Наконец, вампир мог только одним способом создать другого вампира.
И это являлось тайной.
Потомки являлись именно Потомками. В общем, они были рождены, а не созданы. И среди его вида не было известно ни об одном официально задокументированном случае превращения смертного в бессмертного.
Можно было сохранить молодость смертному, используя кровь вампира. Так поступила принцесса вампиров Изабель Мэри Рейт. Постоянно питающийся её кровью оборотень смог сохранить молодость в течение пяти десятилетий. Но из-за этой же крови Байрон Кейдж стал чувствителен к свету.
Действие «испорченной» вампирской крови всем хорошо известно. Потомки в прошлом использовали свою кровь для исцеления смертных и всегда проявлялись побочные эффекты. После разделения крови с человеком лучше было существовать во тьме. По крайней мере, некоторое время.
Но из-за простого акта обмена кровью и возникающих побочных эффектов смертный бы не обернулся в вампира. Как сказали бы смертные, «обращение» человека в вампира невозможно.
По крайней мере, так должно было быть. Именно в этом пытался всех убедить Роман Ди Энджело.
Малахия Рейт, покойный король колдунов, был самым старым и близким другом Чарльза. За прошедшие годы Чарльз многому научился у Малахии. Многое познал. После смерти единственной дочери короля колдунов именно Чарльз являлся первым и единственным наследником в завещании Рейта, и одним из даров, завещанных ему старым колдуном, оказалась древняя, полная тайн книга.
Рейт выглядел намного моложе своего истинного возраста. Его дочь была вампиром, Потомком Рейта и его плененной невесты, королевы Акири. Следовательно, отчасти его, казалось бы, вечная молодость, скорее всего, связана с вампирской кровью. И тем не менее не последнюю роль во всем этом сыграла и черная магия. По правде говоря, Рейт был очень древним и за свою жизнь приобрел много знаний.
Знания вообще невероятно мощная сила. Однако знания колдуна особенно могущественны, и этому способствует темная магия. И теперь у Чарльза был доступ к колдовским заклинаниям, сокрытым от глаз людей сотни лет. Именно с их помощью он сейчас скрывался от своего короля. Но и это ещё не все.
Он так же знал, как обратить смертного в вампира. Эту тайну король вампиров скрывал ото всех целую вечность.
Все оказалось просто. Так просто. Конечно, необходим обмен кровью. Этого следовало ожидать. Даже оборотни вынуждены делать это. Оборотень, заявляя права на свою пару, «дремлющую», шептал слова, скрепляющие связь. Так почему для Потомков все должно происходить по-другому? Оказалось, что нет. Чарльз с изумлением осознал, что никто не додумался до этого раньше. Или возможно, кто-то догадывался, просто не знал, какие слова нужно произносить.
Чарльз улыбнулся, подумав об этом. Он как раз знал.
Эти слова оказались древними, настолько древними, что их ещё предстояло перевести с языка оригинала. Тем не менее не это самое трудное. Именно человек, которого хотели обратить, должен был произнести эти слова, иначе сам процесс трансформации из смертного в вампира становился маловероятным.
Оборотень мог заявить на свою пару права. После спаривания он становился преобладающей доминирующей силой и с помощью этой силы делал её своей. Потомки не имели такой роскоши. С вампирами все обстояло несколько сложнее, но не потому что нужно предпринять ещё какие-то шаги. Вся сложность заключалась в другом: чтобы смертный стал вампиром, он или она должны сами этого захотеть. Они должны принять вечную жизнь по собственной воле.
И произнести определенные слова.
Addo nox noctis. Взываю к тьме.
Внизу, в подвале, малышка Эвелин Грейс Фэрроу, известная всем как Эви, скорее всего сражалась сейчас со своими внутренними демонами, и Чарльз уловил её слабые судорожные всхлипы. И тут же сомкнул губы в жесткой решительной усмешке.
За последние несколько недель он тщательно разыграл свои карты, и сейчас все сложилось идеально. До сих пор ведьма-провидица оказалась права во всем.
Несколько недель назад Чарльз посетил одну ведьму, обитающую в мрачной подземной пещере, и сказал, что хочет отомстить. Все оказалось так просто. Она даже не удивилась. Для ведьмы не требовались другие причины. Ненависть, месть и тому подобные мрачные, неприятные человеческие грехи — основные причины, приводящие людей к её дверям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Итак, она взяла его кровь и произнесла заклинание…
Чарльз стиснул зубы, быстро чиркнул лезвием по ладони и сжал кулак над черной каменной чашей ведьмы. Он ощущал её возбуждение, пока она смотрела, как кровь льется из его раны, заполняя сосуд. Через несколько мгновений порез начал заживать, но Чарльз успел наполнить чашу наполовину, и видимо, этого оказалось достаточно, потому что ведьма подняла руку, останавливая его.
Чарльз опустил сжатую в кулак руку и отступил. Провидица же, наоборот, подалась вперед.
Она склонилась над чашей и что-то зашептала. До него донесся аромат сгоревшей крови, чаша начала дымиться. Его клыки удлинились во рту, каждый мускул в его теле напрягся, вампир приготовился сбежать или вступить в бой.
Совершив это, он пересек точку невозврата. Чарльз понимал это. Его охватил определенный страх, нахлынувший с осознанием, что он только что официально подписал собственный смертный приговор. Но так же ощущал и ярость, потому что никто не оказывался за гранью случайно. Именно из-за этой жгучей ярости Чарльз выпрямил спину и прищурился, когда старая ведьма выговорила ядовитые слова в заклинание, которое решило его судьбу.
— Женщина, — наконец вскрикнула она, и её голос прокатился до самых темный уголков мрачной пещеры.
— Что? — нахмурился Чарльз.
Ведьма-провидица обернулась на него через покрытое черной одеждой плечо.
— Женщина, кровосос. Тебе нужно найти женщину. — Она снова развернулась к чаше, по предположениям Чарльза, выточенной из цельного куска черного оникса или обсидиана, и уставилась в темно-красный омут его кипящей крови. Она, казалось, обдумывала, что ему видеть не дано. Затем судорожно вздохнула и кивнула. — Очень особенная женщина.
Чарльз никогда не считал себя мужчиной, способным остепениться. Малахия знал это достаточно хорошо. Их вкусы примерно совпадали, когда дело касалось женщин и того, как с ними следует обращаться, особенно в спальне. Однако, малышка Эви внесла в его существование ньюанс, которого раньше просто не было.
Она оказалась прелестной — этого нельзя отрицать. Густые, мягкие каштановые волосы с медовым оттенком, который отражался золотом в карих глазах. Маленькая, но сильная, с фигурой, которую любой мужчина жаждал приласкать. И она оказалась умна. Больше всего его заинтриговал её интеллект. Меньше месяца назад он провел много времени в её сознании, подслушивая даже самые личные мысли. Иногда серьезные, иногда сильные, но они отличались от того, к чему он привык. Его очаровывала неуловимая изысканность её сущности. Он не смог бы описать это, даже если бы попытался. Что бы это ни было, оно пленило его.
Вполне логично. Если раньше с легкостью получалось читать её мысли, то сейчас ничего не выходило. Его колдовская магия уже не действовала на нее. Каким-то образом она стала сильнее вампира. Стала совсем не похожей на других людей.
И от одного воспоминания, какова она вкус, у него пульсировали клыки в деснах.
По словам ведьмы-провидицы, именно Эви Фэрроу должна уничтожить короля вампиров. Чтобы привести Романа Ди Энджело к падению нужна особенная женщина.
Едва Чарльз выбрал, как действовать лучше всего, а следовательно наиболее болезненно для Ди Энджело, ему оставалось лишь ждать. Провидица заверила его, что Фэрроу и Ди Энджело встретятся. И оказалась права. Она так же утверждала, что король вампиров мгновенно влюбится в малышку Эвелин.
Теперь, когда Чарльз сам невольно поддался очарованию Эви, он не мог винить своего короля. Он так же начинал верить, что его безумный план может действительно сработать. Эви Фэрроу может стать причиной падения любого мужчины.
