— Родель не умер, — возразил Фитч. — Во всяком случае, половина туловища у него действует. Хотя, говорят, грохнулся он тогда сильно.
Тут я призадумался. Фитчу, в общем-то, не было резона врать. А если он говорит правду и Родель жив, то мне не было резона радоваться. Я много повидал разных мерзавцев, но Родель среди них занимал почетное место: торговал живым товаром, продавал девиц в Южную Америку, в Саудовскую Аравию и вообще куда угодно, лишь бы хорошо платили.
Не думайте, что это все кануло в прошлое вместе с немым кино. Ремесло процветает вовсю. И прежде чем сделать из девушки проститутку для борделя, мастера-укротители проделывают с ними такое, отчего Калигула бы сблевал.
За три года до того, как мы с Модести завязали, у нас вышел конфликт с Роделем. Он заграбастал девицу, которая работала на Сеть курьером — возила контрабандой бриллианты. Принцесса ненавидела Роделя и только и выжидала удобного случая, чтобы с ним поквитаться. Девочку мы вернули, и Модести решила, что настало время успокоить Роделя. Можете называть это убийством. А можете — основательной обработкой.
Я слышал, что некоторые называли Модести Блейз хладнокровной убийцей. Она руководила, может, и не самой хитроумной организацией за всю историю преступности, но уж, без сомнения, самой разборчивой в средствах. Порой мне казалось, что мы тратим куда больше времени на борьбу с грязными шайками, чем на получение прибыли. Помню, мы как-то отказались от крайне выгодного дельца лишь потому, что никак нельзя было провернуть его, не повредив здоровью парочке легавых. Конечно, Принцессе случалось отправлять на тот свет людей, но чаще всего это были такие сволочи, от гибели которых становилось легче дышать всем без исключения. Родель был из их числа.
Наши пути-дорожки скрестились за три года до того, как Принцесса отошла от дел. Мы отправились в Стамбул, чтобы угомонить его, — я и Принцесса. В таких случаях она не любила посылать других. Родель оказался малый не промах, и все кончилось небольшим сражением в помещении склада. Мы с одной стороны, и Родель с полудюжиной своих парней — с другой. Я лично всадил нож в Роделя с тридцати шагов, когда он вовсю стрелял по нам из пистолета. Он покатился по лестнице и с высоты пятьдесят футов грохнулся на бетонный пол. Мы решили, что его песенка спета, и благополучно убыли в Танжер.
Шайка Роделя разбежалась, и на этом была поставлена точка. Но теперь вот напротив меня сидел Фитч и уверял, что Родель жив. Причем он знал о том самом падении. Он сидел и выжидательно смотрел на меня. Глаза у него были серые, и взгляд какой-то поверхностный, без глубины.
— Да, грохнулся он тогда здорово, — сказал я. — Если он мертв только наполовину, ему сильно повезло.
— У него теперь вся нижняя половина парализована, — уточнил Фитч. — Потому-то он так и жаждет повидаться с тобой, приятель. — Фитч снова криво улыбнулся. — Он все эти годы ни о чем другом и не думал.
— Мог бы вспомнить и о тех поставках живого мяса, которыми он так увлекался, — буркнул я. — Ну ладно, где он?
— Всему свое время, — покачал головой Фитч. — А то, если ты узнаешь об этом сейчас, приятель, у меня возникнут лишние проблемы.
— Думаешь, я побегу за тобой, как собачка, только потому, что ты не поделился со мной секретом? — осведомился я.
— Нет, — снова улыбнулся он. — Побежишь ты, потому что Родель поймал Модести Блейз.
Мне показалось, что кто-то заехал мне ногой под дых. Но я улыбнулся.
— Прямо так взял и поймал?
— Это проще, когда тебя не ожидают. Мы и тебя могли бы захватить так же. Но Родель хочет, чтобы ты знал все еще до того, как явишься.
Да, это было похоже на Роделя. Он никогда не всаживал в человека нож без того, чтобы не повернуть его в теле жертвы разок-другой.
Фитч потянулся за телефоном. Набрал номер, причем не лондонский, потому как там были лишние цифры, и посмотрел на часы.
— Они давно ждут моего звонка. — Потом через несколько секунд сказал уже в трубку: — Дайте Блейз. — Потом пихнул трубку по столу ко мне, я услышал, как Принцесса сказала: «Вилли?» Да, это был ее голос, без обмана.
— Где? — задал я единственный интересовавший меня вопрос.
— Не знаю, но не слушай их… — тут ее голос оборвался, и я услышал мужчину, который говорил с акцентом.
Я сразу узнал Роделя. Давно я не слышал, чтобы человек говорил с такой ненавистью. Он медленно произнес:
— Плохой совет. Фитч объяснит, что произойдет, если ты не явишься ко мне. — И на этом разговор окончился.
Я положил трубку, и Фитч сказал:
— Он ждет нас в установленное время. Если мы не появимся, Родель отдаст ее своим спецам. — Убедившись, что я усвоил смысл его слов, Фитч встал и спрятал пистолет в кобуру.
Они все верно рассчитали, сволочи. Тот, кто знает нас с Принцессой, смело выложил бы миллион фунтов против одного, что я явлюсь — даже без сопровождения.
— Я возьму пиджак, — сказал я, вставая. Я чувствовал себя прескверно да и, похоже, выглядел тоже так себе. Но я и не собирался скрывать этого — пусть Фитч маленько расслабится. Пиджак висел на спинке еще одного стула. Я снял его и резко бросил в лицо Фитчу. Я ударил его в солнечное сплетение, потом огрел ребром ладони по голове, за ухом и подхватил его, когда он стал падать, лишившись чувств. Я перебросил его через плечо и вышел через заднюю дверь.
На улице было тихо и темно. От пивной к моему спортзалу вела тропинка, мощенная кирпичом. «Спортзал» представлял собой длинное низкое здание без окон, а вернее, с фальшивыми окнами и с тяжелой двойной дверью. Внутри тир для стрельбы из лука, тир для стрельбы из огнестрельного оружия, борцовский ковер, гимнастические снаряды, две душевые. Стены там звуконепроницаемые. В дальнем конце оборудована мастерская, где я тружусь над разными электронными и прочими игрушками.
Я внес Фитча внутрь и запер внешнюю дверь, связал ему руки и отобрал пушку. Надо было выбить из него местонахождение Принцессы, причем как можно скорее. Если бы у меня было время, я бы угостил мерзавца скополамином, но у меня не было ни времени, ни скополамина.
Вообще выбивать признания — не совсем по моей части. Да и Фитч был крепким орешком. Впрочем, если вспомнить слова Фитча насчет того, что Модести Блейз займутся спецы Роделя, можно было взяться за моего незваного гостя без особых угрызений. Но это все равно мало утешало. Я знаю, что такое допрос с пристрастием: меня самого однажды обрабатывали раскаленным железом. Можно терпеть боль, пока не потеряешь сознание. Фитч был явно из тех, кто будет держаться, пока не отключится. Или же он заговорит, но наврет с три короба, а времени на то, чтобы проверять его выдумки, нет. Нужно было укротить его боевой дух так, чтобы он заговорил, и правдиво.
Я взял моток веревки, поднялся по гимнастическому канату и перебросил веревку через шкив на балке, которая шла через все помещение. Затем я съехал вниз, сделал на другом конце веревки петлю и надел ее на шею Фитчу, принес из мастерской стул и поставил его под шкивом.
Фитч начал приходить в сознание. Я потянул за веревку. Он кое-как поднялся, и когда я убедился, что он может стоять и не падать, то снова натянул веревку. Поскольку стул стоял возле Фитча, тому ничего не оставалось делать, как взобраться на него. Он стоял, покачиваясь из стороны в сторону, а глаза у него чуть не вылезли из орбит, потому как Фитч понимал, что с ним случится, если он потеряет равновесие. Я же привязал свободный конец веревки за перекладину у стены и встал перед Фитчем, напустив на себя самый свирепый вид.
— Ты болван и кретин, — процедил я сквозь зубы, — неужели и вправду подумал, что я настолько глуп, что дам отвезти себя на поводке к Роделю? Думаешь, я так и поверил, что от моего появления Модести Блейз станет легче? Я отыщу Роделя. Через двадцать минут я свяжусь с людьми в Лондоне, Ливерпуле, Глазго, Кардиффе. Он играет не на своем поле, и его живо найдут. Может, я не успею помочь Модести, но зато успею прикончить мерзавца. Ну, а ты, Фитч, до тех пор останешься здесь, покачайся маленько на веревке…
Я чуть наклонил стул, и Фитч соскользнул с него. Потом я поставил стул чуть в стороне и направился к внутренней двери. Между двумя дверьми расстояние в четыре фута, и потому я мог притаиться и проследить в щелочку за Фитчем. От падения со стула он не сломал себе шею, да и петля была такой, что если на ней повиснешь, то задохнешься не сразу. Фитч чуть свесил голову, мышцы шеи напряглись до предела. Он качался, пытаясь дотянуться ногой до стула, который я умышленно оставил неподалеку. Я решил, что это у него получится, и потому закрыл вторую дверь и помчался по тропинке к автостоянке.
Дорис уже закрыла пивную, и на стоянке находился лишь «ягуар». Машина была заперта, но это задержало меня на десять секунд. На заднем сиденье валялись наручники на короткой цепочке. Они предназначались для меня в конце пути.
Я быстро вернулся в «спортзал», открыл внешнюю дверь, затем распахнул внутреннюю и пробежал мимо Фитча в мастерскую. Но в последний момент я вдруг резко затормозил и обернулся, глядя на него с большим удивлением. Он стоял на стуле на цыпочках, чуть наклонившись, и дышал с таким скрежетом, словно кто-то пилил фанеру. Лицо его распухло и стало багрово-синим. В его взгляде появилась странная глубина, и эти два колодца были заполнены ужасом.
