– Это осколки мрамора! – сообщил ниуэ, с любопытством повертев в руке подобранный с земли камень.
– Знаменитый дурбанский, – согласно кивнула воительница, наклоняясь и выбирая осколок покрасивее. – Пожалуй, возьму на память.
Я равнодушно пожала плечами. Сейчас меня мало волновали окружающие красоты: голод и страх неустанно терзали тело и душу. Надвигалось очередное полноуние[1], и вся фигура шедшего впереди Беонира выдавала его нервозное состояние и плохо скрываемое беспокойство. Ребекка бодрилась, изредка подзадоривая то своего мрачного жениха, то задумчивую меня. А я еще плотнее прижимала к себе теплую, пушистую Мифрил и надеялась, что хотя бы мантикора не страдает от голода так же сильно, как мои спутники. Видят Неназываемые, я делала для них троих все что могла…
Поздним вечером этого же дня мы сидели возле весело потрескивающего костра и вполголоса спорили, решая, что делать дальше.
– Я, конечно, не охотница, но кое-что умею… – без особого воодушевления заявила Ребекка.
– Кое-что? – передразнил Беонир. – А как же твоя хваленая военная подготовка? Ты нам о ней все уши прожужжала.
– Когда у женщины точно такие же сапоги, как у ее спутника, то это не мода – это ночной дозор Блентайра, – хихикнула воительница. – И учти, там мы ловили не жратву, а преступников.
– Так ловили же, – не отставал ниуэ. – Не вижу разницы.
– Разница состоит в том, что одна дает, а другая – дразнится! – огрызнулась его любимая язва, вгоняя юношу в краску. – Плохо, что у меня в арсенале только акинаки, даже лука нет, ведь Беонир потерял его во время бегства из храма Песка…
Юноша виновато шмыгнул носом, но лайил и ухом не повела, игнорируя его робкую попытку извиниться.
– Да и леса-то настоящего уже не видать – не за тушканчиками же мне гоняться с мечом? – невозмутимо продолжила она.
– А с чем за ними гоняются? – невпопад поинтересовалась я, мысленно рисуя себе картинку жирной тушки, нанизанной на прутик и аппетитно подрумянивающейся над костром. Голодная слюна непроизвольно наполнила рот, и я шумно сглотнула.
– С силками, сплетенными из конского волоса, – компетентно пояснила воительница. – Но поскольку коня у нас нет, а есть только блохастый мерин, – она ехидно покосилась на ниуэ, – значит, наше «есть» приравнивается к «сдохнуть от голода»! – Воительница задиристо расхохоталась, чрезвычайно довольная этим свежеиспеченным каламбуром.
– Держи, мне не жалко! – Юноша вмиг собрал в пригоршню свои длинные волосы и отхватил их ножом, а затем бросил отрезанные пряди на колени оторопевшей Ребекке. – Лови тушканчиков!
– Не получится, – смущенно промямлила девушка, растерянно перебирая светлые локоны. – Они у тебя слишком гладкие… Были… – с сожалением уточнила она. – Зря прическу испортил!
– Значит, тушканчики отменяются, – прервал ее Беонир. – Хотя еды у нас осталось от силы дня на три. К тому же завтра – полноуние…
– Может, здесь поблизости найдется какая-нибудь деревня? – неуверенно спросила я, заботливо баюкая завернутую в мой плащ сладко спящую мантикору.
– Вряд ли. Я уже просмотрел все карты, в округе ни одного населенного пункта. Да и сама посуди – ну кому охота селиться на отрогах Белых гор, в холоде, да еще рискуя быть погребенным лавиной?
– Конечно, ты прав, – грустно признала я.
– Послушайте, ваши унылые физиономии напоминают мне прокисшую брагу! – Ребекка гневно сверкнула глазами и повысила голос: – Еще немного – и вы похороните себя заживо, клянусь моими мечами! Начнем с того, что сейчас осень, а значит, полно ягод и всяких плодов. Как-нибудь перебьемся!
Мифрил, потревоженная громкими звуками, встрепенулась и беспокойно завертела головой, высунув ее из складок теплой ткани. Я с нежностью посмотрела на свою питомицу. За последние дни между нами установилась прочная ментальная связь, которая, полагаю, неразрывно соединила нас на всю оставшуюся жизнь. Я могла бы поклясться, что без слов понимаю ее мысли и просьбы, предугадываю желания и потребности, но не знала, благодаря чему это происходит. Возможно, причиной тому стал чудесный медальон «Ловец ветра» или же моя интуиция, резко обострившаяся благодаря перенесенным испытаниям. К счастью, наша с Мифрил симпатия оказалась взаимной. Вообще, мантикора обладала довольно ершистым характером и по-разному относилась к каждому члену нашего небольшого отряда. Эта крылатая кроха весьма недолюбливала язвительную лайил. Ребекка в шутку говорила, что Мифрил, находясь в яйце, услышала, как она насмешничает над ней, и теперь мстит. Мантикора так и норовила подобраться поближе к лайил и поддеть клювом. Реакция у воительницы была отменная, и поэтому мантикоре никак не удавалось застать ее врасплох. Ребекка тоже не оставалась в долгу: легонько дергала Мифрил за хвост или демонстративно щелкала ее по голове костяшками пальцев. Их игривое противостояние забавляло нас с Беониром.
Кстати, с самим ниуэ все обстояло совсем по-другому. Мифрил прониклась уважением к юноше, и это чувство было взаимным. Беонир относился к мантикоре чрезвычайно серьезно, тем самым признавая за малышкой право на самостоятельность. Мантикора никогда не заигрывала с ниуэ, но если тот изучал карты, найденные нами в разрушенном городе Ил-Кардинен, она непременно усаживалась рядом и, устроив голову на сгибе его руки, разглядывала свитки. Ребекка иронично фыркала, а я лишь улыбалась. Беонир не прогонял прилипчивую мантикору – наоборот, всем видом давал понять, что рад ее присутствию. Они стали настоящими друзьями, безоговорочно признавшими личные достоинства друг друга. Что же касается недостатков – так у кого их нет?
Без ложной скромности могу заявить, что меня Мифрил обожала. Я охотно играла с ней во время стоянок, делилась изрядной долей своего пайка и искренне радовалась, что малышка быстро растет. Напустив на себя вид всезнайки, Беонир излагал подробности анатомического устройства мантикор, ссылаясь на книги, прочитанные в подземельях Блентайра. Он сообщил, что мантикоры достигают размеров взрослого животного, а потом растут мало и в основном вширь. Ну и век их, понятное дело, много дольше человеческого. Но в обширных знаниях ниуэ зияли пробелы: в породах мантикор юноша, к сожалению, разбирался плохо. К счастью, он знал главное: в древние времена эльфы из Полуночного клана скрестили обычных мантикор с грифонами, выведя особый боевой подвид. Такие летуны отличались огромными размерами, а вместо уродливой морды, являющейся пародией на человеческое лицо, имели гордые орлиные головы с внушительными клювами.
Эти животные считались вымирающим видом. На территории Лаганахара действовал особый закон, строго-настрого запрещающий убивать мантикор. Время от времени для поиска их гнезд снаряжались специальные экспедиции. Но ни одна из экспедиций не могла похвастаться положительным результатом: никаких гнезд так и не обнаружилось. Логова мантикор называли «гнездами» только потому, что эти существа умели летать. На самом деле обитали они в горных пещерах, на труднопроходимых холмах и скальных грядах. Впрочем, все эти сведения – всего лишь наши домыслы, основывающиеся на старинных сказках и легендах. Сами мантикоры давно канули в небытие, исчезли вместе с эльфами, покинувшими Блентайр.
Я рассказала Беониру о мозаике с мантикорами, которую увидела в Немеркнущем Куполе. Ниуэ призадумался: согласно легендам, эльфы из клана Повелителей мантикор передвигались именно на черных летунах, а никак не на белых…
– Они обладали огромными размерами, были покрыты черным оперением и летали совершенно бесшумно! – мечтательно закрыв глаза, сообщил он. – Поэтому их еще называли тенями…
Да, но моя-то Мифрил белая! Ослепительно-белая, как снег в горах, как небесная посланница Неназываемых! В рассветных лучах Сола ее перышки отливают перламутром, а умные золотистые глаза блестят, словно драгоценные камни из ожерелья эльфийской королевы. Нет, названия такой породы Беонир не знал.
Я вырвалась из плена своих мыслей, улыбнулась вдохновенной речи Беонира и широко зевнула:
– Давайте сначала переживем полноуние, а затем отправимся по грибы и ягоды, хорошо? А то так спать хочется-а-а-а…
Полноуние неминуемо приближалось, и весь следующий день мы посвятили поискам подходящего дерева, способного выдержать натиск посаженного на цепь ниуэ. Эту железную привязь Ребекка умудрилась не потерять даже в храме Песка: вынесла ее в своем заплечном мешке. Определенно за сохранность наших жизней воительница переживала куда больше, чем за сытость желудка. А сей факт наводил меня на некоторые размышления, впрочем, требующие дальнейшего подтверждения. К сожалению, тонкие и редкие осины, нечасто встречающиеся в округе, решительно не устраивали Беонира, так что лайил в конце концов не преминула поддеть нашего подопытного:
