От немцев не отставали и австрийцы. Они и на собственной территории вели себя как завоеватели. В большинстве "освобожденных" сел болталось по несколько повешенных - для острастки русин. Зафиксировано несколько случаев, когда "за связь с врагом" вешали всю семью, включая детей. А те львовские дамы и господа, которые кричали "ура" и махали цветами царю, угодили в жуткий концлагерь Телергоф, специально созданный для "русофильской" славянской интеллинегции, туда слали и по доносам, и за неосторожное слово, а в результате отправили почти всю галицийскую интеллигенцию - за исключением, конечно, немцев, социалистов, националистов-"мазепинцев", евреев и униатов (кто и писал доносы). Нет, газовых камер в лагере еще не было. Но голод, побои, болезни, тяжелая и грязная работа уже были. Были поверки, когда тысячи мужчин и женщин часами стояли на "аппельплаце" под зноем, дождем, на холоде. А за какую-нибудь провинность могли поставить и на сутки - причем в одном белье. Был очень быстрый суд, выносивший смертные приговоры за "бунт" (в том числе и неповиновение). Были карцеры с кандалами, порками, подвешиванием за руки и ноги в горизонтальном положении, бастонадой по пяткам. Были садисты-надзиратели, забивавшие людей насмерть, доводившие до самоубийства. Словом, только техника еще "отставала" - но из Телергофа мало кто возвращался.
И между прочим, эта кампания тоже была сродни грандиозной этнической чистке. Без поголовного истребления - но в результате целенаправленного массированного удара по интеллигенции, уничтожения православных священников и прочих подобных мер уже через несколько десятилетий исчез... целый народ. Православные прикарпатские русины, говорившие на одном из наречий русского языка, изменились до неузнаваемости, превратившись в "западэньцев" ревностных униатов, ненавидящих "москалей" и считающих "ридной мовой" смесь украинского и польского, внедрявшуюся учителями-"мазепинцами".
Едва утвердившись в Луцке, австрийцы ознаменовали свое господство весьма символично - возвели в красивом городском саду напротив здания уездного суда целую шеренгу виселиц. Добротных, профессионально сколоченных саперами. И по свидетельствам очевидцев, не пустовали они никогда, а бывали дни, когда за разные прегрешения казнили по 40 чел.. На Юго-Западном фронте к своим удалось пробраться нескольким пленным - рассказывали, что их с товарищами пригнали на строительство укреплений. Пленные отказывались помогать врагу - тогда их держали по несколько дней без еды. Если и это не помогало, начинали расстреливать небольшими партиями. Причем осуществляли это не солдаты, а кадеты из военных училищ, будущие офицеры. И со второй-третьей расправы, видя, как на расстрел ставят земляков, обычно не выдерживали, соглашались работать. Российское правительство образовало чрезвычайную следственную комиссию по расследованию зверств оккупантов, и в 1916 г. она выпустила обзор собранных материалов, где приводились многочисленные факты убийств и истязаний гражданских лиц и пленных.
Но пожалуй, тут стоит еще раз вернуться к теме "сепаратного мира". В принципе, можно бы и не возвращаться, но уж слишком часто эта тема муссируется в литературе, причем с различных точек зрения. Кто обвиняет царя и царицу в попытках "предательства", кто наоборот, сетует по поводу упущенных возможностей выйти из войны. Дело в том, что по этому поводу немцы продолжали подъезжать и в конце 15-го. Министру двора Фредериксу было прислано письмо из Берлина от его знакомого Эйленбурга. Другим каналом стала фрейлина М.А. Васильчикова, застрявшая в войну в своем австрийском поместье. Через нее австро-германские предложения о мире рассылались министрам, Родзянко, членам царской семьи, а в декабре отправили в Россию и саму Васильчикову, вручив ей письма для царя и Сазонова от принца Гессенского (брата императрицы), от Франца-Иосифа и передав устные "приветы" от Вильгельма. Во всех посланиях гарантировались самые легкие и выгодные условия мира и следовали призывы "положить конец недоразумению" между Россией и Центральными Державами. Ответ царя был однозначным. В письме Эйленбурга, зачитанном ему Фредериксом, он подчеркнул слова о "старой дружбе" и написал на полях "Эта дружба умерла и похоронена", а Васильчикову за согласие взять на себя посредническую миссию выслал в поместье под Черниговом. Все письма были оставлены вообще без ответа, чтобы даже "нет" нельзя было истолковать как завязку диалога.
Но суть-то даже не в этом - для правильной оценки подобных шагов немецкой дипломатии достаточно сопоставить даты. Потому что германское правительство идею компромиссного мира с Россией отбросило еще в августе и больше к ней не возвращалось, напротив - активизировало планы по отчленению и германизации российских территорий. А значит, вся декабрьская возня с письмом Эйленбурга и Васильчиковой была обычной провокацией - чтобы вбить клин между державами Антанты и в самой России посеять недоверие к правительству. Впрочем, посудите сами, каким образом засылаются в страну "тайные эмиссары"? Попасть в Россию, не привлекая внимания, можно было через Швецию, Румынию, но Васильчикову переправили демонстративно... через фронт! С белыми флагами и парламентерами! Чтобы и солдаты видели, и офицеры, и разговоры пошли. И пусть царь на германские предложения реагировал отрицательно, это было и не важно - зато расползались слухи, что переговоры о сепаратном мире ведутся...
48. КУТ-ЭЛЬ-АМАРА, ХАМАДАН, КУМ
31.8. 1915 г. Талаат-паша, посетив германское посольство в Стамбуле, открытым текстом заявил: "Армянского вопроса больше не существует". Что и было добросовестно запротоколировано сотрудником посольства Кеппертом, а 4.9 включено в донесение поверенного в делах Лангенбурга рейхсканцлеру. Хотя надо отметить, тут Талаат прихвастнул. На самом деле "армянский вопрос" еще существовал и порождал массу новых проблем. Программа геноцида еще не была была завершена. К середине лета иттихадисты уничтожили основную массу христианского населения в восточных районах страны. Дальше там начались различного рода "зачистки".
Так, 1.7 шифровка министерства внутренних дел внесла ясность по поводу разночтений о переходе христиан в мусульманскую веру: "Некоторые армяне индивидуально и группами принимают ислам, чтобы не покидать своей родины. Их тоже следует депортировать". Уцелело значительное количество девушек и женщин, взятых убийцами в наложницы. И опять же вышел приказ, запрещающий сохранять жизнь таким способом. И попавший в русский плен врач-сириец из 36-й дивизии свидетельствовал, что у него на глазах была устроена резня "трофейных" армянок. Впрочем, те, кто уже попал в турецкие гаремы или в курдские деревни, оставались живыми - с чего бы хозяину уничтожать свое имущество? С остатками повстанцев, скрывающихся в горах Сасуна, покончили в конце сентября. Власти объявили об амнистии. И люди хоть не верили, но выходили - выгоняли голод и осенние холода. Сперва их действительно не трогали, ждали, пока придут остальные. Потом объявили, что амнистия амнистией, но веру придется сменить. И стали партиями отправлять якобы в Муш, "для перехода в ислам". Спаслась одна. Рассказала: "Нас увели 20 жандармов и доставили на берег реки Мурад; уже вечерело, когда нас остановили и начали обыскивать. Отняли все, что нашли. Затем, заставив отойти назад, стали в нас стрелять..." Сама она бросилась в реку и выплыла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
