— А ты грозная, — с легким сарказмом резюмировал полковник, ожидая со стороны воинственной девицы какой-либо реакции, но та лишь кинула в его сторону взгляд, от которого у Яра вновь в горле встал комок. На своем веку Тверской повидал многих женщин: и глупышек с кукольными глазами, и стремительных хозяек, знающих толк в любой работе, которую они безропотно привыкли выполнять. Видал он и бравых коммандос, владеющих передовыми методиками рукопашного боя, способных скрутить голыми руками здоровенного мужика и завалить с удара в лоб быка. Последних Яр особенно недолюбливал, потому что с мужиками в бабьей шкуре всегда сложнее. Чудится тебе женщина, а ведет себя как мужик и обходиться с нею надо как с мужиком, иначе она тебя на стенку намажет. Несоответствие на лицо, что путает мысли и мешает жить.
Но никогда Тверской не видел женственной пантеры, способной на убийство. Инопланетянка, одним словом. Она была простой и понятной, но совершенно другой. Красивой и чужой, опасной и притягательной, опасной не грубой силой, не гонором или манерами, а своими умениями и знаниями.
Интересно, — весьма характерно задумался Яр, — а в постели она какая?
Уронил замаранную одежду под ноги, думая, что простирает ее, как только немного отойдет, и, помявшись, спросил:
— А как тут… работает?
Тонкая рука протянулась через плечо Яра, он ощутил, как ее тело почти коснулось его спины.
Рука перебросила какой-то рычаг и прямо перед лицом полковника потекла вода. Он хотел было обернуться, но Ванесса настойчивым толчком ладони между лопаток направила его под холодные, слабые струи.
— Воды достаточно, но напор не очень, помойся уже, — сказал она, отходя и усаживаясь на кровать, спиной к Яру. — Рычаг перекинешь потом до упора влево, тогда включится конвекция. Вещи развесишь, они высохнут за полчаса.
Не понравился, — с каким-то свойственным лишь ему разочарованием, подумал Тверской и сразу же усмехнулся. Еще бы он понравился, весь избитый, благоухающий кровью, блевотиной и потом! Чего ты там себе думаешь, балбес?
Холодная вода остужала разгоряченное лицо, Яр повернулся, глядя на занятую чем-то Ванессу, и сказал:
— Перышко, ты наш связной.
Она вздрогнула, оглянулась, встретившись с ним глазами.
— Ты должен мне передать что-то? — тихо спросила она.
— У меня того еще нет, — отозвался полковник. — Ты знаешь, что это?
— Информаторий, — сказала она. Тверской видел, как напряглись ее плечи.
— Расскажи мне, как это все работает? — попросил он.
— Что работает? — казалось, она удивилась.
— Вселенская пьеса, Сафари?
— Сафари, о чем ты? — она закинула ноги на кровать и теперь смотрела на Яра уже прямо, не отрываясь.
— Ну, ты же связной? — вопросом на вопрос ответил Тверской.
— Толстый сказал мне, что я должна получить информаторий от того, кто назовет меня связным, — сказала Ванесса. Женщина чувствовала, что они друг друга совершенно не понимают. — Я хочу, чтобы ты мне все рассказал. Что на том носителе? Что за информация нужна Рафчику?
— Чтобы рассказать тебе все это, я должен понять, как устраивали Вселенскую пьесу! — с каким-то всплеском отчаяния в голосе, попросил полковник и передернул плечами — он начал замерзать под ледяными струями.
— Выходи уж, я отвернусь, — Ванесса и вправду отвернулась. — Внизу у твоих ног стоит бутылка, спрысни одежду из нее и ополосни, ткань станет чистой.
Яр, скрипя зубами, нагнулся и сделал все, как велела Ванесса, а женщина внезапно заговорила:
— Доров жив?
— Жив. Был, во всяком случае, когда я в последний раз его видел.
— Тем лучше для него, — она поджала губы. — Я когда-то была персонажем… не очень. Командовала последним кораблем моего народа, мстила и скрывалась, от чего попало в число тех, на кого объявил охоту Союз. Награду обещали за наши головы, даже за информацию о нас, но Нуарто долго оставалось в дураках. Мы прятались, наносили удар и снова убегали, привыкли к безнаказанности, ослабили внимание и как-то попались. Вдруг мне пришло сообщение на терминал с предложением сдаться. Вот прямо так сразу. Я даже не поняла, как оно попало на мой корабль. Вдруг раз, через все системы защиты, не запрос, а просто сообщение. И сирена… вокруг корабли Нуарто.
Что мне оставалось? Только подорвать себя и свой экипаж. Купалианцы повиновались мне и верили беспрекословно, но не потому, что уважали или любили. Они бы разбежались, будь на то их воля, но я владела секретом одного очень интересного химиката, подчиняющего себе разум особей моей расы. Да и многих других. Я уже готова была остановиться, окончить свой путь, когда Нуарто предложило мне выполнить их заказ. За хорошие деньги, разумеется. Уничтожить неугодный корабль. Мне дали его координаты, чтобы вытащить временной петлей из подпространственного прыжка. Для меня это было… ну словно запретные технологии что ли, никогда о таком не слышала. Ну и подумала, что я теряю?
Тогда мы схлестнулись с Доровом и этот мальчишка, он меня одурачил! Разрушил мой корабль, не побоялся ступить на мой борт, чтобы трактовать какие-то условия. Я хотела его убить, но, все обдумав, решила захватить ККЧП. Все же корабль Дорова был целее моей старушки.
В результате, я осталась ни с чем.
— То есть все, что было дальше, это все — стечение обстоятельств?
Она вздрогнула. Яр, развесив свою одежду, вышел из ниши и торопливо присел на край топчана, прикрывшись покрывалом. Оно показалось жестким, словно плащовка, но моментально согрело.
— Видимо, ты и вправду знаешь Дорова или внимательно смотрел пьесу, — сказала она вяло. — Мне поступали… подсказки. Сама бы я убила Дорова, но меня… попросили продать его в рабство. Я послушалась и получила спасение, Нуарто отпустило меня на все четыре стороны, будто бы мы не совершали никаких преступлений против них. Но все уже рассыпалось, моя жизнь, мой экипаж… раскололось, как стеклянный сосуд.
Мы шли за Доровым до конца, я и мой слуга. Землянин. Но, преследуя капитана Черной Птицы, я угодила в страшную ловушку. Если бы не Нуарто, приказавшее отпустить меня и наградить, я бы… не знаю, чтобы сделал со мной Сатринг…
Она замолчала и молчала долго, пока Яр не понял, что рассказ окончен. Тогда он спросил, пытаясь уточнить:
— То есть тебе не выдали сценарий, согласно которому ты действовала?
— Что за глупость? — удивилась женщина. — Ты что и вправду думал, что эта комедия из одного неизвестного? Мы все шли вслепую, и я со своим экипажем и Сатринг со всей своей Школой и боевыми кораблями. И даже андеанцы, у которых не было выбора. Всем просто предлагали появиться в каком-то месте в какое-то время за увесистую оплату. Известный землянин написал сценарий, череду событий, но я думаю, если сравнить, он мало походит на то, что происходило на самом деле.
— И никто не проболтался, — проворчал Яр. — Даже… умирая?
— Умерли только те, кто не знал, — спокойно возразила Ванесса. — Все продумано было… Как тебя звать-то?
— Яр, — отозвался Тверской.
— Какое-то не такое имя, землян так не называют, — она оглянулась, но сразу отвернулась.
— Это коротко от Ярослав, — подсказал полковник.
— Не лучше, — вздохнула Ванесса.
— Ты другая! — обвиняюще сказал Яр. — Что это, как не игра?
— Чего тебе не хватает, землянин, моего пренебрежения? Моей ненависти, жесткости, равнодушия, обмана? Нуарто помиловало меня, вернуло остатки моего экипажа, восстановило мой корабль и что осталось мне? Стать законопослушной гражданкой Союза? Возить этим… паразитам грузы?
— Если ты так ненавидишь их, зачем играла под их дудку? Я не понимаю…
— И не поймешь. Когда на тебя смотрят сотни боевых турелей, а твоя рука лежит на консоли, в которую достаточно ввести цифровой код, чтобы превратить красивые, жаждущие жизни тела в корчащиеся в огне куски боли… да что ты можешь понимать, землянин?
Она смотрела в стену, но могла бы и взглянуть на Тверского, потому что он чертовски хотел увидеть этот взгляд, такой, каким она наградила Дорова при их первой встрече. Взгляд настоящей командующей затерянного в космосе корабля.
— Я отвыкла приказывать, понял? Я не смогла ужиться с новой жизнью и снова вернулась к грабежам и мести, от чего была схвачена и отправлена на Селлу. Смерть моя могла быть быстрой, но вместо этого я попала в Шлюз 12 и живу тут уже три года. Я прибилась к единственной силе здесь, добываю алмазы и могу позволить себе обновляющие инъекции нано ботов каждые полгода. Но, безусловно, это не жизнь. И ничего меня уже не может спасти.
— Тебе надо влюбиться, — фыркнул Яр, которому напрочь отказал профессионализм. Рядом с этой женщиной он начинал думать как-то странно. Он говорил себе: старый хрен, куда ты лезешь? О чем думаешь?! Да, у тебя тело сорокалетнего, но тебе уже давно не сорок. Уже пора бы угомониться! Но он не мог.
