Я также имею причины думать, что Северные Соединенные Штаты Америки в непродолжительном времени воспользуются благоприятными обстоятельствами способствовать Верхней Калифорнии отложиться от Мексиканской республики и присоединиться к Северной Конфедерации. Отношение Мексики к Северным Соединенным Штатам весьма много к сему способствует; особенно, если провинция Техас перейдет к Северной Конфедерации. Ибо в сем случае, вероятно, и северная часть Новой Мексики, провинция Сонора и самая Калифорния недолго останутся в зависимости Мексики. Особенно Северная Калифорния весьма в шатком положении, и окрестности залива Сан-Францизска и к востоку от Монтерей - страна, изобильная речными бобрами, - посещается большими партиями стрелковых охотников (riflemen), а также и наших выходцев с реки Орегон, которые наводят страх на калифорнцев и должны возбуждать опасение в правительстве Мексики при весьма слабом оборонительном состоянии Калифорнии.
Здесь хочу я упомянуть об одном разговоре вашингтонского министра в Мексике, г-на Бутлера, со мною. Г-н Бутлер, рассказывая мне, что Англия принимает меры занять Сандвичевы острова, которые со времен Ванкувера переданы королем их под покровительство Англии, заметил, что Америка сего допустить не может. На мое заявление, что западные острова, а именно Атувай(Кауаи) и Овагу(Оаху), где проживают принявшие православие туземцы, не могут быть переданы под покровительство Англии, хотя право на такой поступок трудно будет оспорить, г-н Бутлер сказал, что для китоловства и торговли с Кантоном право свободного пристанища к Сандвичевым островам для граждан Соединенных Штатов необходимо нужно и что таких выгод они не могут лишиться.
Когда же я заметил, что залив Сан-Францизско может принести им те же выгоды, если они оный заняли, г-н Бутлер, к великому моему удивлению, с жаром сказал: "О, эту часть Калифорнии мы не упускаем из виду; у нас есть люди в Сан-Францизско и Монтерей, которые собирают и доставляют нам всевозможные сведения оттуда, и тот период не очень далек, когда Калифорния, особенно Северная, перейдет к нашей Северной Конфедерации".
Я также должен здесь заметить, что понятие о нашем селении Росс в Мексике весьма преувеличено против истины, и мнение, будто Россия имеет виды на Калифорнию, здесь весьма распространено. Я всегда старался искоренять подобные мысли и уверял на разные вопросы, что тут нет ни малейшей основательности. Для прикрытия собственных действий и видов, граждане Северных Соединенных Штатов разглашают толки о намерении России занять Калифорнию; а дипломатические агенты Англии и Франции никогда не сделают шагу в пользу нашу. Вот новая причина, почему желательно, чтобы и Россия имела своего заступника в Мексике.
Дипломатическому агенту России в Мексике по заключении торгового трактата будет нетрудно, думаю я, утвердить за Россиею колонию Росс, и, определяя границы сей колонии, можно оные отодвинуть на две сотни миль к востоку, югу и северу, чему не встретится затруднений; г-н фон Герольт, довольно знакомый с духом мексиканской дипломатии, совершенно того же мнения. Необходимо польстить тщеславию молодой республики, и тогда только, а не прежде, доводы будут убедительны и может возродиться симпатия к России."
Приведённый мною коктейль из книги Врангеля и его же отчётов в МИД не будет полон без секретного отчёта Главному правлению РАК. В нём барон сообщал:
"Хотя Мексике, кажется, предопределено когда-нибудь в будущем стать самой богатой страной в мире, сейчас она находится в жалком состоянии; расходы государства вдвое больше, чем во времена испанского владычества; доходы только от пошлин могли бы покрыть эти расходы, если бы все честно поступало в государственную казну, но контрабанда и воровство в Мексике развиты чрезвычайно… Сословие чиновников является совершенно развращенной корпорацией у которой за деньги здесь можно получить все… В Мексике нет ни одного чиновника, которого нельзя было бы подкупить; у них нет чувства чести и совести, они отсутствуют из-за недостатка образования, а также определенного направления ума; их деятельность не имеет иной цели, кроме как удовлетворить личные потребности… По утверждению нашего друга И.*(9) достижение если не уступки, так аренды на 100 лет, что есть то же самое, всех требуемых компании земель обойдется около 15, но не более 20 тыс. пиастров.
Die Offiziere und Militaer [Офицеры и военные (нем.)] никуда не годятся, они за фронтом и в сражении первые обращаются в бег; дуэли здесь не слыхать, и когда от иностранцев случались вызовы, то ничем не могли склонить принять оных - им легче сносить бесчестие, чем стать против пули. Солдаты, говорят, не трусы, но они нисколько не обучены и палят на авось… Слабое и недобросовестное правительство, во главе которого стоит Санта-Анна самый большой вор, бесстыднейший хвастун, совершенно невежественный человек … . Он утратил большую часть своих приверженцев, и вряд ли удержится, если война кончится без успеха."
Так что барон, вопреки своему же утверждению о нежелании России захватывать Калифорнию, предлагал готовый план такового. Кроме того, как известно, Врангелю удалось договориться с мексиканским правительством о том, что послы двух стран в Лондоне начнут переговоры о заключении торгового соглашения.
Однако император, до фанатизма приверженый провозглашенному им же принципу легитимизма, "не признал удобным дать этому делу дальнейший ход". А когда министр финансов Канкрин напомнил, что "королевство Прусское не признав Мексику заключило с нею торговый трактат и имеет там генерального консула, Николай Павлович заявил в гневе, что ежели прусаки честь свою ставьт ниже коммерческой прибыли, то Российский император следует иначе… Географическое положение России до такой степени благоприятно, что в области ее собственных интересов, ставит ее почти в независимое положение от происходящего в Европе или Америке; ей нечего опасаться: ее границы удовлетворяют ее; в этом отношении она может ничего не желать, и следовательно она ни в ком не должна возбудить опасений".
Николай I вел войну с племенами Кавказа, не дававшим покоя южным окраинам страны, но он не сделал ничего, чтобы хотя на несколько сот квадратных верст увеличить территорию Русской Америки. Так в последний раз Россия упустила возможность присоединить Калифорнию.
По существу это означало конец Росса. Ещё были запашки новых участков и рекордный вывоз зерна в 1838г. - 9,5 тыс. пудов, но это уже ничего не значило.
К этому времени колонию Росс уже начинали постепенно теснить. В 30 верстах вверх по Славянке было создано ранчо бостонцем Купером, предполагалось устроить ранчо и на мысе Дрейка. "…Заведение заселений ближе и ближе к Россу, - писал в Петербург Купреянов, - лишает нас понемногу выгод существенных и стесняет круг действий; равнины реки Славянки могут быть заняты прежде нашего… в настоящих обстоятельствах должно опасаться излишней скромности с нашей стороны; они не умедлят нас более и более стеснять…".
Иван Антонович знал, что писал. Он, летом 1838г. лично посетил Росс, где в течение 15 дней, с 30 июля по 14 августа, осматривал хозяйство колонии. Вскоре после этого Костромитинов, 30 августа, сдал Ротчеву все дела и управление селением Росс.
Ко времени приезда Купреянова отношения с индейцами ухудшились. В первой половине 1838г. на пастбищах в горах около Росса индейцы истребили до 100 голов крупного рогатого скота. Купреянов приказал стараться всеми мерами не упускать виновных, "избегая напрасно только пролития крови, но без послабления, дабы впоследствии не быть ими же вынужденным к крутым средствам противу таковых врагов", и разрешил высылать преступников в Ново-Архангельск. В результате принятых мер были пойманы семеро "из первых виновников", которые содержались под стражею в Россе (пятерым из них удалось бежать, двое были вывезены в Новороссийск). Купреянов "предписал конторе Росс и впредь высылать сюда индейцев, пойманных в каких-либо подобных вредных искушениях. Вывоз из Росса необходим для разглашения между индейцами, что за такие шалости противу русских люди пропадают. Чрез послабление же не ввести бы их в большие проступки, каковые предпринять могут индейцы и противу людей наших". А ведь совсем недавно, заключенный в тюрьму в президио Сан-Франциско "главарь разбойников" индеец Помпонио (вскоре расстрелянный) говорилпосетившим его русским офицерам: "Ведь мы знаем, что вы пришли отнять эту землю у проклятых испанцев и освободить бедных индейцев. Индейцу тогда будет хорошо!" Помпонио, беглец из миссии Сан-Франциско, был уроженцем района Сан-Рафаэля, то есть принадлежал к береговым мивок. Поэтому не удивительно, что он связывал с русскими свои надежды.
Но в конце правления Костромитинова и при Ротчеве ежегодная охота на индейцев в период жатвы стала нормой. Она подробно описана Ротчевым: к индейцам за несколько недель до жатвы посылали толмачей-разведчиков с приглашением, когда же индейцы отказывались идти добровольно, толмачи, запомнив место стоянки, быстро возвращались, и конный отряд во главе с правителем глубокой ночью, стреляя в воздух, внезапно нападал на спящих индейцев и вязал женщин; мужчины присоединялись сами по пути. За работу, помимо пищи, индейцам давали по несколько ниток бисера, рубашку, а "примерным" - одеяло. Несмотря на примененное насилие, индейцы не пытались бежать. Так, в селе Костромитиновском, в летний сезон, по сообщению Завойко, "250 индейцев под надзором четырех русских отправляют все работы земледелия.., и хотя им иногда не очень нравится работа, однакож они не смеют ни удалиться, ни отказываться от работ".
