Арфангу потребовалось больше времени, чем ожидалось, чтобы сделать вызов. На какое-то время Фрейя начала надеяться, что он нашел еще кого-то для охраны его драгоценных сервиторов, и честно сосредоточилась на других обязанностях хускэрла. У нее их было много, включая стрелковую подготовку со своим отделением, в котором многие не отвечали стандартам, на которые она надеялась.
Но железный жрец не забыл, и в тот момент, когда армия Тысячи Сынов начала сжимать блокаду вокруг Этта, с трудом устанавливая передовые позиции на окружающих пиках, он вернулся за ней.
— Время пришло, — сказал он, и этим ограничился. Итак, она покинула Вальгард со своим отделением, не задавая больше вопросов, готовая следовать за Арфангом куда бы то ни было. Очень скоро все станет ясно. Они направились вниз. Далеко вниз.
Смертные подобные Фрейе при всей их отваге уроженцев Фенриса, не были способны без посторонней помощи прыгать вниз по вертикальным шахтам, которые связывали уровни Клыка. Даже если бы она смогла это сделать, сервиторы наверняка нет — прыжки были возможны только для Небесных Воинов. Таким образом, путешествие вниз на многие сотни уровней из Вальгарда на вершине Клыка к низшим уровням Хоулда заняло много времени. Пестрая компания проехала на более чем дюжине турболифтов, прошла пешком несколько длинных винтовых лестниц, вырубленных в камне и промаршировала через бесчисленные, грубо вырезанные помещения, освещенные тлеющими углями старых костров. С каждым пройденным уровнем убранства в скалах становились все менее изощренными, светосферы все больше удалялись друг от друга, голоса становились все более тихими.
Они быстро прошли через Клыктан, кишащий трэллами. Фрейя знала, что на ее отца возложена ответственность по его обороне, но когда она с Арфангом пришла туда, среди снующих толп его не было видно. Отделения кэрлов были заняты установкой орудийных башен в дальнем конце, а по полу тянулись кабели толщиной с пояс. Одно это немного остудило ее горячую кровь. Клыктан был священным залом, и если Ярл предполагал вести войну здесь, тогда приближающийся штурм действительно будет более серьезным, чем все, что обрушивалось на Фенрис ранее.
Фрейя удивилась бы, если Небесные Воины чувствовали даже малейшую степень беспокойства. Для этого они должны были быть людьми.
Но, конечно же, они ими не были. Они представляли не столько другой класс, сколько другой вид.
Вид. Звучит так, словно я классифицирую зверей.
После Клыктана они продолжали идти, забираясь все в более глубокие уровни Этта. Хоулд, огромный и кишащий туннелями улей, в котором родилась и провела свое детство Фрейя, не походил на то шумное, гудящее место, которое она знала. С выражением напряженного ожидания сновали по своим делам трэллы, все с оружием, большинство под руководством опытных кэрлов. В стратегических точках сети туннелей сооружались баррикады, а на пересечениях — орудийные платформы. Руны-обереги, Глаза Отвращения, защищавшие каждый крупный перекресток, заново благословлялись руническими жрецами и их вирд-трэллами в кожаных масках. Складировались боеприпасы, за которыми бдительно присматривали хускэрлы по мере пребывания все большего количества ящиков из огромных арсеналов.
Время от времени мимо них проходил Небесный Воин по какому-то неотложному делу, в почерневшем и измазанном кровью доспехе. Они ни разу не поздоровались с ней, но все уважительно кивали Арфангу, прежде чем исчезнуть в тенях. Фрейя чувствовала повышенное напряжение в их телодвижениях — они уже сражались много дней и были предельно готовы к предстоящей битве, их золотистые глаза сверкали, и это делало их более немногословными и непостижимыми, чем обычно.
У подножья Хоулда, углубившись на километры в скалу, находилась Печать Борека — крупнейший из бесчисленных залов Клыка. Даже более крупная, чем Клыктан, гигантская пещера была мрачным и погруженным в тени местом. Так же как Клыктан защищал подходы из Хоулда в Ярлхейм, Печать Борека прикрывала проход на нижние уровни — Хранилище Молота и полуизученное Подклычье. Она была колоссальной, размером с корпус линкора, но почти полностью лишенная убранства и шкур, костей и резьбы, которые украшали большую часть залов Этта. Голые каменные стены были незаконченными и неровными, напоминая о первоначальной природе древнего происхождения Волков. Несколько костров горели в огромных круглых ямах, но их огонь был слабым и лишь слегка смягчал постоянный холод.
Пока она шла по огромной пещере в сопровождении прихрамывающих сервиторов, Фрейя разглядывала огромные колонны, поддерживающие далекий свод. Каждая представляла собой ствол из голого камня шириной с шасси «Носорога», который блестел красными пятнами от огней внизу.
Она никогда не спускалась так далеко прежде. И знала, что никто не спускался. Это было ниже уровня Врат, предел патрульных обходов кэрлов, и дальше никто, кроме железных жрецов не ступал.
— Испуганна, хускэрл? — спросил Арфанг, его посох стучал по камню во время ходьбы.
Испуганна на Фенрисе означало только универсальное, абстрактное оскорбление. — Осторожна, лорд, — ответила Фрейя так резко, насколько осмелилась.
Арфанг позволил вырваться скрипучему смеху.
— Как и положено. Не хотел бы иметь с собой щенков. Ничего бы не вышло.
Фрейя внимательно посмотрела на железного жреца. В темноте его доспех был черным, как обугленный металл, отмеченный красными полосами от костров.
— Простите меня, лорд, — осмелилась она. — Это необычно. Кэрлы не спускаются в Хранилище Молота.
— Не спускаются, — согласился Арфанг.
Они продолжали идти. Железный жрец, казалось, не чувствовал необходимости дать другое объяснение.
— Итак, если я могу спросить…
— Ты хочешь знать, почему я вызвал тебя, какая возможная польза может быть от смертного здесь.
— Не могу представить, что вам нужна моя помощь.
Арфанг остановился и повернулся к ней. Позади них вереница сервиторов с лязгом остановились.
— Думаешь в кузнях нет опасности?
— Мы внутри Этта, лорд.
— Мы на Фенрисе, хускэрл. Мы не уничтожим опасность на этом мире, даже если бы могли. Мы держим ее близко к себе, учимся жить с ней, использовать ее, чтобы оставаться сильными. В Подклычье много опасностей. Некоторые неизвестны даже Великому Волку.
— Но мы не идем в…
— Это время опасности, и есть пути из темных мест в Хранилище Молота. Если бы я мог выбирать, то бы пришел сюда со стаей Охотников. Но они все нужны для обрезания нитей, так что должны действовать смертные.
Он наклонился вперед и его глаза сверкнули, как старые звезды.
— Пробуждение мертвых — трудная задача, — прорычал он низким и грохочущим голосом. — Это займет мое внимание на долгие часы. Пока я буду занят, трэллам понадобится защита. Ты сможешь сделать это, хускэрл? Или ты боишься более глубокой тьмы?
Фрейя сердито посмотрела на него, ужаленная предполагаемой слабостью. Она почувствовала вспышку возмущения в своей груди, всегда присутствующее желание наброситься на высокомерие закованных в броню полубогов, которые диктовали каждый аспект ее жизни. У них всего лишь отсутствовал страх, потому что он был уничтожен в них Хеликс, но как же быстро они начинали презирать смертные эмоции, саму суть человечества, защита которого была им поручена.
— Я ничего не боюсь, лорд, — сказала она, скрывая раздражение в голосе.
Личина железного жреца скрывала его выражение лица, но легкое движение головы сказало Фрейе, что под этой потрепанной пластиной он улыбался ей.
— Увидим, хускэрл, — сказал он, продолжив движение. — Увидим.
Морек шел по Клыктану, петляя между прибывающими колоннами раненых и вернувшихся. Большинство приземлились на «Громовых ястребах» в Вальгарде, но некоторые прибыли через наземные врата. Громадный зал был наполнен шумом и движением — это кэрлы спешили установить дополнительные орудийные платформы, мимо них проходили колонны воинов, направляясь к другим точкам развертывания.
Среди всего этого появились Небесные Воины. Они шли напыщенно, неся след победы в своих золотистых глазах, шагая среди смертных, как полубоги. Другие стаи понесли потери и сгорали от стыда и очевидного желания вернуться в бой. Все пострадавшие были тяжело ранены, пылая зловещей, темной решимостью расплатиться по счетам. Морек слишком хорошо понимал необходимость избегать близкого контакта с ними. Когда зверь внутри них бодрствовал, у них иногда были проблемы с определением врага.
— Ривенмастер! — раздался гортанный, громкий голос.
Морек быстро повернулся и его сердце упало.
К нему прихрамывая, шел Волчий Гвардеец. Огромная фигура в терминаторском доспехе выросла из освещенной огнями темноты. Доспех был потрескавшимся и отмечен боевыми повреждениями, таким же израненным выглядел и сам воин. Он снял свой шлем, обнажив сильно татуированное лицо, обрамленное красновато-коричневой гривой. На висках блестели штифты, а глаза выдавали дикую, уничтожающую скорбь.
