Каждое утро начинается для меня с двух одинаково неприятных дел. Я варю кашу и слушаю телефонные записи, которые с вечера сделал мой друг. Сам я вечерами и тем более ночами трубку предпочитаю не поднимать. Наслушаешься гадостей на сон грядущий, а потом всю ночь будут сниться мальчики кровавые и неоплаченные счета.
Сегодняшнее утро ничем не отличалось от предыдущих. Я мрачно перемотал пленку, включил звук и полез на антресоль за очередным брикетом каши. Как всегда, табурет угрожающе заскрипел, и я который раз твердо дал себе обещание выбросить эту антикварную рухлядь и купить себе для кухни обыкновенный стул. Изделие со спинкой и на четырех ножках. Верного четвероногого приятеля.
Голос из динамика вкрадчиво сказал:
– Яков Семенович, можете мне не отвечать Мы ведь знаем, что вы дома. У вас есть еще время подумать до завтрашнего утра…
«А потом мы примем меры…» – мысленно продолжил я, элегантно соскакивая с табурета на пол. Брикет с кашей я грациозно держал в правой руке. В каждом, даже рутинном деле должно быть свое изящество Иначе можно просто свихнуться.
– …А потом мы примем меры, – послушно сказал вкрадчивый голос. – Поверьте, мы не желаем вам зла. Но поставьте себя на наше место…
Обладатель вкрадчивого голоса представлял интересы фирмы «Папирус Лтд». Скромненькая организация. У филиала «Папируса», которым последнее время занимался я, был десятимиллиардный годовой оборот. Магазин на Сретенке. Магазин в Трубниковском. Склады, склады, склады. Маленькое валютное кафе на Ростовской набережной. И кое-что еще по мелочи в разных районах Москвы. Я поставил себя на место господина Лебедева, президента «Папируса». Потом я представил господина Лебедева на своем месте, в маленькой кухне, с брикетом пшеничной каши в руке, и невольно хмыкнул.
– …Нам ничего не остается, как сделать ответный шаг.
Гудки. «Папирус» сказал свое последнее слово и отключился.
Я сорвал с брикета обертку, стараясь не глядеть на надпись «Годен до…» и на цену – тринадцать копеек. Собственно, ежеутренне питаться дурацкой кашей меня никто не заставлял. Здоровье позволяло мне кушать на завтрак горячие тосты с повидлом, столовую ветчину, сыр бри и земляничный йогурт. Самое смешное, что в последнее время и мои финансы позволяли мне такое меню. И если бы не моя проклятая лень и обращение к супермаркетам, я вполне мог бы заколотить гвоздями проклятую антресоль с бабушкиными припасами и питаться, как все тот же господин Лебедев. Он-то наверняка начинает свое утро с порции йогурта…
Я положил каменный брикет в жестяную миску, специально предназначенную для таких экзекуций, и ударил своей железякой по серо-желтому кирпичику, сделанному из будущей каши.
Из динамика послышался шепот:
– Яшка, мразь! Мы до тебя доберемся, падла! Мы тебя…
Я невольно поморщился, слушая рассказ о том, что со мной собираются сделать. Самым мягким было обещание намотать мои кишки на ограду моей же могилы. Чисто технически задача представлялась мне довольно сложной – если, конечно, не предположить, будто я уже заготовил впрок себе местечко на кладбище и обнес его соответствующей оградой. Размышляя о преимуществах покупки впрок места для собственного погребения, я отвлекся и чуть было не нанес себе удар по пальцу. К счастью, в последний момент я успел отдернуть руку и отделаться легким испугом.
Ударным инструментом для разбивания брикета служил мне тяжелый стальной кастет с имперским орлом и свастикой. Когда-то эта вещь принадлежала какому-то эстету-нибелунгу из СС. Позднее – гвардии рядовому Петухову, который подстрелил нибелунга на окраинах Вены. Еще позднее вещица попала в руки Петухову-правнуку, который стал шляться вечерами с дедулиным трофеем в кармане. Эта милая штучка должна была раскроить мне череп лет шесть назад, когда Петухов-правнук, семнадцатилетний обалдуй, решил поправить свои финансовые дела за счет случайных прохожих. На его счастье, первым таким прохожим случайно оказался следователь МУРа старший лейтенант Яков Семенович Штерн собственной персоной. Я хорошенько объяснил правнуку гвардии рядового Петухова смысл заповедей не убий и не укради – после чего юноша прекрасно все осознал. Раскаяние было столь глубоким, что я в тот вечер отказался от намерения свести начинающего бандита в отделение и просто дал ему испытательный срок, пообещав приглядывать за ним. Правнук слово свое сдержал. Сейчас он то ли брокер, то ли дилер, а может быть, официальный дистрибьютор. Ездит на новеньком «мерседесе», вечерами интеллигентно выгуливает черного ротвейлера. Жена у него тоже где-то в структурах. При встрече с правнуком мы раскланиваемся, и он всякий раз зовет меня работать в свою контору. Я вежливо отказываюсь, хотя деньги неплохие. Не терплю над собой никакого начальства, даже доброжелательного. Поэтому, кстати, и ушел из МУРа, как только представилась возможность.
– …И не рад будешь, что на свет родился!
Финальный мат. Отбой.
К тому моменту, когда голос из динамика закончил перечисление всех мыслимых и немыслимых казней, включающих разрывную пулю в живот, удушение с помощью капроновой лески N 3 и пропускание гениталий через мясорубку, я успел благополучно справиться со своей задачей: превратил каменный брусок пшеничной крупы в маленькую серо-желтую горку. Я зажег газ, поставил на огонь кастрюльку с водой и осторожно высыпал в воду результат своей работы кастетом. Крупа после недолгих раздумий затонула. Осталось только помешивать мое варево.
Угрозы, которых я только что наслушался в избытке, исходили от Лехи Быкова, владельца компании «Сюзанна». Не от самого, конечно, Быкова – говорил какой-то нанятый им шестерка. Сам Леха не таков, чтобы оставлять следы на магнитофонной ленте. Фирма «Сюзанна» победнее, чем «Папирус» господина Лебедева. Иной уровень крутизны. Оборот поменьше, подходы попроще. И «Сюзанна», и «Папирус» одинаково нарушают закон, просто на разных стадиях. Интеллигентный Лебедев ворует чужие копирайты, ребятишки Лехи Быкова специализируются на умыкании из типографий готовых пленок. Лебедев работает тонко, и его трудно поймать за руку. Быков действует нагло, и с ним не все рискуют связываться. Я умудрился доставить крупные неприятности и тому, и другому. По моей бескорыстной наводке в «Сюзанне» уже было два обыска. Очень результативных, потому что неожиданных. «Сюзанна», «Сюзанна», мон амур!…
Тем временем друг-автоответчик, пошелестев магнитофонной лентой, вдруг выдал мне сюрприз. Женский голос произнес:
– Яков Семенович, здравствуйте! Моя фамилия Володина. Мне очень нужно с вами встретиться…
Я поднял голову от своей каши, но тут, на самом интересном месте, пошли гудки. Должно быть, неизвестная мне Володина положила трубку. Сообщение получилось коротким и неясным. Я огорчился, поскольку голос на пленке мне определенно понравился в нем не было и следа ненавистных мне визгливых бабьих интонаций, когда любое слово вдруг может соскочить в истерику. Не было в этом голосе и фальшивого придыхания, которое должно было означать глубокую взволнованность. Голос таинственной Володиной был тихим, теплым, с легчайшей хрипотцой.
Терпеливо помешивая кашу, я пришел к выводу, что звонок этот предназначался не мне. В последнем издании телефонного справочника Вся Москва мой номер попал в раздел «Частные сыскные агентства» без указания моей специализации. Едва ли прекрасная незнакомка могла быть моим будущим клиентом. Я не занимаюсь разводами, личной охраной и поиском утерянных мужей и жен. Мои клиенты, как правило, – финансово озабоченные мужики, делающие свой бизнес на стародавнем изобретении Иоганна Гутенберга. Когда я уходил из МУРа, мой бывший начальник майор Окунь в сердцах обозвал меня дезертиром, а потом и крысой, бегущей с корабля. Да и многие мои тогдашние сослуживцы были уверены, что я нашел себе непыльную работенку. Сиди себе в офисе, перелистывай книжечки. Преступник – не какой-нибудь Коля-Чума, в синих пороховых наколках, опухший от водки и сбрендивший от марафета. Культурный учтивый джентльмен, предпочитающий откупаться, а не стрелять. Как бы не так, с внезапной злостью подумал я, глядя, как моя каша в бурлящем водоворотике начинает всплывать со дна. Бывшие коллеги по МУРу, безусловно, пали жертвой предрассудков. Книгоиздательский бизнес вкупе с книготорговым – ничем не хуже, но и не лучше всех прочих видов бизнеса. И еще надо посмотреть, кто менее разборчив в средствах – мытищинские наркодельцы, солнцевские рэкетиры или подтянутые господа типа Лебедева. Во всяком случае, вакуумная мина в Москве впервые была применена как раз этими друзьями, в прошлом году тогда, помнится, взлетел на воздух крупный полиграфкомбинат в Коньково – вместе с тремястами рабочими ночной смены и полутора миллионами почти готового тиража Дорис Оливье в серии «Телероман». Тираж тот был спорный. На него претендовали владельцы «Бук-сервиса», хозяева фирмы «Марина» и лично два коньковских пахана, большие новички в области умственного труда. Самое смешное, что настоящий хозяин издательских прав на Оливье к разборке даже не был допущен: его новенькую «тойоту» для острастки хозяина ночью раздавили прессом в лепешку, прямо на охраняемой стоянке…
