Однако все эти хлопоты были отодвинуты на второй план проблемой установки гидропонных ферм — ведь спящих не следовало выводить из анабиоза, пока не будет налажено бесперебойное снабжение пищей. Те, кому не терпелось устроить все как можно скорей, предлагали снять всю гидропонику с «Нью-Фронтирс», переправить на планету, собрать и наладить там, питаясь пока запасами консервированных продуктов. Кто поосторожнее, настаивали на переброске лишь одной фермы и производстве пищи на корабле, упирая на то, что неизвестный грибок или вирус может поразить земные культуры — и тогда голод будет неизбежен.
Осмотрительное меньшинство, возглавляемое Фордом, Барстоу и Кингом, в конце концов одержало победу. Одну из корабельных ферм отключили, осушили и, разобрав на части, загрузили в шлюпки.
Но до поверхности планеты так эта ферма и не добралась. Местные сельскохозяйственные культуры оказались вполне пригодными для людей — джокайра буквально навязывали их гостям. Тогда было принято решение: выращивать земные растения на местной почве, чтобы разнообразить стол родичей. Прирожденные фермеры, джокайра взяли это дело в свои руки — нужды в продуктах они никогда не знали и, похоже, рады были оказать гостям услугу.
Как только продовольственные проблемы были решены, Форд перевел свой штаб в город. Кинг остался на корабле. По мере расширения возможностей, спящих размораживали и переправляли на планету — рабочих рук не хватало. Дел был непочатый край, даже при ориентации на минимум удобств.
Две культуры совершенно не походили друг на друга. Джокайра всегда были готовы помочь, однако работы, проводимые колонистами, нередко приводили их в изумление. Например, туземцы, похоже, не знали потребности в уединении — внутри их построек почти не было перегородок — устойчивость сооружения обеспечивали колонны либо опоры. Они недоумевали: для чего так упорно разбивать прекрасные, просторные помещения на тесные клетушки и коридоры? Мысль об интимности некоторых сторон жизни была для них совершенно чужда.
Возможно — этого так и не удалось установить, поскольку общение оставалось лишь поверхностным, — туземцы решили, что уединение имеет для людей религиозное значение. Для строительства стен они выделили колонистам какой-то тонкий листовой материал — только инструменты землян для него не годились и пришлось использовать местные. Материал обладал свойствами, которые довели земных инженеров чуть ли не до истерики: он не поддавался ничему — даже реакции, разрушавшие фторопласт, используемый в строительстве ядерных реакторов, оказались бессильными. Алмазные пилы, высокие и низкие температуры ничуть не вредили ему; он абсолютно не пропускал света, звука и радиолучей. Сопротивление материала не поддавалось измерению — его просто невозможно было разрушить. Но инструменты джокайра — даже в руках людей — пилили его, гнули, сваривали.
Земным инженерам пришлось привыкать к таким ситуациям. По уровню развития технологии джокайра были цивилизованы не меньше землян, но они шли вперед другим путем.
Глубокие различия культур заключались не в одной технологии. Мышление джокайра, система ценностей, общественная структура и строение языка были совершенно непонятны колонистам.
Оливер Джонсон, семантик, отвечавший за налаживание контактов с аборигенами, нашел, что задача сильно упрощается благодаря Хансу Уэзерэлу.
— Конечно, — объяснял он Форду с Лазарем, — Ханс не законченный идиот, но все же и не гений, поэтому запас слов, полученный с его помощью, весьма ограничен. Он далеко не все может понять, однако основной словарик, от которого можно оттолкнуться, у меня уже есть.
— А разве этого словаря не хватит? — спросил Форд. — Я слышал, восьмисот слов хватает, чтобы выразить любую мысль.
— Доля правы в этом есть, — согласился Джонсон, — этого достаточно, чтобы объясниться в любой ситуации. Я отобрал примерно семьсот понятий — служебных и вспомогательных слов, чтобы на их основе смоделировать приемлемое для нас подобие языка. Но вот анализ смысловых тонкостей и оттенков придется отложить, так как их культуры мы почти не понимаем. Говорить на абстрактные темы с бедным словарем почти невозможно.
— Хрен с ними, — заявил Лазарь, — семи сотен слов мне за глаза хватит. Я не собираюсь им в любви объясняться или высокую поэзию разводить.
Утверждение, похоже, не было голословным. За две недели многие колонисты освоили бэйзик-джок и довольно бойко объяснялись с туземцами. Еще в школах они приобрели определенные мнемонические и семантические навыки, и поэтому небольшой разговорный словарь освоили очень быстро, так как имели возможность часто общаться с туземцами. Конечно, и тут не обошлось без скандальчика: некоторые твердолобые тупицы считали, что это «дикарям» следует учить английский.
Джокайра же английским не интересовались. Это и неудивительно: к чему миллионам туземцев язык немногочисленной группы землян? К тому же «заячья губа» не позволяла им произносить верно звуки «м», «б» и «п» — а люди воспроизводили местные гортанные, свистящие, зубные звуки и щелчки с легкостью.
Лазарь был вынужден изменить свое отношение к джокайра. Со временем, когда колонисты привыкли к их внешности, они не могли не проникнуться к аборигенам симпатией. Такие гостеприимные, щедрые, дружелюбные; так стремятся во всем угодить! Лазарь особенно привязался к джокайра по имени Криил Сарлоо, бывшему вроде посредника между туземцами и колонистами. Среди своих соотечественников он занимал положение, приблизительно передаваемое сразу четырьмя словами: «отец-учитель-наставник-вождь». Однажды он пригласил Лазаря в гости в город джокайра, расположенный недалеко от колонии.
— Мои люди будут рады видеть тебя и чуять запах твоей шкуры, — сказал он. — Это будет к счастью, и боги будут довольны.
Похоже, Сарлоо без богов шагу ступить не мог. Но Лазарю до этого дела не было — к чужим верованиям он относился с равнодушной терпимостью.
— Я приду, Сарлоо, старина, — ответил он, — Я тоже буду рад.
Сарлоо усадил гостя в обычный для здешних мест экипаж — похожую на глубокую тарелку повозку без колес. Она бесшумно и быстро летела невысоко над землей, иногда касаясь ее и скользя по траве. Лазарь сжался на ее дне, а Сарлоо все прибавлял скорость, пока встречный ветер не вышиб слезу из глаз Лазаря.
— Сарлоо! — стараясь перекричать свист рассекаемого воздуха, крикнул он, — А как эта штука работает? Энергия откуда?
— Боги вдыхают в нее… — Сарлоо употребил слово, отсутствующее в словаре, — и она не может не сменить места.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
