княгиню за все. И постарайся оправдать нас за то, что мы так неожиданно, как это? Ну, совсем по-зеррикански, в смысле – не прощаясь. Объясни как-нибудь.
– Вы дали рыцарский обет, вот и все. Любой в Туссенте, включая и Ласочку, это понимает. А здесь… Возьмите. Пусть это будет моим вкладом.
– Лютик, – Геральт принял у поэта тяжелый кошель, – на отсутствие денег мы не жалуемся. Ты напрасно…
– Пусть это будет моим вкладом, – повторил трубадур. – Наличные никогда не помешают. Кроме того, они не мои, я позаимствовал дукаты из личной шкатулки Ласочки. Что так смотрите? Женщинам деньги не нужны. Да и зачем они им? Пить не пьют, в кости не играют, а женщинами… Ну, женщины-то, черт побери, они сами и есть. Ну, бывайте! Поезжайте, а то я еще, чего доброго, разревусь. А когда все кончится, на обратном пути загляните в Туссент, все мне расскажите. И я хочу обнять Цири. Обещаешь, Геральт?
– Обещаю.
– Ну все. Бывайте.
– Погоди. – Геральт развернул лошадь, подъехал вплотную к Пегасу, незаметно вытащил из-за пазухи письмо. – Постарайся, чтобы это письмо дошло…
– До Фрингильи Виго?
– Нет. До Дийкстры.
– Да ты что, Геральт? Спятил? И как я смогу это сделать, по-твоему?
– Найди способ. Знаю, ты сумеешь. А теперь – прощай. Давай морду, старый дурень.
– Давай морду, друг. Я буду ждать вас.
Они глядели ему вслед, видели, как он едет рысью в сторону Боклера.
Небо темнело.
– Рейнарт! – Ведьмак повернулся в седле. – Поехали с нами?
– Нет, Геральт, – помолчав, ответил Рейнарт де Буа-Фресне. – Я рыцарь странствующий, но не странный. Во всяком случае, не настолько странный, чтобы оказаться сумасшедшим.
В большом колонном зале замка Монтекальво царило необычное возбуждение. Привычную светотень канделябров сегодня заменяла млечная яркость большого магического экрана. Изображение на экране дрожало, мерцало, пропадало и возникало вновь, усиливая возбуждение и напряженность. И нервозность.
– Да-а, – сказала Филиппа Эйльхарт, хищно ухмыляясь. – Жаль, я не могу там быть. Немного движения мне бы не помешало. И немного азарта.
Шеала де Танкарвилль едко взглянула на нее, но ничего не сказала. Францеска Финдабаир и Ида Эмеан заклинаниями стабилизировали изображение и увеличили так, чтобы оно заняло всю стену. Они четко видели черные вершины гор на фоне темно-синего неба, звезды, отражающиеся в поверхности озера, темную угловатую глыбу замка.
– Я все еще не уверена, – проговорила Шеала, – не ошиблись ли мы, доверив руководство ударной группой Сабрине и юной Мец. Кейре сломали на Танедде ребра, у нее может возникнуть желание отомстить. А Сабрина… Ну, эта чересчур обожает действия и азарт. Верно, Филиппа?
– Мы уже говорили об этом, – отрезала Филиппа, и голос у нее был кислый словно сливовый маринад. – Установили все, что следовало установить. Никто не будет убит без крайней необходимости. Группа Сабрины и Кейры войдет в Рыс-Рун тихо, как мышка, на цыпочках, тики-топ. Вильгефорца возьмут живым, без единой царапины, без единого синячка. Это мы решили. Хотя я по-прежнему считаю, что следовало бы некоторых проучить. Чтобы те немногие, там, в замке, которые переживут эту ночь, до конца жизни просыпались бы с криком, когда им приснится то, что случилось.
– Месть, – сухо проговорила чародейка из Ковира, – есть наслаждение для умов заурядных, слабых и мелочных.
– Возможно, – со спокойной улыбкой согласилась Филиппа. – Однако наслаждением она от этого быть не перестает.
– Давайте прекратим. – Маргарита Ло-Антиль подняла фужер искрящегося вина. – Предлагаю выпить за здоровье мазели Фрингильи Виго, стараниями которой убежище Вильгефорца было обнаружено. Воистину, мазель, это была добротная, образцовая работа.
Фрингилья поклоном поблагодарила за тост. В черных глазах Филиппы она заметила что-то вроде насмешки, в лазурном взгляде Трисс Меригольд – отвращение. Улыбок Францески и Шеалы она постичь не могла.
– Начинают, – сказала Ассирэ вар Анагыд, указывая на вызванную чарами картину.
Уселись поудобнее. Чтобы лучше видеть, Филиппа заклинанием приглушила свет.
Было видно, как от скал отделяются быстрые черные фигуры, бесшумные и юркие, словно летучие мыши. Как на бреющем полете опускаются на зубцы и навесные бойницы замка Рыс-Рун.
– Почти сотню лет, – буркнула Филиппа, – не держала я метлы между ногами. Еще немного – и вообще забуду, что значит летать.
Шеала, всматривавшаяся в изображение, успокоила ее нетерпеливым шиканьем.
В окнах черной громады замка кратко блеснул огонь. Раз, другой, третий. Они знали, что́ это. Запертые двери и внутренние цепи разлетелись вдребезги под ударами шаровых молний.
– Они внутри, – тихо произнесла Ассирэ вар Анагыд, единственная, кто наблюдал картину не на стене, а вглядываясь в лежащий на столе хрустальный шар. – Ударная группа внутри. Но что-то у них неладно. Не так, как должно бы.
Фрингилья почувствовала, как кровь от сердца отливает куда-то вниз, к животу. Она уже знала, что́ именно не так, как должно было бы быть.
– Госпожа Глевиссиг, – продолжала докладывать Ассирэ, – включает прямой коммуникатор.
Пространство между колоннами зала неожиданно разгорелось, в материализующемся овале они увидели Сабрину Глевиссиг в мужской одежде, с волосами, перехваченными на лбу шифоновым шарфом, и лицом, зачерненным полосками маскирующей краски. За спиной чародейки просматривались грязные каменные стены, на них висели обрывки лохмотьев, некогда бывших гобеленами.
Сабрина указала на них затянутой в перчатку рукой, с которой свисали длинные полоски паутины.
– Только этого, – сказала она, бурно жестикулируя, – тут полным-полно! Только этого! Дьявол меня побери, что за идиотизм, какой провал…
– Говори понятней, Сабрина.
– Что понятней? – взвизгнула каэдвенская магичка. – Что тут можно сказать понятней? Не видите? Это замок Рыс-Рун! Он пуст! Пуст и грязен! Это чертовски пустая развалюха! Нет тут ничего! Ничего!
Из-за спины Сабрины выглянула Кейра Мец, с маскирующей раскраской на лице выглядевшая как черт из ада.
– В этом замке, – спокойно подтвердила она, – нет и не было никого. Уже лет пятьдесят. Всего каких-то пятьдесят годков здесь не появлялась ни одна живая душа, если не считать пауков, крыс и летучих мышей, у которых, как известно, душ нет. Мы десантировались не туда.
– Вы проверили, не иллюзия ли это?
– Ты нас детьми считаешь, Филиппа?
– Слушайте обе, – Филиппа Эйльхарт нервно пригладила волосы, – наемницам и адепткам скажете, что это были учения. Заплати́те им и возвращайтесь. Возвращайтесь немедленно! И с хорошей миной, слышите? Делайте хорошую мину!
Овал коммуникатора погас. Осталось только изображение на стенном экране. Замок Рыс-Рун на фоне черного, усеянного звездами неба. И озеро, в котором эти звезды отражались.
Фрингилья Виго уставилась в крышку стола. Она чувствовала, что приливающая к щекам кровь вот-вот разорвет кожу.
– Я… поверьте… – выдавила она наконец, не в силах больше переносить молчания, заполнившего колонный зал замка Монтекальво. – Я… поверьте, я… действительно не понимаю…
– А я – понимаю, – сказала Трисс Меригольд.
– Этот замок, – задумчиво проговорила Филиппа, совершенно не обращая внимания на сообщниц. – Этот замок… Рыс-Рун… следует уничтожить. Превратить в развалины, в груду кирпичей и камней. А когда об этом деянии начнут слагать легенды и сказания, надо будет подвергнуть их тщательной цензуре. Вы улавливаете мою мысль?
– Вполне, – кивнула молчавшая до того Францеска Финдабаир.
Ида Эмеан, тоже молчавшая, позволила себе многозначительно фыркнуть.
– Я… – Фрингилья Виго все еще сидела словно оглушенная. – Я действительно не понимаю… Как такое могло случиться…
– Ох, – после очень долгого молчания сказала Шеала де Танкарвилль, – ничего особенного, мазель Виго. Идеальных людей не бывает.
