Взгляд ученого — материалиста
За свою 20-летнюю научную карьеру я сформировался как типичный ученый-материалист. Начав свои исследования еще в научном студенческом кружке при кафедре анатомии медицинского института, я постепенно освоил ряд теоретических медицинских дисциплин (анатомию, гистологию, гистохимию, биохимию, и т.п.), которые потом очень пригодились для ведения научных исследований, когда я стал хирургом-офтальмологом. Нашей группой ученых был создан трансплантационный матери алаллоплант, позволяющий стимулировать регенерацию собственных тканей человека (кровеносных сосудов, эпителия, роговицы, кожи и др.). До нас этого никому не удавалось. Возможность «выращивать» собственные ткани человека открыла принципиально новые возможности хирургии, позволив оказывать помощь доселе безнадежному контингенту больных. К нашим исследованиям был проявлен большой интерес в более чем 35 странах, новые операции с аллоплантом стали распространяться по миру.
Это направление в медицине, созданное на базе сугубо материалистических подходов в науке, тем не менее, имело два труднообъяснимых момента.
Первый из них — это феномен немедленного положительного воздействия трансплантата, который особенно хорошо иногда проявляется при глазных операциях. В частности, я помню пожилую итальянку, которую я оперировал с аллоплантом по поводу пигментного ретинита (куриной слепоты). Пациентка, которая до операции в течение 5 лет еле отличала свет от тьмы, через 3-4 часа после операции стала считать пальцы в трех метрах от себя. Как это объяснить? Никакой регенерацией тканей объяснить это не представлялось возможным, потому что для регенерации тканей нужно минимум 1-2 месяца. Единственное мало-мальски подходящее объяснение можно было найти только в биополевом воздействии трансплантата; видимо, пересадка аллопланта вызывала реакцию клеток, биополе которых положительно влияло на сетчатку глаза. Но скудность наших знаний о биополе не позволяла толком проанализировать этот феномен.
Вторым труднообъяснимым моментом явились результаты операций с аллоплантом по поводу рака век. Этот вид рака после различных методов лечения дает до 30 и более процентов рецидивов опухоли, что сопровождается распространением рака по лицу и в орбиту с прорастанием в мозг. Как правило, наступает смерть. Начав операции с аллоплантом при раке век, мы очень боялись, что аллоплант будет стимулировать рост опухоли. Но у нас не было выхода, потому что нужно было чем-то закрыть большой дефект тканей, образующийся после иссечения опухоли. Прооперировав 183 пациента, мы проверили отдаленные результаты операций сроком 8 лет и более. Результаты операций оказались неожиданными для нас — количество рецидивов рака снизилось с 30% до 1, 2%.
Чем объяснить столь явное положительное воздействие аллопланта при хирургическом лечении рака век?. Объяснить это только тем, что мы во время операции удаляли рак полностью, вплоть до последней клеточки, было бы неправомерным, так как во многих случаях рак прорастал в кости и удалить его полностью технически было невозможно. Тогда почему оставшиеся раковые клетки после операции с аллоплантом не дали повторного роста, т. е. рецидива?
Кое-какие объяснения можно было найти с той точки зрения что рост нормальных клеток пациента, стимулированный аллоплантом, конкурентно воздействует на раковый рост, «побеждая» его. Мы нашли некоторые доказательства этому в экспериментальных исследованиях, но полного осознания причин деградации раковых клеток не получили. Совершенно непонятным оставалось, прежде всего, то, что погибали не только раковые клетки, находящиеся в контакте с регенерирующими нормальными клетками, но и раковые клетки, расположенные на сравнительном отдалении от регенерирующей ткани пациента. Напрашивался вывод, что растущие нормальные клетки пациента обладают сильным биополем, губительно действующим на патологические раковые клетки.
В принципе, эффект положительного воздействия биополя растущих клеток для лечения различных болезней известен науке. Доктор Цзян из Хабаровска создал аппарат «Биотрон», с помощью которого облучал пациентов биополем растущих растений. Я сам видел одну из его пациенток и нашел, что лечение с помощью биополя растущих растений оказалось вполне эффективным для нее. Можно думать, что растущие клетки имеют несравненно более сильное положительное биополе, чем биополе обычных клеток организма. Также можно думать, что биополе растущих нормальных клеток человека, стимулированных аллоплантом, способно воздействовать на человеческий организм более сильно, чем биополе чужих для него клеток растений.
Возник соблазн использовать биополе растущих клеток человека для лечения метастазирующих форм рака. Но как доставить эту полевую информацию до каждой метастазировавшей раковой клетки? В процессе исследований у нас возникло множество вариантов использования аллопланта в этом смысле для лечения безнадежных раковых больных.
Но… как всегда бывает в науке, от идеи до прямой ее клинической реализации существует большая дистанция. Мы поняли, что у нас катастрофически не хватает знаний по пониманию биополя человека как такового. К сожалению, оказалось, что сведений об этом в научной литературе можно найти ничтожно мало.
Неужели за знаниями о биополе человека нужно обращаться ко всевозможным магам, волшебникам, колдунам и экстрасенсам? К сожалению, среди них слишком много шарлатанов.
Современная европейская наука только начинает подходить к необходимости изучения биополя человека, что может открыть новые возможности лечения больных. В то же время в странах Востока (Индия, Непал, Тибет и др.) биополевые методы издревле эксплуатируются для лечения больных. Для европейской медицины такие понятия, как «энергетические столбы организма», абстрактны и непонятны, а для тибетской медицины это является основой их тысячелетнего врачевания.
Ученый может пойти двумя путями: с одной стороны, он может подробно изучить ту же тибетскую медицину и стать полным ее приверженцем, но с другой — он может обратить внимание лишь на принципиальные моменты тибетской медицины, а основной исследовательский запал направить на анализ и осознание общих моментов функционирования психической энергии, души и духа, чтобы с общих позиций подойти к решению конкретной проблемы.
В ходе своего научного пути я всегда пользовался вторым подходом, т.е. тем, когда ученый идет от общего к частному. Поэтому, имея целью решение конкретных медицинских проблем, прежде всего рака, мы волей-неволей приступили к изучению психоэнергетики и связанных с ней проблем происхождения человека и мироздания.
Кроме того, как указывалось выше, другое наше научное направление — офтальмогеометрия — привело тоже к необходимости более подробного изучения истоков происхождения человечества.
Таким образом, два подхода, имеющие материалистический контекст (попытка решения проблемы рака и поиски истоков происхождения человечества), привели нас к экспедиционным исследованиям в Индии, Непале и Тибете. Перед экспедицией я вообще не задумывался над тем, что по воле судьбы мы войдем в область оккультных наук и начнем с научной точки зрения рассматривать религиозные данные.
Когда в экспедиции мы получили сведения о Генофонде человечества и последнем послании «SoHm», я испугался. Привыкнув работать в области сугубо материалистической науки, тем более ежедневно проводя хирургические операции, в которых нет места пространным размышлениям, я невольно почувствовал как бы свою причастность к клану отрешенных людей, исповедующих всевозможные оккультные и эзотерические науки. Я никогда не относился к таким людям серьезно, но оказался вынужденным анализировать то, о чем они сумбурно говорят. Я привык всю свою научную жизнь доказывать правоту своих научных выводов ученым, консерватизм которых не вызывал никакого сомнения; я даже считал, что консерватизм — это хорошо, потому что в споре рождается истина.
