Страйдер, в свою очередь, заражал бы болезнью каждого, к кому прикасался, а так как он умеренно наслаждался обольщением людей, у него была определённая зависимость от прикосновения кожа к коже.
- Ну как, здесь всё хорошо? - спросил Страйдер. - Все в порядке?
- Теперь ты хочешь узнать?
- Ага.
- Выпендрёжник. Ну, по большей части всё в порядке. Большинство парней отсутствуют - прячут артефакты и ищут последний из них. Остальные охотятся за Галеном. - Торин спустился, переступая через две ступеньки, и остановился внизу, оставаясь на расстоянии удара. Как всегда. Его взгляд переключился на женщину, и его зрачки расширились от веселья, скрывая все эмоции, которые отражались там до этого. - Так, теперь твоя очередь влюбиться, а? Придурок! Я-то думал, у тебя больше здравого смысла.
- Я тебя умоляю. Я не хочу иметь ничего общего с этой своенравной сучкой.
Во время их кажущегося бесконечным похода он обнаружил, что желает её всё больше и больше. И всё больше ненавидит себя. Она могла быть ходячим сексом, если бы не была приговорённой к смерти.
Слишком-красивые-чтобы-быть-мужскими губы изогнулись от явного удовольствия.
- Это именно то, что Мэддокс говорил об Эшлин. То, что Люциен говорил об Аньи. То, что Рейес говорил о Данике. То, что Сабин...
- Ладно, ладно. Я понял, - Страйдер закатил глаза. - Теперь можешь заткнуться. - В то время как он мог признать, что панковский стиль девушки нравился ему, он не был настолько тупым, чтобы показать это.
Ему нравились уступчивые женщины. И вменяемые.
Лжец. Тебе нравится эта. Такая, как есть. Он хотел бы обвинить своего демона в этом признании, но... Даже сейчас, когда он просто думал о ней, его тело напрягалось, становилось готовым.
Торин скрестил руки на груди.
- Так кто же она? Человек со сверхъестественными способностями? Богиня? Гарпия?
Парни здесь имели склонность выбирать женщин из разряда "мифы" и "легенды". Женщин, гораздо более могущественных, чем их демоны. Эшлин могла слышать голоса из прошлого, Анья могла разжигать пожары силой мысли (кроме всего прочего), Даника могла заглядывать на небеса и в ад, а жена Сабина, Гвен...
Ну, у неё была тёмная сторона, которую вы увидите прямо перед тем, как умрёте.
Болезненно.
- Друг мой, всё, что у меня здесь есть - это добросовестным путём добытый Ловец, - Страйдер шлёпнул по её заднице так, словно туда села муха, и он не мог вынести ни секунды, ни прибив её. Это действие было напоминанием, что она ничего для него не значила. Хотя, он не знал, почему он не сказал своему другу, каким именно Ловцом она была, когда он был так возбуждён. На самом деле он знал. Усталость. Да, он устал, в этом всё дело, и не хотел иметь дело с похвалами. Завтра, после чудесного продолжительного отдыха, он всё выложит.
Девушка не высказала никакой реакции на его шлепок, но с другой стороны, он и не ожидал ее. Он накачал ее наркотиками, так он перевез ее из одного уголка мира в другой. Из Рима в Грецию, потом в Нью-Йорк, потом в Лос-Анджелес и затем, в конце концов, в Будапешт, уходя от забавной погони в лице её братьев, пытающихся спасти её.
Чего они никогда не смогут сделать.
"Мы выиграли!" - смеялся его демон.
Да, черт возьми, мы сделали это. Он дрожал от восторга.
- Ловец? - Все веселье слетело с лица его друга, свет потух в его глазах, превращая изумруды в острые, смертельные лезвия.
- Боюсь, что так. - Ловцы. Их самый главный враг. Фанатики, которые хотели их уничтожить. Ублюдки, считавшие их злом, неспособным на исправление, бичом земли.
Кретины, обвинявшие их во всех бедах мира. Больше того, они были неофициальной армией, которую Страйдер собирался отправить в самые горячие глубины ада, по одному солдату за раз.
Или, если использовать гранаты, несколько сотен зараз. Всё зависит от настроения, решил он.
- Ты должен был уже прикончить её, - заметил Торин. - Теперь Сабин захочет поговорить с ней.
"Разговор" в понимании Сабина означал пытки.
- Я знаю, что он захочет. Вот почему она все еще жива.
Она знала вещи о богах, дергающих за их ниточки, и могла делать некоторые вещи, невозможные вещи, как например, материализовывать оружие из воздуха. Что-то такое могли делать только ангелы-воины. Он так думал. Была только одна проблема, она не была ангелом. И не только потому, что ей не хватало крыльев. Девчонка была с характером.
Страйдер хотел знать, насколько много она знала, и как именно она делала то, что делала.
Более того, он не был в состоянии сделать свою работу - избавиться от этого мусора Ловцов - когда был с нею наедине.
Каждый раз, когда он пытался, он смотрел на ее красивое лицо и колебался. Колебание уступало место желанию, и он начал бороться с желанием поцеловать ее вместо того, чтобы заставить себя избавиться от неё.
Сабин не позволит ему забивать себе голову этим дерьмом. Сабин не слезет с него, пока он не начнёт действовать. У Страйдера не останется другого выбора, кроме как встать на площадку и выбить мяч с поля.
Потому что... Его руки сжались в кулаки. Потому что эта женщина, это ходячее зло...
Он стиснул зубы, его челюсти сжались настолько плотно, что боль пронзила его виски и ударила в голову. Он испытывал ту же самую боль каждый раз, когда вспоминал о том, что она когда-то сделала. Эта женщина помогла обезглавить его друга Бадена, когда-то хранителя демона Недоверия.
Страйдер никогда бы не смог забыть или простить этого.
Жестокое обезглавливание произошло тысячи лет назад, но боль в нем был свежа, как если бы это случилось сегодня утром. Вместе с его другом, часть его души умерла в тот день, и, как девушка узнала во время их похода в эту крепость, большая часть его сердца увяла, тоже.
Милосердие не было его сильной стороной. Больше нет. Тем более не для нее.
Он думал, что уже убил ее во время мести, все эти столетия назад. Вспомнился разрез от его меча, темно-красный поток ее крови и металлическое зловоние смерти, витающее в воздухе. Звук ее тела ударившегося о скалу, ее последний булькающий вздох. Но она была здесь, жива и здорова и сводящая его с ума. Может быть, он убил ее. Может быть, она возродилась. Или, может быть, ее душа была начинкой внутри другого тела. Или, может быть, эта цыпочка была более бессмертна, чем он и каким-то образом исцелилась после обезглавливания. Он не знал, ему было все равно.
Всё, что имело значение, это то, что это была Хади из Древней Греции. Ну, теперь она называла себя Хайди. Из Хад-и в Хай-ди. Очевидно, она изменила написание и произношение, чтобы соответствовать времени. Не то, чтобы ему было до этого дело.
