Генри сказал:
— Лес на самом деле прекрасен, Хелен.
Он сказал это мягко и восторженно, совсем не пытаясь возразить и не осуждая её. Парень просто любил лес и не понимал, почему его друг не делает то же самое. Его искренне интересовала возможность пройти там, где не ступал ни один человек за всю историю человечества. Ричер спросил, откуда они все, и оказалось, что Генри и Сюзанн были из пригородов Торонто и Ванкувера, соответственно, а вот Хелен оказалась настоящей деревенской девушкой из мест, которые она назвала глухой северной провинцией Онтарио, и Ричер решил довериться её мнению. По-видимому, она заслуживала этого.
Потом его спросили, откуда он родом, и следующие несколько миль были посвящены его биографии. Семья морпеха, постоянные переезды, дюжина начальных школ, столько же средних, затем Вест-Пойнт, армия США, военная полиция, частые переезды снова и снова, иногда в те же страны, иногда в новые, но никогда в одном месте достаточно долго, чтобы что-то рассмотреть. Потом усталость, разочарование и скитания. Поездки автостопом, пешие прогулки. Мотели, и никакой определённой цели или точки назначения. Генри считал, что всё это очень круто, Сюзанн отнеслась к этому без восторга, как показалось Ричеру, еще он заметил, что Хелен не считала, что это было круто, вообще.
Они снизили скорость и свернули налево на узкую сельскую двухполосную дорогу, которая шла прямо на запад через лес. На ней стоял ржавый эмалированный знак, указывающий, что до Нейсмита осталось 40 миль. Возможно, когда-то дорога имела обочины, но они сильно заросли подлеском и лиственными деревьями, достигавшими сорока футов в высоту. Кое-где их ветви переплелись над головой, так что сотни ярдов они словно ехали сквозь зеленый туннель. Ричер взглянул в окна налево и направо, по обе стороны он мог видеть не дальше, чем на пять-шесть футов в глубину леса. Он задумался, может ли лес быть более первобытным. Ежевика заплела подлесок по пояс, а воздух был влажен и неподвижен. Земля выглядела мягкой, но упругой, и была плотно укрыта опавшими листьями, во влажных условиях превращающихся в плодородный слой. Черная лента асфальтобетона впереди стала серой от старости, а тепло, которое он накопил, привлекло в воздух над дорогой полчища крошечных насекомых. Спустя пять миль лобовое стекло покрылось слизью от миллиона отдельных столкновений с насекомыми.
Ричер спросил:
— Вы уже были здесь раньше?
— Однажды, — сказал Генри. — Мы ходили на юг, к Средней горе, но это было скучно, дружище. Мне больше нравилось оставаться ниже линии леса. Думаю, я лесной обитатель.
— Водятся ли там звери?
— Медведи точно. Много мелочи, наверное. Но подлесок нигде не съеден, значит, оленей здесь нет. Интересно, почему. Хищники, скорее всего. Но какие? Возможно, горные львы, или волки, но никто никогда не видит их и не слышит. Но, что-то там, наверняка, есть.
— Вы спите в палатке?
— Военная палатка на двоих, — сказал он. — Большой нет. Пища в двойном пакете, полощешь рот в ручье, чтобы животные не почуяли запах пищи. Медведи любят поесть, но, если не раскладывать пикник для них, они оставят вас в покое. Но ты ведь всё это знаешь, не так ли? Я имею в виду, в армии всему этому учат? Я думал, вас могут послать в любую точку мира.
— Только не в такой лес, как этот, — ответил Ричер. — Нельзя двигаться сквозь него, определённо не пройдет техника, да и стрелять сквозь него невозможно. Расчистка его напалмом и взрывчаткой займёт много времени. Поэтому, мы, скорее всего, просто обошли бы его. Это лучший вид естественного барьера.
Они поехали дальше по дороге, которая становилась всё хуже и хуже. Наступающий кустарник выгрыз из асфальта куски размером с кулак по обе стороны дороги, затем корни деревьев сделали эти отверстия глубже, а зимние морозы удлинили трещины, к тому же попытки государства сделать ремонт были нечастыми и поспешными. Подвеска старого фургона скрипела и стучала. Нависающие туннели из листвы уже почти не прерывались. Кое-где поросшие листьями лианы свисали вниз и стучали по крыше.
Ровно через час после съезда с Шоссе 11 на обочине появился расчищенный участок с указателем, на котором были выжжены слова Добро пожаловать в Нейсмит, ворота в дикую природу. Хотя, подумал Ричер, предупреждение запоздало примерно на час. По его мнению, они давно пересекли этот рубеж.
Генри снизил скорость, и дорога повернула налево и вышла на поляну размером с футбольный стадион. Прямо впереди было озеро, формой напоминающее согнутый палец, сначала указывающий на север, а затем повернувший на восток. Дорога превратилась в своего рода главную улицу, ведущую прямо к берегу. На дальнем конце был пирс для каяков, а слева и справа стояли невысокие деревянные здания: хижины для отдыха у воды, универмаг, закусочная и маленькие загородные дома чуть дальше. Боковые улицы имели такое же покрытие из выбитого серого асфальта. Нейсмит, штат Мэн. Крошечный городок посередине ничего.
Сюзанн сказала:
— Я хочу есть.
— Я заплачу за обед, — сказал Ричер. — Это самое малое, что я могу сделать.
Генри припарковал фургон перед закусочной и заглушил двигатель. Всё вокруг затихло. Все выбрались из машины и с удовольствием потянулись. Воздух был где-то между свежим и тяжелым, сильный запах воды от озера смешивался с запахом деревьев, не было слышно ни звука, кроме ощущаемого на подсознательном уровне гула от миллиарда крошечных крыльев насекомых. Не было ни ветра, ни шелеста листьев, ни плеска волн. Только жара и неподвижность.
Закусочная была тоже из дерева, внутри и снаружи, грубые окрашенные доски стали блестящими там, где их касались руками, локтями и плечами. В витринах были пирожки, а восемь квадратных столов были покрыты красными клетчатыми скатертями. Официанткой была суровая женщина лет шестидесяти, носившая мужские очки и тёплые домашние тапочки. Два стола были заняты людьми, которые выглядели скорее, как Генри и Сюзанн, чем как Хелен. Официантка указала на пустой стол и ушла за меню и стаканами с водой.
Пища была подобна той, что Ричер ел в тысяче других закусочных, но она была вполне приличной, а кофе был свежим и крепким, так что он был доволен. Так же, как и остальные, впрочем, не обращавшие много внимания на то, что ели и пили. Они разговаривали между собой, обсуждали свои планы, звучавшие достаточно просто. Все они собирались ночевать в заранее забронированных хижинах, с первыми лучами солнца Генри и Сюзанн собирались отправиться пешком, а Хелен собиралась вернуться на Шоссе 11 и поискать себе занятие. Через четыре дня они собирались встретиться вновь на дальнем конце тропы. Проще некуда.
Ричер оплатил чек, попрощался, и оставил их там. Он не ожидал увидеть их снова.
* * *
Из закусочной он прогулялся вниз к пирсу для каяков, дошёл до его конца, и встал на самом краю, нависая ступнями над водой. Озеро, как ярко-голубое копье указывало на север, поворачивая где-то вдали на восток, более чем десять миль в длину, но не более чем пара сотен ярдов в ширину в самом широком месте. Над головой огромной высокой чашей раскинулось летнее небо, совершенно безоблачное, за исключением тонких инверсионных следов на высоте восьми миль от трансатлантических реактивных самолетов, направляющихся, как в прямом, так и в обратном направлении, в Европу, Бостон, Нью-Йорк и Вашингтон, округ Колумбия. Маршруты Большого Круга, пролегающие высоко над Канадой и Гренландией, а затем снова спускающиеся вниз в Лондоне, Париже или Риме. Прямые линии над круглой планетой, а не на плоской бумажной карте.
А на земле лес плотно окружал берега озера неразрывным, сплошным зеленым пологом, укрывающим всё, кроме воды. Сотни и сотни квадратных миль, десять тысяч лет нетронутой природы, Генри описал всё именно так, как это было на самом деле. Ледники отступили, почва прогрелась, семена проросли, их полило дождём, и сто поколений деревьев выросло, умерло и снова выросло. Где-то еще на огромном континенте люди рубили их, чтобы очистить поля для сельского хозяйства, строить дома, или сжигать в печах и топках паровозов, но некоторые участки были оставлены, как они есть, и, возможно, так будет всегда. Ты можешь стать первым человеком, оставившим здесь свой след, сказал Генри, и Ричер не сомневался, что он был прав.
Он возвращался мимо хижин, в которых стало тихо. Все разошлись по другим местам, занимаясь какими-то своими делами. Ричер увидел поворот налево, который вёл в северном направлении, это была боковая улица длиной около ста ярдов, пойдя по которой он обнаружил деревянную арку, сплетенную из ставших от времени темно-коричневыми ошкуренных стволов деревьев, и похожую на предмет культа. Самые настоящие ворота в дикую природу. За ней начиналась тропа, выбитая в земле сапогами и уходившая прямо вперед на двадцать ярдов, которая затем поворачивала и исчезала. Следующая остановка — город с названием Криппс, в четырех днях пути отсюда.
