мое второе имя. Но вообще-то, второе имя у меня Роуз. Но, если у кого-то кризис, я именно тот человек, к которому стоит обратиться, чтобы решить почти все проблемы. Я живу в маленьком городишке, где все знают… всех. Мы не запираем входные двери, собственно, и дверь нашей гостиницы мы тоже не запираем. Ну, во-первых, это же отель, поэтому двери его должны быть открыты. К тому же, в Кентбери никто в чужие дома не вламывается.
— Нужно позвонить шерифу или, может быть, твоим братьям, — предложила Марси — менеджер отеля.
Сообщить представителям власти означало распространить слух, и в считанные секунды у отеля образуется толпа. А у меня нет времени с этим разбираться. Мои братья никогда не появлялись, когда они были мне нужны, поэтому утруждаться и звонить им я не буду.
— Хит уже едет, — проговорила я, держа обеими руками гаечный ключ, который нашла в гараже по пути сюда.
Когда мне полностью удалось открыть дверь люкса, я увидела незваного гостя. Именно так описала его Марси.
Одежда была разбросана в беспорядке по комнате. Кто он? Серийный убийца, заблудившийся путешественник или просто пьяница, решивший переночевать в отеле, чтобы избежать гнева жены?
Плечи мои напряглись, и я задержала дыхание. Возможно, все же стоит позвонить в полицию. Ужас пронзил мое тело, но, почувствовав большую руку, сжимающую мне плечо, я расслабилась.
— Все хорошо, — Хит, мой лучший друг, зашептал за моим плечом.
— Правда? — фыркнула я, расстроенная тем, что у меня такое яркое воображение.
— У тебя было свидание на одну ночь, а теперь ты хочешь, чтобы я от него избавился? — в его светло-голубых глазах искрилось веселье.
— Он думает, это смешно, — огрызнулась я, а глазами окинула его высокую мускулистую фигуру.
Люди зовут меня решить их проблемы, а я зову его, чтобы он помог мне с моими — не шерифа, который, так случилось, мой двоюродный брат, и не родных братьев, которые никогда не появляются вовремя.
Мы с Хитом Миллером были знакомы еще с тех пор, как я научилась ходить. Слухи утверждали, что наши матери дружили с детства. Точно я не знала, моя мама умерла вскоре после моего рождения. Он — лучший друг моих братьев, как и мой. Хотя иногда, например, как сейчас, он может быть туповат. И, если я его не остановлю, он отпустит еще несколько шуточек, прежде чем наконец-то сделает что-то с незваным гостем.
— Ли, не убивай меня. Я лишь пытаюсь понять, почему такая срочность. Я так понял, он не постоялец. Тогда кто же он?
— Мы понятия не имеем, кто он. Марси пришла, чтобы убедиться, что комната готова, потому что у нас сегодня в нее заезжают постояльцы. И она нашла его в таком состоянии.
Шмыгнув носом, я уставилась на кровать. Парень лежал на животе. Руками он укрывал темно-каштановые волосы.
Хит поморщился, забирая у меня гаечный ключ.
— Сколько раз я тебе говорил, что это инструмент, а не оружие?
Я не стала объяснять, что и гаечным ключом можно нанести серьезную травму. Хит всегда мог вывести меня из себя. Как только в желудке начало закипать раздражение, я уставилась на его строительные ботинки и задержала дыхание, пытаясь не обращать внимание на его дурманящий запах. Смесь лесного лосьона после бриться, который он так любит, и паров машинного масла. В этом весь он. Хотелось бы мне не обращать внимания на этого парня. Быстро прикрыв глаза, я собрала всю силу воли, чтобы притвориться, что мне нет до него никакого дела. И что бедра мои не сжимаются, потому что внутри все готово взорваться.
Говорят, что тренировки творят чудеса. Я продолжаю тренироваться, но пока становится лишь тяжелее врать, что я не влюблена в Хита Миллера. Восемнадцать лет притворства о том, что у меня есть иммунитет против этого широкого подбородка, острых скул, темных бровей и припухлых губ просто не могут пропасть даром.
Мне вообще есть дело до того, как белая футболка натягивается на его груди?
Нет. Меня совершенно не волнует его накаченное тело. Я просто отказываю подтверждать эмоциональную или физическую тягу к этому мужчине. И не важно, что всякий раз, как его светло-голубые глаза смотрят на меня, сердце в груди бьется быстрее.
— Хм, — он вошел в комнату, я же следила за ним глазами. — Принеси ведро холодной воды со льдом.
— И зачем мне это делать? — усмехнулась я. — Я испорчу кровать.
— Разве ты не хочешь увидеть, как Бишоп заорет, словно девчонка? — он указал на парня гаечным ключом.
— Просыпайся, Харрис, — раскатистый голос Хита прокатился по комнате. — Что ты тут делаешь?
— Фу, Хопс? — я отвернулась с отвращением осознавая, что это было голое тело моего брата.
Отлично, просто прекрасно. Я только что увидела голый зад своего брата и, если бы отвращение было бы осязаемым, его силой вынесло бы парня отсюда.
— Еще пять минут, детка, — промычал Бишоп.
— Займись своим дружком, — бросила я Хиту и вышла. — Мне нужно освободить комнату, сейчас же. Скоро приедут гости, которые за нее заплатили.
— Ли, ты мне должна, — донеслись мне вслед слова Хита.
— Ни хрена я тебе не должна, — прошептала я, уверенная, что он меня не услышал, ведь я уже была на середине лестницы.
— Ты сказала плохое слово, — Кэсси, сидящая на диване в фойе, сделала мне замечание.
— Вымой уши, — игриво отозвалась я. — Ты не так расслышала.
— Ха, я все так расслышала. Ты сказала «ни хрена», — повторила она, злорадно улыбаясь, прям как ее отец.
— Что мы тебе говорили? Это слово не для девочек, Кассандра, — напомнил Хит своей дочери.
— Я лишь повторила то, что сказала Ли, папочка, — Кэсси предательски указала на меня.
— Я не знала, что ты приедешь с ней, — или же мне просто нужно следить за языком.
— Сегодня суббота, и я не могу оставаться одна дома, — Кэсси закатила глаза. — Я еще недостаточно взрослая. Он хотел, чтобы я сделала домашнее задание в офисе, пока он будет чинить машину.
— Ты всегда можешь побыть со мной, — предложила я.
— Ты оказываешь плохое влияние, не уверен, что это хорошая идея, — пошутил Хит.
— Она не часто говорит слово «хрен», но иногда все же бывает, — заявила Кэсси.
Я уставилась на нее.
— А я думала, мы друзья.
— Он тоже говорит плохие слова. Нужно заставить его класть сотню в ругательную банку каждую неделю, — обвинив своего отца, думаю, она неплохо повеселилась.
— Нам нужно поговорить, — голос Хита был чуть более суровым, чем обычно.
Я лишь улыбнулась, поняв, что он пытается сдержать ухмылку.
— Господи, — произнесла я, теребя цепочку. — Ты
