Лачуга Теллмана была выстроена на отшибе. Отсюда, как и из любой другой точки лагеря, был отлично виден стоящий в центре космический корабль. На его покрытом пылью носу красовалась нанесенная по трафарету надпись:
«СОБСТВЕННОСТЬ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ США МОДЕЛЬ СЕРИИ А-3в»
Когда-то этот космический корабль был межконтинентальной ракетой с ядерными боеголовками. Когда наступил «час-ноль», ракета не взлетела — некому было нажать на большую красную кнопку. Но это уже не имело значения, поскольку война закончилась быстро.
Никому не нужная ракета торчала посреди безжизненного черного пепелища — пустыни, в которую человек превратил планету Земля. Однообразный пейзаж нарушало лишь нагромождение камней на юге.
Шли месяцы, и из разрушенного в сорока милях к западу Сан-Франциско сюда потянулись беженцы. Они притащили с собой детей, скудный скарб. Из досок, кусков жести, картонных коробок, камней, обломков кирпичей и бетонных плит, проводов и промасленной бумаги наспех соорудили лагерь.
Теллман помнил, что люди дохли тогда, как мухи. Их убивали радиоактивная пыль, токсичные вещества, насекомые, заразные болезни… Но хуже всего было солнце!
Солнце!
Большой взрыв выжег в атмосфере весь озон, и для выживших солнце стало символом смерти. От жажды, солнечных ожогов, слепоты и безумия в те дни погибло больше народу, чем от лучевой болезни.
Солнце! Будь оно неладно! Даже сейчас, когда у них есть навесы, его безжизненное белое сияние слепит, сводит с ума!
Из нагрудного кармана Теллман достал драгоценную пачку сигарет, закурил. Его худые руки-клешни дрожали то ли от усталости, то ли от гнева.
Господи, кто бы знал, до чего он ненавидит лагерь! Ненавидит всех его обитателей, включая жену!
Большинство из них уже одичали. Так имеет ли значение, поднимется корабль или нет? Стоит ли, спасая их никчемные жизни, надрываться ему?
Да пошли они к чертям собачьим!
Но от них пока зависит его собственная жизнь. Ничего, терпеть осталось недолго.
На негнущихся ногах Теллман добрался до ближайшего навеса. В его тени за столом сидела Патриция Шелби и в последний раз перед стартом проверяла платы автоматической системы, которая будет поддерживать постоянными температуру, влажность и состав воздуха на корабле. Почувствовав присутствие Теллмана, она подняла голову и улыбнулась.
— Отлично смотрится. Как, по-твоему? — Патриция кивнула на ракету. — Ни дать, ни взять — первый космический корабль Земля-Марс, что я видела на всемирной выставке в Нью-Йорке!
— Господи! — вырвалось у Теллмана. — Ты помнишь всемирную выставку в Нью-Йорке?
— Мне тогда было только восемь, но сколько буду жива — не забуду. Если хочешь, назови это озарением, но когда я увидела тот корабль, сразу поняла, что придет время, и он станет для меня последней надеждой.
— Не только для тебя, но и для меня… Вообще, для всех нас, двадцати выживших. — Неожиданно для себя Теллман протянул ей недокуренную сигарету.
— На, возьми.
— Спасибо. — Жадно затянувшись, она подняла одну из плат. — Вот, посмотри, от какой крохотули будет зависеть наша жизнь там. — Она подняла глаза к небу, в них блестели слезы. — Жизнь всего человеческого рода!
— Жизнь всего-о-о человеческого рода! — Теллман хохотнул. — Вечно ты мелешь вздор. Вся в муженька, Фланнери.
Теллман зашагал дальше.
Из дощатой хибары, служившей административным центром, медпунктом и еще Бог весть чем, доносились голоса. Теллман откинул тряпку над входом, сунул голову внутрь. В единственной комнате были Джон Кроули, Фланнери, Мастерсон и десятилетний мальчуган. Теллман зашел в хибару, присел на свободный ящик.
Мальчик снял рубашку. Его правая рука от локтя до ладони была усеяна гноящимися нарывами.
— Радиация, — определил Фланнери. — Ветер каждый день пригоняет сюда тучи радиоактивной пыли. Еще год, а то и меньше, и все мы покойники.
— На радиацию не похоже, — не согласился Кроули, некогда профессор, декан исторического факультета Стенферского университета, а ныне — номинальный лидер колонии. — Скорее — воздействие химического оружия.
Случается, дети забираются за холмы, а там токсичных кристаллов по колено.
— Ты в самом деле играл за холмами? — обратился к мальчику Мастерсон. — Тот потупил взгляд, кивнул. — Да, Кроули, ты, как всегда, прав.
— От радиации или от токсичных кристаллов, не так уж важно, — сказал Фланнери. — Лечить мальчугана все равно нечем — анальгин, и тот на исходе.
— Смажем пока руку настоем из грибов, перевяжем, а там. Бог даст, он поправится. — Кроули взглянул на часы. — Хорошо бы, она привезла пенициллин.
— Если не привезет сегодня, не привезет никогда, — заявил Мастерсон. — Это — последняя партия. Завтра на рассвете взлетаем.
— Тогда — долой деньги. — Фланнери покопался в стальном ящике у ног, извлек пригоршню банкнот, развернул их веером и помахал перед носом Теллмана. — Выбирай любую бумажку. Или, если хочешь, забирай всю пачку.
Теллман облизнул губы.
— Сорить деньгами не стоит. Вдруг она снова повысит цены?
— Того, что осталось, с избытком хватит. — Фланнери вытащил из ящика банкноты и рассовал их по карманам. — Деньги теперь ничего не стоят, валяются повсюду вместе с мусором. Нам они сейчас ни к чему, а на Венере и подавно. Так что, пусть сегодня забирает все. Глядишь, подавится!
— Что она привезла в прошлый раз? — спросил Теллман.
— Комиксы. «Супермена», «Человека-атома», «Флеша Гордана», «Конана»…
— Фланнери украдкой подмигнул Мастерсону. — И еще — губные гармошки.
— Гавайские гитары у нас уже есть, — подхватил Мастерсон. — Как только взлетим, залезем в гамаки и днями напролет будем…
— А еще она привезла трубочки для коктейлей, — не унимался Фланнери. — Сможем в невесомости сосать шампанское урожая тридцать восьмого года.
— Вы… Вы… Дегенераты, вот вы кто! — взорвался Теллман.
Мастерсон и Фланнери так и покатились от хохота. Гордо подняв голову, Теллман вышел.
Какие же они все-таки недоумки! Шутить в такое время! А туда же, на Венеру собрались!
В ожидании потрепанного красного грузовичка — их единственной связующей нити с невозвратно ушедшим прошлым — Теллман уселся в тени ракеты и погрузился в свои мысли.
На Венере все пойдет совсем по-другому.
Взять, к примеру, того же Фланнери. До Войны замарашка-ирландец вкалывал грузчиком. А сейчас… Сейчас он руководит самой ответственной работой — погрузкой корабля. Как же, он теперь начальник, босс!
Теллман вспомнил Мастерсона, поморщился.
От толстяка так и несет потом. Конечно, следить за собой стало труднее, но не уподобляться же свинье!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
