в какой области, Ваше величество? — уточнил я, следуя за королевой.
— Консультация специалиста широкого профиля, — уклончиво ответила Сальма. — Давайте сначала снова полюбуемся жертвой этой… болезни.
Загадки. Не всегда я их люблю, но если моей королеве хочется ими говорить, то это ее право. Замечу только, что Сара, кажется, была совсем не рада повторному любованию трупом. Что же, для этого ее с собой Сальма и привела, скорее всего. Обучение принцессы было очень разносторонним.
До секционного отделения добирались в молчании и остановились только, чтобы надеть защитную одежду. Королеве и принцессе достались широкие хлопковые халаты, которые нужно было накинуть прямо поверх основной одежды, бахилы, шапочки и маски. На мой взгляд посредственное обмундирование, но мы все же не в лепрозорий направляемся.
— Ваше величество, прошу прощения, если покажусь заносчивым, но все же посещение биологически опасных объектов лично может быть опасно. Особенно, если речь идет о новой болезни, — не удержался и все же высказался я, накинув на плечи только что созданную из произведенного чакрой шелка белую накидку.
— Эта болезнь не заразная.
И откуда бы тебе это было известно, задался я вопросом, пытливо посмотрев на королеву. Но ответа, конечно же, не получил, Сальма поспешно отвела взгляд, понимая, что мое недовольство достаточно обосновано, и у нее поводов для лишнего упорства нет.
— Сейчас сам все узнаешь, — недовольно проворчала королева, поспешно перешагивая порог секционной.
На всякий случай я все-таки создал барьер на основе Футона для защиты от мелких частиц. Вообще, эта техника, разработанная еще в далекой молодости, не перестает удивлять своим потенциалом. Если бы ею можно было научить пользоваться большее количество людей, то это здорово бы стимулировало прогресс. Дезинфекция, химическая и биологическая защита, но, главное, получение редких газов, вроде аргона, ксенона и криптона, из атмосферы воздуха без циклопических криогенных заводов. Жаль, но для этой техники нужно иметь достаточно высокий уровень знаний и специфичный склад ума. Этим мне и не нравятся все эти чакро-технологии: их просто нереально сложно масштабировать.
Тем временем в прозекторской нас встретила пара танатологов и заботливо укрытый белой ветошью труп на секционном столе. Ну, посмотрим, что там Сальму так встревожило.
— И что вы об этом думаете? — спросила меня королева, стоило только персоналу морга откинуть ветошь с трупа.
Однако с ответом я не торопился, потому что с ним возникли некоторые затруднения. Труп был необычен по ряду параметров. Явно видны трофические изменения, фактически от человека при жизни остались лишь кожа да кости. Без преувеличения. Возможно, посмертные изменения усугубили картину, но передо мной оказалась практически натуральная мумия. Чтобы добиться такого результата, человека нужно морить голодом неделями. Помимо этого, на спине и на ягодицах на фоне трупных пятен можно было заметить некротические прижизненные изменения. Результат, похоже, малоподвижного образа жизни. Жертва в последние месяцы своей жизни, должно быть, лежала без движения и ухода, из-за чего образовались пролежни. Настолько серьезные, что даже при жизни сквозь сгнившую плоть стали проступать кости таза и ребра. Так же некротические изменения были заметны на пальцах конечностей, правая кисть практически была высохшей костью из-за развившейся и запущенной сухой гангрены.
Умер человек, по всей видимости, от сепсиса. И походил на жертву пыток, которую сгноили в застенках. Но из-за такого достаточно тривиального для этого мира явления меня бы Сальма не вызывала. Так что ответ не столь очевиден.
Похоже, перед гибелью этого человека в некоторой степени поддерживали. Подкармливали. Что еще? Зубы гнилые, но это не такая редкость с местным уровнем гигиены у некоторых слоев общества. На внутренних органах так же видны проявления трофических нарушений и воспалительных процессов. Печень увеличенная, на вид плотная, белая, бугристая, на разрезе видно, что паренхима замещена соединительной тканью. Крайне запущенный цирроз. Почки белесые со множеством кровоизлияний. Сердце просто гигантское, но дряблое, видны признаки жирового перерождения тканей. Полости организма заполнены гноем.
Н-да, картина неприятная, наверное, без воздушного барьера запашок от этого трупа был бы мощный, и в основном теле я его заметил бы еще в кабинете. К счастью, в этом клоне органы хеморецепции у меня не так хорошо развиты.
Что касается покойника, то удивительно, как он еще жил со всем своим букетом заболеваний. Любой нормальный человек, даже из каст неприкосновенных, себя бы до такого состояния довести не смог. Ирьенины в этом мире не доступны всем и каждому, но и народная медицина все-таки не настолько бесполезная, чтобы не справиться хотя бы с элементарными пролежнями или гангреной. Тем более в Роуране, где кастовость не так сильно выражена, и имеются больницы не только при храмах, но и в банях. Покойнику явно либо помогли едва ли не сгнить заживо, либо ему было совершенно безразлично свое состояние.
Если первый вариант отметается из-за своей тривиальности, то остается второй, причин которому не так уж много.
Я еще раз осмотрел труп, взгляд зацепился за непримечательную длинную ссадину на предплечье здоровой руки. Не будь у меня бьякугана, возможно, и не обратил бы вообще на нее внимания на фоне многочисленных язв, все-таки я не профессиональный патологоанатом, хоть этот мир и заставил многому научиться.
Для того, чтобы сформировать едва уловимый поток воздуха, мне потребовалось сложить только печать концентрации. Невидимое лезвие пронеслось по сухой коже, разрезая плоть. Уплотнившийся воздух развел края пореза, открывая блестящую поверхность множества кровоподтеков вдоль тонкой, покрытой рубцами вены.
— Какая неожиданность для этого времени, — хмыкнув, заметил я и развеял технику, отступая от трупа. — Я так понимаю, эта «болезнь» затронула не одного человека? Я давно предупреждал, что пристрастие населения к специфичным курительным смесям может привести со временем к более серьезным последствиям. Хотя не ожидал, что шприцы станут настолько доступны, что наркоманы смогут приспособить их под свои нужды уже сейчас.
Царапина на руке была вовсе не ссадиной, а типичной наркоманской дорожкой — цепочкой внутривенных инъекций. Учитывая отсутствие одноразовых шприцов, теперь не удивительны столь значительные поражения конечностей. И их запущенность. По всей видимости, вводимые человеком в себя вещества были достаточно мощными, чтобы подавлять боль и всякую лишнюю умственную активность. Ему просто были безразличны болезни и травмы, все, что нужно — это очередная доза. Очень извращенный способ самоубийства, как на мой взгляд.
— Кажется, ты знаком с этой «болезнью», — удовлетворенно кивнула Сальма.
