Все пришло в движение. Все вскочили и, едва успев на себя что-нибудь накинуть, выглядывали из окон. Джексон и Бломквист, одевшись на скорую руку, выскочили из дому. Немного спустя прибежал запыхавшись Бломквист, посланный любезным Джексоном, и сообщил, что дома у меня все благополучно, но о «Фраме» пока ничего не слышно. Это было первое, о чем спросил Джексон. У меня словно гора с плеч свалилась.
Когда я подошел к судну, меня встретило ликующее «ура» всего экипажа, собравшегося на палубе. Славный капитан корабля Браун, корабельная команда, доктор Брюс и мистер Уилтон, которые оба собирались остаться вместе с Джексоном на зимовку, устроили мне самый сердечный прием. Спустились вниз, в просторную уютную кают-компанию. Я жадно впитывал все новости, поглощая одновременно великолепный завтрак со свежим картофелем и другими деликатесами. По правде говоря, я уже привык удовлетворяться меньшим».
Новости были поистине замечательные. Одной из первых было то, что теперь можно фотографировать людей сквозь двери в несколько дюймов толщиной. Должен признаться, что при этой новости я навострил уши. Замечательно было уже и то, что можно сфотографировать засевшую в теле пулю, но это было ничто в сравнении с фотографированием людей сквозь двери. Затем я услыхал, что японцы побили китайцев, и еще много других новостей.
Не менее удивительно было то, что весь мир заинтересовался теперь Арктикой: Шпицберген сделался излюбленным местом туристов, и норвежское пароходное общество (Вестераланское) установило со Шпицбергеном регулярное пассажирское сообщение[415]. Там выстроена гостиница, существует почтовая контора, и даже выпущены шпицбергенские почтовые марки. В данное время там находится швед Андрэ, который ждет попутного ветра, чтобы лететь к полюсу на воздушном шаре[416]. Если бы мы добрались до Шпицбергена, то сами все это увидели бы. Мы попали бы в гостиницу, встретили туристов, и нас отвезли бы домой на комфортабельном пароходе новейшей конструкции. Это было бы, пожалуй, получше того промыслового судна, о котором мы мечтали в течение всей зимы и всего прошлого года.
Люди обычно не прочь посмотреть на самих себя со стороны, и я тоже не составляю исключения из этого правила. Дорого дал бы я, чтобы увидеть нас обоих в том немытом, неподдельно-естественном виде, в каком мы вылезли из нашего логова, очутившимися среди толпы английских туристов обоего пола. Сомневаюсь, чтобы на нашу долю выпало много объятий или shake hands[417], но ничуть не сомневаюсь, что на нас стали бы глазеть во все дверные щелки и замочные скважины, к каким только можно было бы получить доступ.
«Виндворд» покинул Лондон 9 июня, Вардё – 25 июня и пробивался сквозь льды около трех недель, чтобы подойти к нам. На судне привезены четыре оленя для Джексона, но ни одной лошади, которых он ожидал. Один олень издох по дороге. На судне было, кроме того, несколько баранов.
Закипела работа по разгрузке «Виндворда». На берег доставляли съестные припасы, уголь, олений мох – ягель и прочие грузы, привезенные для экспедиции. В работе принимал участие весь экипаж судна и члены английской экспедиции. Дело подвигалось быстро. По неровному льду была расчищена хорошая дорога, и нарты с грузами одни за другими мчались к берегу. Не прошло и недели – капитан Браун был готов к отходу. Теперь не хватало только писем и телеграмм Джексона; на них потребовалось еще несколько дней.
Тем временем поднялся шторм, ветер задул с моря. Канаты, которыми «Виндворд» закрепился за кромку льда, лопнули, судно стало дрейфовать и вынуждено было искать якорной стоянки поближе к берегу, где, однако, оказалось настолько мелко, что под килем оставалось всего на два фута воды. Ветер нагонял лед, проход у берега всюду закрылся, льдины беспрестанно приближались; одно время положение стало далеко не веселым.
К счастью, льды не дошли до судна, и оно избегло опасности быть выжатым на береговую отмель. Все это задержало судно еще дня на два. Когда «Виндворд» наконец освободился, лихорадочная спешка охватила маленькую колонию. Уезжающие готовились к отъезду, остающиеся торопились доставить на судно последние письма и посылки. Это сопряжено было, однако, с немалыми трудностями, так как на припае громоздились бесчисленные ледяные обломки и пробираться вперед было нелегко.
Судно с нетерпением ждало сигнала к отходу, и капитан Браун подавал время от времени гудки. Наконец все было готово, и мы, отправлявшиеся домой, все собрались на палубе. Это были: мистер Фишер, мистер Чайльд, мистер Бургесс, финн Бломквист из английской экспедиции и, кроме того, Иохансен и я.
Солнце, прорезав тучи, озарило мыс Флора. Мы замахали шляпами и в последний раз послали громкое прощальное «ура» шестерым зимовщикам – маленькой темной точке на белизне огромной ледяной пустыни.
Под паром и парусами, подгоняемые попутным ветром, двинулись мы наконец 7 августа по волнующейся водной поверхности на юг.
Счастье благоприятствовало нам. На пути к северу «Виндворд» должен был бороться с тяжелыми льдами и с трудом пробился к берегу. Теперь, идя к югу, мы тоже встречали много льда, но он был разреженный, рыхлый и сравнительно легко проходим. Только в немногих местах судно останавливалось, чтобы форсировать льды с помощью машины.
«Виндворд» находился в надежных руках. Капитан Браун долго плавал на китобойных судах и умел вести бой с более сильным противником, нежели тот тонкий лед, с которым ему пришлось встретиться здесь. Все время, пока в море попадались хотя бы отдельные льдины, с утра и до вечера он сидел наверху в бочке. Спал он очень мало; не раз капитан говорил, что он должен во что бы то ни стало доставить нас домой раньше, чем вернется «Фрам»; он хорошо понимал, какой удар будет нанесен нашим близким, если «Фрам» вернется без нас.
Благодаря капитану Брауну путешествие домой совершалось быстро и приятно. Я всегда с чувством живейшей благодарности и глубокого счастья вспоминаю об этих днях: о том, как трогательно, внимательно относились к нам все, начиная с капитана и кончая матросами; вспоминаю о маленьком поваре, который ежедневно просовывал свое приветливое лицо в дверь каюты с вопросом: что для нас приготовить, или будил меня по утрам веселой песней. К тому же мы неуклонно приближались к дому; уже можно было сосчитать дни и часы, которые остались до прибытия в норвежскую гавань и приобщения к миру.
Исходя из опыта плавания к Земле Франца-Иосифа, капитан Браун считал, что на обратном пути ему легче будет пробиться сквозь льды, если он сначала направится на юго-восток к Новой Земле, что представлялось ему ближайшей дорогой к открытому морю. И он оказался прав.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
