произносит это с издевкой.
– Мам, мне надо поговорить с тобой, – я встаю и подхожу к ней. Пытаюсь ее обнять. Мне так нужно сейчас простое человеческое тепло. Просто необходимо. Но мама холодна. Она стоит, опустив руки. Меня не обнимает. – Мам, – говорю я. – Матвею нужна операция. Срочная. У него порок сердца. Но если сделать операцию…
– Что?! – мама перебивает меня и убирает с себя мои руки. – Порок сердца? Да ты знаешь, что с таким диагнозом не выживают. Ты его в больнице оставила? Пусть там разбираются. Правильно сделала. Тебе свою жизнь устраивать надо. Жизнь не закончилась на этом.
– Мама! Мама! Остановись! Что ты говоришь? – я, все-таки, не выдерживаю. Закрываю ладонями уши и мотаю головой. Немного успокаиваюсь и говорю твердым голосом: – Матвею сделают операции. Он выживет. Шансы очень хорошие.
– Это тебе кто сказал?
– Врач. Но нужна операция. Как можно скорее.
– Ну, ясно. Он тебе и не такое скажет, чтобы денег поиметь! Не лечится такое! Не лечится! Но знаешь, это даже и к лучшему. Всяко лучше, чем в детдоме-то.
– Мама! Перестань! – смотрю на нее в последний раз и убегаю из комнаты.
Закрываюсь у себя. Падаю на кровать и реву. Я уже даже боли в животе не чувствую. Все отошло на второй план. Мне просто плохо. Плохо от одиночества и от бессилия.
Мне нужно поплакать. Одной. Хотя бы одной. Поэтому несколько минут просто лежу, уткнувшись в подушку, и реву.
Что бы кто ни говорил, а Матвей будет жить. И будет жить со мной.
Собираюсь еще раз с духом. Вытираю слезы и выхожу.
Мама все еще на кухне.
– Мам, – говорю и она опять поворачивается ко мне. – Я хочу продать квартиру. Мне нужны деньги.
Глаза мамы становятся круглыми. Она отвечает не сразу.
– Что значит «продать»? – спрашивает холодно. – Ты не одна это решаешь. Это не только твоя квартира.
– Не только. Но доля принадлежит мне. И мне сейчас нужны деньги. Поэтому квартиру надо продать. И я заберу то, что причитается мне. Деньги нужны на операцию и я не могу ждать. И взять мне их больше не откуда.
– А о Коле ты подумала? Там так-то и его доля есть. А обо мне?
– Коля – взрослый мужчина. Еще тридцать два года. Он может работать и так обеспечивать себя, а не за счет сдачи в аренду квартиры.
– Как ты заговорила! – мама упирается руками в бока. Строго смотрит на меня. – Ты прекрасно знаешь, что Коля никак не может найти работу!
– Или не хочет?
– Катя!
– Мам, я правда очень устало, – вздыхаю, опираясь о стену. – Роды были тяжелые. Я не спала почти двое суток. А потом еще эта новость… Поэтому спорить у меня сил нет. Прости. Просто примите с Колей тот факт, что долю свою я буду продавать. Мне нужны деньги. Ради себя я никогда этого не сделала бы. Но речь идет о моем сыне.
– Не называй так это отродье!
Бросаю на нее злой взгляд. Всякому терпению приходит конец.
– Никогда не называй так моего сына, – цежу я. – Слышишь? Никогда.
Разворачиваюсь, чтобы уйти к себе. Закрыться там и остаться наедине. И слышу в спину:
– Если ты продашь свою долю, то можешь выметаться отсюда. У тебя будут деньги, чтобы снять жилье. А нам придется сдать твою комнату, чтобы хоть на что-то жить!
Ничего не отвечаю. Лишь душу подступающие слезы. И буквально бегу к себе.
Глава 2 Катя
Весь вечер я провожу у себя в комнате. Но прислушиваюсь. К счастью, Коля сегодня ночевать не приходит, а то он бы точно устроил мне скандал, если бы узнал от мамы, что я решила продать свою долю в нашей общей квартире.
Нет, мама и Коля хорошие и я их люблю. И они меня любят. Я уверена в этом. Но последние события… Конечно, в этом есть и моя вина. Только моя.
Я опять вспоминаю все, что произошло со мной за этот год. Вспоминаю и слезы катятся по щекам.
Но я должна быть сильной. Сейчас не время жалеть себя. Сейчас во мне нуждается мой сын. Он нужен мне.
Я все боюсь, что мама решит прийти ко мне и поговорить. Боюсь или жду? Боюсь, что опять будет ругань, обвинения. И жду… жду, потому что она моя мама, а мне сейчас так необходима поддержка.
Да, мне плохо. Очень плохо. Потому что вся эта ситуация с Матвеем… Мне не с кем поделиться.
Но мама не приходит. Может, это и к лучшему.
На следующее утро, когда я выхожу из комнаты, дома уже никого нет. Поэтому я спокойно завтракаю и еду в больницу. К Матвею.
Я могу навещать его в строго определенные часы, зато каждый день.
Проведя несколько драгоценных минут рядом с Матвеем, выхожу в коридор.
Так тяжело возвращаться домой. И не охота. Сажусь на стул у стены, откидываю голову назад и закрываю глаза.
Когда моя жизнь стала такой? С какого момента?
Каждый день приносит все новые и новые проблемы.
– Екатерина Валерьевна? – меня отвлекает от мыслей голос врача. Я легко узнаю его.
Открываю глаза и встаю.
– Хорошо, что я вас застал, – непривычно улыбается он.
– Что? Что-то с Матвеем? – в голову лезут нехорошие мысли. – Что-то случилось?
– Не волнуйтесь, – он проводит рукой мне по плечу. – Пройдемте в кабинет? Мне надо с вами кое-что обсудить.
– Это… Матвей? Да? – допытываюсь я, пока мы идем к двери его кабинета.
– Присаживайтесь. Чаю хотите? – врач непривычно мягок. Это еще больше настораживает меня. Значит, хочет сообщить плохую весть? – Да, не волнуйтесь вы так, – даже улыбается. – У меня для вас, можно сказать, хорошие новости.
Я сажусь и внимательно слушаю его.
– Вы деньги нашли? Я поставил вашего сына на операцию. Через месяц. К этому времени деньги нужны будут. Как у вас с этим?
– Через месяц? – вырывается у меня. Это так неожиданно. И так… быстро…
– Да, ждать больше значит подвергать вашего сына опасности. Мне удалось записать его. Но если у вас нет денег…
– Я найду! Обязательно найду! – восклицаю я, понимая, что не знаю, где взять деньги. Даже если продать квартиру, то все это займет точно больше времени, чем нужно.
Зажмуриваюсь и закрываю лицо руками.
И почти сразу же ощущаю руку доктора у себя на плече.
– Екатерина Валерьевна, возьмите.
Убираю руки с лица и смотрю на стакан с водой в руках доктора. Беру его и отпиваю.
– Вы должны быть честны со мной, – доктор садится на стул рядом
